ожидание (убеждения, надежды и предсказания, касающиеся ближайшего будущего) и внимание (как мы концентрируемся на конкретном аспекте мира и обрабатываем собранную информацию). Начнем с ожиданий и рассмотрим, как они влияют на наше ощущение удачи. Раскрыть тему поможет очередная история.
С 1859 года, когда Чарльз Дарвин опубликовал «Происхождение видов», книгу, где рассказал о своей известной теории, место человека в естественном мире было переосмыслено[232]. До него существовало два направления мысли. Первым был эссенциализм – убеждение, что ключевые характеристики каждого вида не менялись со временем. Каждая ветвь на древе жизни росла сама по себе, а природа всегда была такой, какая есть сейчас, и такой будет дальше. Вторая теория – натурализм – сейчас в мире есть разнообразные виды, у нас есть свидетельства разнообразия их форм и функций на протяжении долгого времени. Например, задолго до Дарвина фермеры знали, что могут влиять на то, как будут выглядеть и вести себя будущие поколения выращиваемых ими животных, контролируя размножение. Ученые выяснили, что ископаемая летопись Земли полна сведений о видах, которые когда-то ходили по ее поверхности, но давно исчезли. Некоторые вымерли, а это предполагает отсутствие статичности в природе, раз она могла меняться и действительно менялась в прошлом. Согласно этой точке зрения, она на удивление изменчива.
Дарвин разрушил наши представления о мире, опубликовав данные, подтверждающие гипотезу, что виды могут меняться с течением времени и существующие в наше время животные могли произойти от общего предка. Мир был потрясен предположением, которое он добавил: то же касается и Homo Sapiens. Если Дарвин был прав и все живые организмы делят с нами историю и биологию, возможно, то, что мы способны делать с помощью мозга (думать, решать задачи, общаться), – тоже общая черта между нами и животными.
Вскоре после публикации Дарвина ученые начали исследовать мозг животных в лабораториях, и вопрос об интеллекте стал популярной темой для споров.
В 1900 году к дебатам присоединился Вильгельм фон Остин, бывший учитель математики начальной школы из Германии, решив самостоятельно заняться вопросом интеллекта животных. Его любимая упряжная лошадь, жеребец по имени Ганс, стала лучшим и самым знаменитым учеником. Фон Остин начал с того, что обучил его считать[233]. Сначала «просил» топнуть правым копытом один раз, показывая большую кеглю (как для боулинга). Слово «просил» в кавычках, поскольку, очевидно, фон Остин не мог просто попросить лошадь ответить на вопрос – сначала ее надо было научить понимать цифры. Фон Остин добился этого так: показывал кеглю, а затем громко и четко говорил: «Подними копыто – один». Когда Ганс справлялся, его награждали хлебом и морковкой. Сначала Остину надо было помогать Гансу, вручную приподнимая копыто и опуская его, но наконец тот научился сам и каждый раз, как показывали одну кеглю, стучал копытом по земле – один раз.
Иллюстрация 7.1. Умный Ганс учится складывать две цифры вместе
Источник: Karl Krall, Denkende Tiere, с. 362. Wikimedia Commons, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=9007400
Затем фон Остин усложнил задачу – добавил вторую кеглю и изменил команду: «Подними копыто – два», снова подкрепляя успехи ученика морковкой и хлебом. Постепенно он начал менять настоящие кегли на символы, означающие количества (цифры, с которыми мы все знакомы). На иллюстрации 7.1 изображено, как Ганс реагирует. Дрессировщика почти не видно – он стоит рядом с задней ногой Ганса.
Фон Остин использовал свой метод, чтобы научить лошадь считать, складывать, вычитать, умножать и делить, но на этом не остановился. После тренировки с буквами алфавита (еще один набор невероятно глубокомысленных символов – по крайней мере, для людей) он заявил, что Ганс способен по буквам отвечать на вопросы. Он мог рассказать, о чем думает! Лошадь выучила, что один стук копытом – это буква «а», два стука – «б» и так далее. Он мог называть цвета (у лошадей все не слишком-то гладко с цветами: нет рецепторов, отвечающих за восприятие красного, но они различают голубой и зеленый, а также несколько других базовых оттенков) и даже отличать различные музыкальные ноты и интервалы, такие как терции и квинты. По всей видимости, Ганс являлся консерватором в музыкальных вкусах. Ему не особо нравилось использование септ в современной музыке (для его времени), и он предпочитал, чтобы вместо ре-минорного септаккорда (ре, фа, ля и седьмая нота, образующая септу, до), играли простой ре-минор (ре, фа и ля).
Четыре года фон Остин тренировал Ганса, чтобы тот раскрыл секрет своих мыслей, а затем отправился вместе со своим потрясающим питомцем в путешествие, привлекая внимание восхищенных зрителей по всей Германии. Лошадь прозвали Умный Ганс, и он обратил на себя внимание не только зрителей, но и ученых. Многие выдающиеся мыслители сначала со скепсисом отнеслись к коню, но затем убедились в его способностях, наблюдая, как тот справляется с заданиями без видимых подсказок от дрессировщика и учителя. Ганс умел решать задачки правильно, даже когда кто-то кроме фон Остина задавал ему вопросы, – как это могло оказаться трюком?
Были ли способности Ганса реальны, или это лишь сложный способ мошенничества? Для решения задачи сформировали целый комитет, чтобы изучить происходящее. Карл Штумпф, известный философ того времени, собрал коллегию уважаемых господ, ученых, учителей и военных, чтобы понять, думает ли Ганс как человек. Комиссия объявила, что вряд ли почтенную публику обманывают, однако стоит рассмотреть вопрос подробнее. Они не могли понять: дают ли сигнал Гансу или нет. Один из аспирантов лаборатории Штумпфа, Оскар Пфунгст, начал серию экспериментов, чтобы проверить, используется ли какой-либо сигнал, до этого не обнаруженный.
Учитывая расположение глаз на голове лошади (сбоку), достаточно трудно оказаться совсем вне поля зрения. Даже когда тренер стоял позади, Ганс мог его видеть. Это не похоже на наше зрение, когда глаза расположены спереди и смотрят на то, что находится перед нами. Приходится оборачиваться, чтобы проверить, есть ли кто-то за спиной. А вот Ганс видел учителя, даже не поворачивая голову, пусть и искоса, но замечая, что тот стоит слева.
Пфунгст понял: для понимания, отвечает ли Ганс правильно на вопросы или реагирует на сигналы, подаваемые ему, нужно полностью изолировать коня. Ученый протестировал его в различных ситуациях: люди задавали ему вопросы из-за ширмы, спрашивал кто-то, помимо фон Остина, Гансу завязывали глаза, спрашивали те, кто сам не знал правильного ответа.
Возможно, вы догадываетесь, что обнаружил Пфунгст. Конь начинал угадывать ответы абсолютно случайно, если не видел спрашивающих людей. Он понял, что, когда стучит по земле копытом, ему дают хлеб и морковку, поэтому продолжал стучать, когда просили. Но при этом, не видя человека, делал это случайным образом. Если человек в комнате не знал ответ, его не знал и Ганс. Он научился распознавать сигналы, чтобы получить награду, но не решал уравнения и не выражал музыкальные предпочтения. Фон Остин был в ярости и настаивал, что не подсказывал, и множество людей, кто приходил на выступления в прошлом, его поддержали. На самом деле сами Пфунгст и Штумпф были озадачены. Каким бы ни был сигнал, он казался неочевидным.
Чтобы понять происходящее, Пфунгст провел ряд наблюдений за поведением фон Остина, когда тот задавал Гансу вопросы. Наконец, ему удалось описать то, что стало известно в психологии как «эффект Ганса». Ученый заметил у дрессировщика крошечные, практически незаметные движения головы, напряжение мышц тела, быстрые взгляды на конкретный объект, поднятую бровь или расширение глаз, которые совпадали во времени с тем, как Ганс приближался к верному количеству ударов. Движения были настолько мелкими, что даже сам человек, совершающий их, не осознавал. Поэтому, раз сам дрессировщик не контролировал сигналы, он не мог перестать их подавать.
Затем Пфунгст провел еще один эксперимент: научился задавать вопросы Гансу. Даже зная, что не должен подсказывать, он невольно совершал все те же движения, когда конь приближался к верному ответу. Собственные ожидания ученого влияли на его поведение раз за разом, и он был не в силах как-либо это изменить. Сигналы, которые публика в комнате подавала лошади, были бессознательными и невольными. Конь просто оказался достаточно умным, чтобы их воспринимать. Если вы когда-либо принимали участие в психологическом эксперименте и задавались вопросом, почему исследователь не сидит в одной комнате с вами, дело в Умном Гансе. Экспериментатор хочет, чтобы на ваше поведение не влияли его ожидания.
В психологии есть определение обучения: это относительно постоянная перемена в поведении, происходящая благодаря опыту. В процессе обучения, скажем, соединять событие А с результатом Б вы учитесь посредством ожидания. Так происходило с Гансом. Стук копытом был связан с получением еды, которая ему нравилась. Если убрать из уравнения еду, выученное поведение снова изменится. Теперь вы с Гансом выучили другое ожидание: в этот раз поведение не связано с едой. Психологи описали бы это следующим образом. Отсутствие подкрепления поведения (еды) повлекло за собой отсутствие самого поведения (стука копытом).
Иначе говоря, любое поведение меняется в связи с теми ожиданиями, которые мы приобретаем посредством нового опыта.
Не только люди ждут чего-то конкретного: Ганс точно так же ожидал, что, если постучать копытом, его покормят любимой едой.
Помимо этого, ученые понимают: наши ожидания от будущего могут влиять и постоянно влияют на поведение и наше, и других людей. Для примера рассмотрим один из старейших вопросов психологии: природа или воспитание (биогенез или социогенез). Являются ли конкретные способности или поведенческие особенности следствием нашей природы (самой биологии), или это влияние окружающей среды (обучения)? Пытаясь ответить, Роберт Трайон обучил крыс бегать по лабиринту за вознаграждение