– А теперь у нас в гостях новая восходящая звезда, Дилан Мун! – Том протер глаза, просто не поверив, но наиграно застенчивое лицо Дилана никуда не исчезло. Грусть, гнев, непонимание сменяли друг друга, в итоге остановившись на абсолютном шоке. Благо Ричарда не было дома, и не пришлось скрывать каждую рвущуюся наружу эмоцию. – Два дня назад Дилан получил роль в одной из самых ожидаемых ежегодных постановок на Бродвее. Только невероятно талантливые способны получить эту роль! Считается, что девяносто девять процентов «Тони» потом остаются на сцене.
«Знакомьтесь! Исключение!»
– Дилан, расскажи нам, как шла борьба и какие эмоции ты испытываешь сейчас? – Девушка, имя которой Том даже не пытался запомнить, села на диванчик и предложила Дилану разместиться напротив. От него веяло лишь притворством. Мало кто знал, насколько быстро у этой «звезды» меняется настроение.
– Прослушивания длились почти месяц. Нас оставалось трое парней, но выбор режиссера пал на меня. – Том видел на губах Дилана усмешку. – Он назвал меня лучшим кандидатом из имеющихся на последнем этапе, отметив, в частности, вокальные возможности и актерское мастерство. – А потом Дилан посмотрел прямо в камеру, и выражение его лица стало нечитаемым.
Его самоуверенность сошла на нет, словно роса в полдень. Ни оператор, ни ведущая, ни телезрители в студии, ни кто-либо еще, смотрящий передачу, не обратили внимания на поведение Дилана. Один Том знал наверняка, кому предназначался этот взгляд, наполненный злобой и обидой. Конечно же, Дилан не мог предсказать, будет ли смотреть на него Том, но рано или поздно это интервью должно было хлестануть его наотмашь. Уязвленная гордость и раненое самолюбие источали лишь яд. К сожалению, сказать, что это не задевало Тома, он не мог. С этим человеком он разделил свои мечты. Этот человек забрал и свою половину, и половину Тома.
Спустя десять дней Том невольно приступил к разбору их ссоры, своих слов и неожиданно пришел к выводу, что не все сказанное Диланом – адекватно. Совесть его не изводила, однако извечный вопрос «что если…» изредка донимал Тома, а вот Дилан, похоже, совсем не задумывался о своем поступке. Творившийся между ними кошмар в последние дни перерос не просто в личные оскорбления, а в уничтожение артефактов прошлого. Ванесса никуда не делась из памяти, но каждый раз, когда Том по привычке искал доску, сердце изнывало от потери и мамы, и доски.
– Дилан, а теперь давай правду! Насколько сложно таким красивым парням получать главные роли? Ты только вдумайся! Тони! «Вестсайдская История»! Те три соперника, которых ты обошел, – лишь малая часть завистников! Я слышала. – Журналистка опустила глаза на карточку. – Больше тысячи претендентов на роль было во втором этапе! А сколько же их пришло на первом? Половина Нью-Йорка?!
– Наверное! – засмеялся Дилан. – Мой режиссер утверждает, что чуть с ума не сошел в процессе поисков. Многие шли без опыта, образования или ради шутки. – Дилан сделал серьезное лицо и кивнул, стараясь убедить всех в своем профессионализме. Может, убедить Тома не так просто, а, может, Дилан отвратительно играл, но интервью в мире смотрел как минимум один человек, не веривший его кривляниям. – Это усложняет подбор достойных претендентов на роль. Кто знает, а вдруг где-то сидит парень, созданный для сцены, но очередь просто не дошла до него.
«Какая же ты мразь, Дилан…»
– Да, конкуренция в вашем деле крайне высока. Да и вообще… В Нью-Йорке вполне можно подраться за место уборщика в Бруклине. У них там целая мафия! – Зал засмеялся от шутки ведущей. – Но скажи сам, ты считаешь, что достоин этой роли? Уступил бы ты ее одному из конкурентов? Как хорошо они пели, играли?
– Они… – Дилан повернулся к камере, и Том уже не сомневался – ему хватает наглости разговаривать с ним на виду у миллионов телезрителей, оставаясь при этом в тени. – Я лучший из тех, что пытались. Остальные… Отсеялись.
«Так вот в чем суть, Дилан! Мы отсеялись! А я-то думал, что ты просто не так хорош, чтобы убедить жюри выбрать тебя. Неужели я считал подонка своим другом? Как? Как мама с легкостью выводила таких на чистую воду?! Она по щелчку пальцев заставляла мужчин чувствовать только то, что ей нужно. Ее сердце полнилось любовью ко мне, к детям, людям с какими-либо лишениями и так же холодно и жестоко к мужчинам. Неужели причина такого отношения кроется в мужчинах вроде Дилана? Как часто ее втаптывали в грязь? Не говорите только, что и мне придется стать таким. Жизнь сталкивает людей, как шары на бильярдном столе, и кто же знал, что знакомство с Диланом выбьет меня из игры? Как долго он планировал свой коварный план по получению роли, и какая часть его речей – правда? Мы вообще были друзьями? На эти вопросы оболочка под названием Дилан Мун уже мне никогда не ответит. Я вспоминаю песню, которую случайно начал петь, удивленный его образом… Элизабет Рай – “The devil is art”[129]. Я не знаю, на что Дилан еще способен, но мне предельно ясно почему…
– Хорошо! В любом случае я тоже думаю, ты идеально подходишь на эту роль! – Ведущая похлопала в ладоши, и зал подхватил ее ликование. – Расскажи, когда начнется представление? Пригласишь родственников? Друзей? Может быть, девушку?
– Первый спектакль пройдет уже через неделю! – Дилан широко улыбнулся. – Звучит невероятно, но в Нью-Йорке полно людей, знающих наизусть партии из «Вестсайдской истории»! Уверен, каждый третий! Никакой проблемы с ролями, текстами нет. А с декорациями тем более! Они, подобно реликвиям, передаются из года в год. Сейчас мы репетируем и днем, и ночью, сыгрываемся и параллельно учимся театральным мелочам. – Он взял паузу, будто она уместна. – Я приглашу абсолютно всех. – Дилан выделил интонацией слово «абсолютно». – Родителей, родственников… И других. Билеты уже напечатаны на шесть спектаклей вперед. – Он округлил глаза в притворном удивлении. – Точно! Мой режиссер попросил объявить о старте продаж, а также возможности покупки через веб-приложения. Там существует система бонусов и скидок.
– Замечательно, я призываю всех посетить один из серии ежегодных спектаклей для молодых талантливых актеров под названием «Вестсайдская история», где главную роль Тони сыграет Дилан Мун. – Ведущая повернулась к камере. – А теперь используем наши оставшиеся пятнадцать минут для знакомства. Ответь на вопрос: ты действительно пользуешься всей этой косметикой из «Инстаграма»?
– Ох, ну, я родом из…
Том выключил звук. Он прекрасно знал, откуда Дилан и как часто переезжал, всех его родственников, собак и крема. Он не мог поверить в эту реальность. Конечно, Дилан – мудак, но наглая ложь в прямом эфире и откровенная провокация – уже перебор. Том откинулся на спинку дивана, который они с Ричардом перетащили обратно. Каким-то совершенно магическим образом друг перекочевал на его кровать. Может, оно и к лучшему, половине Дилана не стоит пустовать. Том обреченно застонал, и в тот же момент в дверь постучали. Том бросил взгляд на кофейный столик и нашел ключи Ричарда. Как он умудрялся оставаться одним из самых одаренных парней, которых Том знал, и при этом иметь минимальную концентрацию – загадка. Зарычав, Том встал с нагретого места и, натянув домашние штаны, пошел открывать другу. Впервые за десять дней ему захотелось наорать на Ричарда используя всю дискографию Роуз[130]. Ложь по телевизору вызывала в нем странные эмоции. Вместо того, чтобы забиться в угол и рыдать, Тому хотелось набить Дилану морду. Он открыл дверь, но Ричарда там не оказалось. Там вообще никого не было. Том наклонился вперед и посмотрел по сторонам, а потом случайно опустил взгляд вниз.
«Какого хрена?»
Том, пребывая в полном шоке и отрицании действительности, протянул руку к небольшому листку глянцевой бумаги. Он хотел верить, что перед ним наглая и неудачная шутка, однако, как сильно бы логика ни противилась, кошмар был реальностью. В руках Том держал пригласительный билет на первый ряд на «Вестсайдскую историю». Он покрутил листок, но никакого послания не нашел. На негнущихся ногах Том дошел до дивана, забыв запереть дверь. Верить в то, что переполняющие ненависть и обида Дилана подвигли его прислать билеты на украденное шоу, нет никакого желания. Он продолжал улыбаться с экрана и говорить заранее отрепетированную речь. Прямо здесь и сейчас вера во что-то хорошее в Дилане умерла. Больше Том не переживал об их ссоре. Он написал на билете черным маркером «Мудак», расписался и встал с дивана, вытащив пульт из-под себя.
Звук вновь появился. Голос Дилана уже исчез. Остались лишь аплодисменты.
«Ну и придурок».
Том выбросил билет в то самое мусорное ведро, куда Дилан около месяца назад отправил брошюру «Вестсайдской истории».
Круг замкнулся.
– Привет! – Прокричал Ричард, и Том радостно улыбнулся, выходя в коридор. Однако никого там не нашел. – Невероятно, что я здесь!
«Ты дурак? Где здесь? Ты живешь в этой квартире и капаешь мне на мозги уже две недели, Ричард!»
Том закрыл дверь, думая, что друг уже успел убежать в ванную комнату. Однако она оказалась пуста. Том, уже скорее напуганный, чем злой, дошел до кровати, но и там никого не нашел. Полностью сбитый с толку, он потер виски и вздохнул. Мысли то и дело возвращались к прощальному поступку Дилана, мусорному ведру и собственному разочарованию. Том боролся с неожиданно накрывшими его эмоциями, даже пытался запеть назло Дилану. Не вышло. Воздух застрял в глотке, а нужных строчек не находилось. Дилан оказался прав. Не для всех ситуаций возможно найти песню, и Том, действительно сломался как человек, как личность.
Он закрыл уши руками, не в силах терпеть непрекращающиеся аплодисменты, адресованные Дилану. Не поднимая глаз, кинулся к дивану и попытался выключить телевизор, но застилающие глаза слезы заставили выронить пульт из рук. Он упал на пол кнопками вниз, случайно увеличивая громкость телевизора. Тому хотелось закричать, но неожиданно голос Ричарда вновь раздался со всех сторон. Он не мог сообразить, откуда, пока не поднял глаза и не убрал руки от ушей. Ричард, Джек, Джуд, какой-то неизвестный парень и… Алан сидели на том самом диване, где десять минут назад ютился один Дилан.