[192]. У ученых получилось предсказать, кто скорее выберет более рискованные колоды, проанализировав соотношение тета- и бета-волн лобной доли на ЭЭГ, даже до того, как игра началась. Чем выше соотношение до игры (больше тета-волн), тем хуже показатель обучения на Айова-тесте. Студенты с высоким соотношением тета- и бета-волн с большей вероятностью рисковали.
Исследователи пришли к выводу, что различие в показателях тета-волн между теми, кто играл, выбирая выгодные колоды, и теми, кто выбирал рискованные, отображало различие в том, из-за чего они ощущали себя поощренными за поведение. Вероятно, «тета-волны в состоянии покоя отражают индивидуальные различия в склонности к рискованным решениям». А это предполагает, что у них по-разному работает часть лобной доли, отвечающая за произвольное внимание, которая и генерирует эти тета-волны[193].
Студенты, более склонные к риску в этом задании, возможно, чувствовали себя везучими и ожидали выигрыша в конце (ощущение везения не измерялось, хотя мне этого и хотелось бы). Стремление получить большую награду может казаться менее рискованным решением, если считаете себя везунчиком. Игроки в исследовании из главы 3 считали удачу характеристикой личности, и регулярным победителям в азартных играх она более свойственна, чем проигравшим[194]. Ощущение везения может снизить неприятные чувства от принятия рискованных решений.
Исследования показывают: наши лобные доли отвечают за контроль над произвольным вниманием. Изменения во внимании и контроле над ним могут быть связаны с желанием рисковать и получать награду. Если у удачливого человека получается контролировать произвольное внимание, то разница в функционировании мозга в тех областях, что отвечают за него, не так уж и необычна. Если человек, убежденный в своей удаче, меньше волнуется из-за проигрышей и больше вдохновляется победами, происходящие изменения в функционировании мозга тоже вполне ожидаемы.
Печальная история Финеаса Гейджа проиллюстрировала, что префронтальная кора тесно связана с другим аспектом жизни – с характером. Давайте рассмотрим характер и мозг, а также оценим вероятность того, что характер убежденных в удаче людей отличается от характера неверующих. Если их личности чем-то выделяются, может, они иначе используют мозг?
Про теорию атрибуции и ее отношение к тем, кто верит в удачу, я рассказывала в главе 3.
Как правило, считается, что люди, верящие в удачу, склонны иметь внешний локус контроля: они используют везение, объясняя неожиданные, непредсказуемые и неконтролируемые события жизни.
Предполагалось, что люди, которые не верят в удачу, более рациональны, склонны оценивать объективную вероятность событий и свои способности и навыки перед тем, как объяснять событие. В целом, согласно традиционному подходу, считалось, что люди, которые не верят в удачу, психологически здоровее, чем те, кто верит.
Согласно более свежим работам, «верующие» могут считать везучесть личной характеристикой, присущей их характеру. Считающие себя таковыми используют убеждение для подкрепления уверенности в себе и надежд на будущее, особенно если сталкиваются с непредсказуемыми трудностями, которые им надо преодолеть. Удача все равно воспринимается как нечто случайное и неподконтрольное, однако восприятие себя как везучего человека помогает справиться с ощущением хаотичности мира, а убежденным в своем везении проще разобраться с неожиданно возникшей проблемой. При таком подходе убеждение в собственной удачливости связано с более крепким психическим здоровьем и более развитым навыком справляться со сложностями по сравнению с убежденными в своем невезении людьми.
Роль личностных особенностей в удачливости достаточно трудно описать. Во-первых, надо определить, что такое личность, а это уже непросто. Психологи определяют ее как некоторые закономерности мыслей, эмоциональных реакций и склонности к конкретным шаблонам поведения, которые и делают нас такими уникальными[195]. Характерные способы взаимодействия с миром присущи нам изнутри. Они могут меняться – и часто меняются – с опытом, но в целом это неотъемлемая часть нас самих (в отличие от умения, например, складывать числа, спрягать глаголы или запоминать важные исторические даты). Помимо этого, они достаточно стабильны на протяжении жизни: не меняются просто так, если не происходит какое-то резкое воздействие на мозг – вспомним еще раз печальный случай Финеаса Гейджа.
Соотношение тета- и бета-волн, которое можно увидеть на нашей ЭЭГ, показывает на другие аспекты характера, включая стратегии концентрации внимания или объекты, на которые мы решаем обратить внимание в нашем мире[196]. Некоторые способны в большей степени контролировать концентрацию внимания, чем другие, а степень контроля – это стабильная и долгосрочная черта. Исследователи выяснили, что соотношение тета- и бета-волн отрицательно коррелирует со степенью контроля внимания: у людей сфокусированных регистрируют низкое соотношение тета-волн к бета-волнам, и наоборот[197]. Эта часть личности связана с механизмами контроля внимания мозгом.
Еще одна черта личности, отличающаяся у всех, – это тревожность. Скорее всего, вы и сами видели людей более тревожных. Для некоторых она является стабильной и определяющей чертой. Люди с высоким уровнем видят угрозу и опасность во множестве ситуаций, беспокоятся об опасности в тех случаях, которые окружающие могут и не воспринимать как потенциально опасные, и нервничают в действительно опасных ситуациях намного сильнее. Так как характерный для нас уровень тревожности влияет на распределение внимания, наша тревожность также определяет, как и когда мы опираемся на понятие удачи, чтобы объяснить происходящее.
Соня Бишоп обнаружила, что у людей с высоким уровнем тревожности регистрируется намного меньшая активность длПФК по сравнению с менее тревожными[198]. Подобное различие в функционировании лобной доли особенно проявлялось, когда участникам исследования предлагали задания, не требующие полной концентрации внимания. Когда тревожные респонденты были не полностью поглощены задачей, их больше отвлекали незначительные факторы, включенные в задание. Они с легкостью переключались на что-то другое, стоило отвлечься. Бишоп выдвинула предположение, что такой недостаток активности префронтальной коры может послужить объяснением проблем с концентрацией внимания, о которой сообщали пациенты с тревожными расстройствами. Если удачливость требует умения концентрировать внимание, то результаты Бишоп также подразумевают, что удачливые люди менее тревожны и способны в большей степени контролировать свое внимание по сравнению с менее везучими людьми.
Вне зависимости от черт характера, все мы оцениваем удачу постфактум, то есть после того, как событие произошло, когда пытаемся понять, что же это было.
Атрибуции причины удачи часто проявляются в виде контрфактуалов – когда оглядываемся в прошлое и представляем, что же могло случиться. Как правило, мы прибегаем к удаче, если контрфактуальный исход хуже, чем произошедшее, и если контрфактуал находится близко, а мы сами практически не имели влияния на ход ситуации.
Исследователи из Джорджтаунского университета предположили, что префронтальная кора также влияет на использование контрфактуального мышления: «Вспоминая прошлое и предсказывая будущее, мы опираемся на способность переключаться от восприятия непосредственно окружающего нас на восприятие воображаемой альтернативы»[199]. Арон Барби вместе с коллегами также предположил, что при попытках представить, как могли бы сложиться обстоятельства, если бы мы повели себя иначе, и оценить последствия подобных теоретических изменений, мы задействуем префронтальную кору.
Различия в том, как мы прибегаем к атрибуциям, являются частью личностных особенностей. Социальные психологи часто обращаются к понятию «стиль атрибуции», объясняя осмысление причин событий. Кто-то больше склонен к оптимистичной атрибуции: мы объясняем положительные события как результат присущих нам черт характера (внутренняя атрибуция), а отрицательные воспринимаем как чужую вину (внешняя атрибуция). Оптимисты склонны считать положительные события вероятными (они будут происходить снова), а негативные – маловероятными (нестабильными и скорее локальными). Пессимисты склонны видеть положительные события как результат чего-то внешнего и обвинять себя в отрицательных (прибегая к внутренней атрибуции). С их точки зрения, негативные события – стабильные и глобальные, они будут происходить снова и снова без конца во всех областях жизни, а положительные – временные и случайные.
Оптимисты и пессимисты склонны по-разному использовать удачу в качестве объяснения событий, их мозг обрабатывает информацию по-разному. Согласно текущим исследованиям, вера в удачу и оптимизм коррелируют между собой. Чем больше вы верите в удачу – тем более вы оптимистичны. Помимо этого, люди, которые верят в везение, склонны питать больше надежд относительно будущего[200].
Лин Абрамсон и ее коллеги утверждают: люди, склонные к пессимизму, более подвержены депрессии[201]. Ее можно точнее описать как набор расстройств, а не единое психическое заболевание. Абрамсон называет подобный тип «депрессией безнадежности». Для него характерна глубокая печаль, нежелание начинать новые проекты или взаимодействовать с окружающими, упадок сил, апатия и в целом снижение уровня деятельности. Люди, страдающие депрессией безнадежности, склонны проявлять высокий уровень пессимизма. Они ожидают, что с ними произойдет что-то плохое, и морально готовятся к ужасным последствиям, а внутренние атрибуции чаще всего негативны. Как правило, они не верят в удачу. Пессимисты, вероятно, используют механизм произвольн