ым взглядом и однажды перекинуться парой слов в темном переулке. Свет погас, окончательно накладывая на них тень маскировки. Плотный занавес медленно раздвинулся, открывая декорации. Том не мог не похвалить художников.
«Какое будущее ждало бы меня, если в один прекрасный день Ричард и Джек не стали настаивать на прослушиваниях? Мы с Диланом обменялись ролями и местами в театре. Он пришел бы посмотреть на мой дебют или грыз бы ногти дома под ложным предлогом? Жизнь не перестает меня удивлять. Конечно же, фраза Шекспира, что весь мир – театр, уже банальна и изъедена молью, да вот только не в моем случае. Сейчас, сидя и слушая вступительную песню, я проникаюсь его словами. Эти сотни людей в зале чуть ли не с открытыми ртами наблюдают за выверенными движениям, стоит признать, отлично сыгравшейся труппы. Для зрителей мюзикл – лишь выступление на пару часов. Раз, и он закончился. За пределами старинного здания будут разговоры об улыбке понравившегося актера, испорченном костюме, ценах на такси, признаниях в любви и ненависти, обо всем том, чем полнится мир. А что я? Мой личный мюзикл начался с появления магнитофона в жизни и закончится моим последним вздохом. Для них музыка – это наушники, плейлист в Спотифай, случайная песня в кафе или концерт, уличный бродяга с расстроенной гитарой. Что значит музыка для меня? Она и есть моя жизнь. Она не исчезает ни на секунду. Дилан пытался отобрать у меня музыку, но потерпел крах».
Постановка началась по сценарию, который Том знал наизусть. Наверное, каждый в зале смотрел ее тысячу раз. Восхищало качество подобранных актеров. Режиссер, с которым Тому так и не удалось плотно поработать, относился к работе серьезно. Совсем не верилось, что перед зрителями кучка людей, которым нет и двадцати пяти лет. Уверенные, четкие движения, улыбки, взгляды, точные в эмоциональном посыле. Том, не привлекая внимания, повернулся на месте, отмечая рекрутов из других театров, университетов и команд. Они уже казались Тому своими людьми. Некоторые из них предлагали отличные места в колледжах и университетах, особенно после победы на национальных. Теперь стало понятно, почему Дилан рвался на постановку всеми силами. Без образования сюда попадали лучшие, а уж кому идти дальше – решит кучка влиятельных людей. И все же Том не так представлял свой путь…
«Я вот что думаю… Жизнь – такая непостоянная штука. Смотрю я представление и лишний раз убеждаюсь в этом. Она может уничтожить и воссоздать что угодно. Любовь и ненависть. Боль и счастье. Жизнь отбирает незаменимых людей. Кто-то уходит навсегда, а кто-то переезжает на другой конец мира. Редкие звонки или теплые воспоминания о солнечных июльских деньках на крыльце дома с какао. Я знаю… Нет! Я уверен, у моих друзей все получится. Джека ждут-не дождутся его звезды, восторг от постижения не только физической, но и сакральной сути космоса. Его путь тернист, однако за ним сотни миллионов маленьких сияющих надежд, которым суждено сложиться в карту прекрасной жизни. Ричард… Мой дорогой шпион, ковбой, воин-орел, рыцарь и много кто еще! Настанет день, и ты уже не будешь цеплять привычки и повадки из других книг, придет время погрузиться в собственный невероятный мир. Тебе суждено всегда быть странным и от этого не менее любимым. Я не боюсь момента, когда свет ночного неба потянет к себе Джека, а слава и успех поманят пальцем Ричарда. Они всегда будут рядом».
Появление в постановке Дилана вызвало… ничего. Том удивился собственным ощущениям. Предположения, страхи, тысячи эмоций и мыслей, крутившихся роем в голове, разлетелись кто куда. Тот самый парень, который растоптал его веру в себя, казался незнакомцем. Одним из случайных прохожих. Дилан играл хорошо. Том не собирался вешать на него ярлыки и предубеждения даже после всего произошедшего между ними. Вокал и подготовка Дилана тоже не подкачали, но как бы Том ни старался, не смог зацепиться за эмоциональную составляющую. Он раз за разом пытался поверить происходящему на сцене, почувствовать мурашки, вдохновение, и все никак. Для начинающего актера Дилан справлялся прекрасно, и, наверное, многие критики оценят его по достоинству. Том смотрел на общий танец, он вызвал улыбку. Все взгляды, ухмылки он видел и не один раз. Неужели их прошлая дружба – лишь неплохо отрепетированный спектакль? Том поражался, какая пропасть залегла между Диланом и Аланом.
Когда свет потускнел, Том понял, время пришло.
«И если для Дилана все это спектакль, то для меня – жизнь».
Девушка, играющая Марию, вышла на балкон, и под ним тут же появился Дилан. Сейчас должна была начаться одна из самых долгожданных партий в спектакле. Том наконец-то почувствовал мурашки, когда скрипки начали выводить узор мелодии, погружая зал в восхищение и оцепенение. Когда началась партия девушки, дрожь и нетерпение поразили тело Тома, словно прямое попадание молнии. Люди охали и ахали от красоты голоса, и никто не посмел бы не согласиться. Однако, когда Дилан набрал воздух в легкие и собрался к ней присоединиться, Том резко подскочил на своем месте. Ричард включил переносную колонку с отвратительным шипением, поэтому Дилан застопорился. Каждый обратил на Ричарда свой взгляд, и немаловажную роль в этом сыграла его странная одежда. Охранники двинулись к нему, приняв его за очередного больного. Да вот только Дилан, ставший таким же бледным, как и его цвет волос, узнал гостя. Его голова, будто у плохо смазанной марионетки, повернулась на еще одного вставшего человека. Они встретились взглядами. Улыбка Тома сияла добротой и нежностью. Назло всему, назло Дилану. Он громко вздохнул.
– И нет ничего для меня, кроме Марии, – запел Том. И вот все потеряли интерес к странно одетому Ричарду. Освещение упало на Тома. Благо ему не привыкать. Он продолжил. – Каждое зрелище, которое я вижу, это Мария[134]. – Первые строчки в партии Тони кончились. Охранники остановились, все замерли и ждали ответных действий Дилана, актрисы играющей Марию, зала и, в конце концов, режиссера. Режиссер, весь вспотевший от ситуации, высунул голову из-за кулис.
– Чего ты замолчала, черт возьми? ПОЙ!
И Мария, испугавшись, продолжила партию. Никто не стал останавливать Тома или выводить из зала, а он сам, наоборот, двинулся в сторону общего прохода, туда же направились и его друзья. Дилан находился в предобморочном состоянии. Никто не собирался прерывать Тома. Он активно вступил в партию и продолжал петь. И получалось настолько прекрасно и органично, что оборвать голос, похожий на ангельские переливы, было невозможно. Том пришел показать, что не сломлен, что ничем не хуже Дилана, и отвратительный поступок не способен заставить его сдаться, не способен заставит его замолчать. И каждому в зале стало ясно, лучше Тома уже никто в этой постановке партию Тони не споет. Дилан плевал на его появление и эмоциональные переживания. Он понимал и видел свой крах. Есть ли вообще смысл раскрывать рот после подобного пения? Как и тогда, на могиле Ванессы, талант Тома поражал и вызывал неописуемые чувства, а аплодисменты, разорвавшие зал, стали тому подтверждением. Дилан посмотрел за кулисы, желая сбежать от позора. Однако Том наградил его долгим взглядом и направился на выход под непрекращающееся «Браво».
«Всего хорошего, Дилан!»
– Это! Было! Невероятно! – Ричард рассмеялся от пережитых эмоций. – Я сейчас или грохнусь в обморок, или взорвусь от смеха!
– В обморок упадет сейчас Дилан, – поддержала его Джуд. – Вы видели его выражение лица? Боже! Мне даже его жаль! Как петь после такого триумфа. – Она призадумалась и еле слышно добавила: – Хотя, совсем не жаль…
– Дружище, ты невероятен, – выразил общую мысль Джек.
«Прекрасно! Верните доску!»
– На. – Алан достал из пакета доску. Том начал беспокоиться насчет его паранормальных способностей, что, если рядом с ним потомственный телепат? – Бог с ним. Будет уроком на будущее.
«Ну и зачем мне доска, раз Алан говорит за меня?»
– А жаль, что припугнуть не получилось. – Ричард пожал плечами. – В любом случае предлагаю отпраздновать наш ошеломительный успех в кафе напротив. Там, где мы собирались, когда Алан вытащил Тома из передряги! Оно мне понравилось!
– Пицца там отменная! – крикнул Джек от радости и потащил Джуд в сторону выхода. «Пицца» – кодовое слово к началу действий.
– Дизайн помещения тоже, – только и успела пропищать Джуд.
– Хей, парни. – Ричард потрепал Алана по волосам и показал язык в ответ на недовольное лицо. Потом перевел заискивающий взгляд на Тома, усмехнулся, приподнял брови и посмотрел на выход. – Только не опаздывайте. – А потом, как лучший шпион, исчез в дверях театра.
– Пошли, – сказал Алан и направился вперед.
Том смотрел ему в спину, не в силах остановить ход мыслей.
«Неужели все?
Мама всегда желала для меня лишь счастья и ничего более. А я счастлив. Мам… Жизнь такая невероятная штука. Как же мне хотелось бы поделиться с тобой каждым тяжелым днем и счастливой улыбкой. Я уверен, где-то там ты смотришь на меня и одобряешь выбор. После появления Дилана, за эти несколько месяцев, произошла уйма событий, как ужасных, так и прекрасных. Я потерял тебя, друзей и самого себя. Я запутался. Мне истоптали душу. Меня воскресили. Подняли со дна отчаяния и апатии. Страх не покидал меня до этого самого момента, пока я не вышел из зала секунду назад. Непостижимая дорога под названием судьба петляла и уводила меня не в том направлении, не к тем людям. Но что хочется сказать…
Мой путь не кончается здесь. Будут еще взлеты и падения, потери и находки. История о том, как я вышел на этот путь под названием «Дорога к мечте», не ограничивается моим голосом. Спета ли моя песня? Каков мой потолок как артиста? Это покажет завтрашний день. А пока у меня осталась еще одна нота, еще одна ступенька, то, чем еще я хочу поделиться.
Но что навсегда останется неизменным в моей жизни, мам?»
Алан открыл дверь, заливая Тома ярким светом.