И она хотела быть только с одним человеком.
С Кейт.
Глава 8
— Белла, ты что?
Белла закрыла глаза. Что-то было не так. Она не знала, какой реакции ждала от Кейт, но только не такой. Ее тетя побелела как полотно. И она выглядела так… словно Белла вонзила ей нож в сердце.
— Я беременна, — сказала она во второй раз. Почти прошептала.
— Белла, как ты могла?
Они стояли в кухне. Кейт готовила. Коннор задерживался. Беллу пригласили поужинать с ними, пока она не набралась храбрости и не выпалила пугающую правду о результатах проклятого теста.
— Это произошло случайно.
Кейт презрительно фыркнула:
— Значит, все в порядке? Бога ради, Белла. Тебе двадцать шесть. Ты знаешь о контрацепции.
— Это просто… произошло.
О боже… Это звучало так банально. Сколько раз Белла слышала, как другие люди оправдываются подобным образом, и думала, насколько они глупы. Неудивительно, что Кейт так злилась.
— Нет! — рявкнула она. — Ты была совершенно безответственна. Опять.
Белла замерла. Она пришла сюда за помощью. Она не хотела слушать лекцию. Она нуждалась в совете. От самого близкого человека в мире. От тети, которая была как сестра. Лучшая подруга.
В кастрюле на плите что-то кипело и булькало. Возможно, соус для пасты. Аромат чеснока и орегано был восхитителен, но Беллу мутило. Первые симптомы ее беременности. Или дело было в страхе, что на этот раз она действительно зашла слишком далеко и даже Кейт не хочет помогать ей собирать осколки.
Казалось, Кейт совершенно забыла про кастрюлю. Она обняла себя руками. Не Беллу. Да… Именно такой реакции она ожидала. Нуждалась.
— Кто отец? — глухо спросила Кейт.
Это был автоматический вопрос, который заполнил наступившую тишину.
— Оливер Доусон.
Снова наступила тишина. Тетя была в шоке.
— Он знает?
— Конечно нет. Я сама узнала только что. И я не собираюсь ему говорить.
Кейт тяжело дышала:
— Ты думаешь, что он ничего не заметит?
— Он и не должен ничего замечать.
Она уйдет. Отправится куда-нибудь и родит ребенка. Ее мать, конечно, поможет, но она хотела, чтобы это сделала Кейт. По крайней мере, сообщила об этом матери.
Кейт смотрела на нее. Она вся тряслась:
— Не смей… Даже не думай об этом.
— О чем? Что плохого в том, что у ребенка не будет отца?
Миллионы женщин находятся в такой ситуации. Да, это не идеально, но это не преступление.
— Избавляться от него, — прохрипела Кейт. — Ты не можешь. Ты не должна.
Пришла очередь Беллы уставиться на нее. Она никогда не видела Кейт в таком состоянии. Казалось, что ее лицо исчезает. Превращается в отражение горя.
— Это будет все время преследовать тебя, — продолжала Кейт. — Ты будешь думать об этом каждый раз, когда увидишь младенца. Каждый раз, когда должен быть его день рождения. Будешь считать, сколько исполнилось лет, и гадать, умел бы он уже ходить или говорить.
Что-то в кастрюле уже горело. Белла почувствовала запах, но ничего не сказала. Вид Кейт был невыносимым. Она с трудом дышала.
— Ты… ты делала аборт? — прошептала Белла.
— Нет! — с горячностью ответила Кейт. — И я не собираюсь. Я просто не могу…
— Тебе и не нужно. — Белла покачала головой. Это все казалось нереальным.
— Это я беременная.
— Ты не понимаешь! — Кейт теперь кричала.
Спокойная, уравновешенная Кейт никогда не кричала. И никогда не выглядела вот так.
— Не только ты беременна.
— О боже… Кейт, ты беременна?
Слова крутились у Беллы в голове, но не она произнесла их. Обе повернулись к двери. Там стоял Коннор, и он был так же бледен, как и Кейт.
Кейт в отчаянии вскрикнула.
— Прости, — проговорила она. — Мне так жаль…
Она развернулась и выбежала.
Белла не могла пошевелиться. Она смотрела на Коннора. Он смотрел на нее. Он по-прежнему был бледен, и его лицо ничего не выражало. Он казался… холодным. Злым? Может быть. Ужасающим? Определенно.
— Выключи плиту, — тихо проговорил Коннор. — Пока весь дом не сгорел.
Он развернулся и пошел за Кейт.
Бедная тетя. Белла выключила сгоревшую кастрюлю. Она не знала, что делать дальше, потому что весь мир рушился вокруг нее. Значит, вот что так волновало Кейт. Вот почему она не радовалась предстоящей свадьбе. Никто из них не хотел детей. Неужели все отменят?
Нет, пожалуйста, нет. Белла опустилась на стул и закрыла лицо руками. По какой-то необъяснимой причине ей казалось, что это ее вина.
— Прости, Коннор.
Сердце Кейт разрывалось. Она чувствовала, как оно разбивается на куски и осколки впиваются в кожу. Она стояла в саду, когда Коннор подошел сзади и обнял ее.
Она отчаянно хотела повернуться к нему и уткнуться лицом в его грудь, позволив своей боли вылиться в слезах, но Кейт поборола это желание. И от усилия задрожала всем телом.
— Я знаю, что это последнее, чего бы ты хотел. — Ее голос тоже дрожал. — Что ты никогда не хотел детей из-за Пиппи.
Она вздохнула, когда почувствовала, как руки Коннора прижимают ее к себе. Пиппи была младшей сестрой Коннора. Девочкой, о которой так долго мечтали родители. Она заболела лейкемией и в конце концов умерла. Семья распалась. С то го момента Коннор твердо решил, что не допустит повторения истории. Что он сказал ей тогда? Что дети — это потенциальная бомба, готовая взорваться в любой момент и уничтожить всех. И он никогда не собирался так рисковать.
Коннор был потерянным маленьким мальчиком. Забытым и брошенным, охваченным чувством ненужности и нелюбви. Кейт знала это чувство, и связь между ними была такой сильной, что, услышав эту историю, она осознала, как сильно любит его. Она хотела обнять его и показать, насколько он желанен.
Невероятно, не так недавно ей казалось, что у нее впереди вся жизнь, чтобы доказать ему свою любовь. Но сейчас она была беременна, и он не захочет разбираться с этим. Может, он не сможет справиться. Она навсегда потеряет его. Кейт уткнулась лицом в грудь Коннора.
— Я знаю, что можно легко… все исправить, — с трудом проговорила она, — но я не могу, и я даже не могу тебе сказать, потому что…
Ее тело затряслось сильнее. Коннор крепче обнял ее.
Он приподнял ее голову. В его глазах она не увидела злости или неприятия. Коннор казался грустным, и это причиняло еще больше боли.
— Никогда не думай так, Кейт, — произнес он. — Ты можешь все мне рассказать. — Он легко коснулся ее лица. — Я знаю, что с тобой случались плохие вещи. Как я могу об этом не знать? Ты помнишь первый раз, когда мы пытались заняться любовью?
Конечно, она помнила. Это была катастрофа.
— Эти плохие вещи… То, что тебя изнасиловал так называемый парень, нам помешало.
«Помешало» было мягко сказано. Отношения могли бы так и не начаться. А теперь эта беременность обрекала их грядущий брак.
— Ты не все знаешь, — прохрипела Кейт, высвобождаясь из рук Коннора.
— Так скажи мне, — тихо ответил Коннор.
Кейт тяжело сглотнула:
— От изнасилования были… последствия.
Коннор замер.
— Ты забеременела?
Она услышала, как он резко вздохнул.
— Ты сделала аборт?
— Я не пыталась найти выход, — оправдывалась она. — Я даже никому не рассказала. Я так сильно хотела этого ребенка, Коннор. Тогда я смогла бы кого-нибудь любить. Кого-нибудь, кто… Он едва слышал ее голос.
— Кто будет любить меня в ответ.
— И что случилось? — резко спросил Коннор.
— Я была почти на шестом месяце, и я потеряла бдительность. Мой отец увидел меня, когда я выходила из ванной в футболке, и он очень разозлился.
Коннор застонал:
— Он тебя ударил?
— У него не было возможности. Я побежала. Добралась до двери, но оступилась и упала… сильно.
Не было необходимости вдаваться в кровавые детали.
— Я потеряла ребенка, — тихо закончила она. — И тогда мама отправила меня к своему брату. Мне было шестнадцать.
Наступило долгое молчание. Потом Коннор снова взял ее за руку, и она услышала веселые нотки в его голосе.
— Ты помнишь, когда мы все-таки смогли заняться любовью?
Кейт кивнула. Конечно, она помнила. Как она могла забыть? Это было в ее офисе. После того как он спас ее от нападения ее отца.
— Почему получилось в тот раз?
— Потому что… я чувствовала себя в безопасности.
— Но почему ты чувствовала себя в безопасности?
— Потому что я любила тебя и узнала, что ты любишь меня.
Ощущение чуда все еще было с ней. Коннор гладил ее большим пальцем по руке.
— Ты преодолела барьер, так? Почувствовала себя любимой. Почувствовала себя в безопасности. Моим барьером был ребенок, и страх, что может случиться что-то страшное и семья распадется. Но сейчас я понимаю — это страх одиночества. Я боялся быть покинутым. Быть уязвимым.
Кейт дотронулась до лица Коннора. Провела пальцами по его векам, скулам и подбородку. Она хотела, чтобы он осознал — она понимает. Она любит его. И никогда не бросит его.
Коннор улыбнулся ей. Он положил ладонь поверх ее руки.
— Я больше этого не чувствую.
— Ты хочешь сказать…
Кейт не смела надеяться на чудо.
— Самый большой риск, на который я пошел, было влюбиться в тебя, Кэти, — мягко произнес он. — Но у меня не было выбора. Я люблю тебя. И ты любишь меня. И я тоже чувствую себя в безопасности.
Он снова улыбался. Его губы дрожали, но он казался счастливым.
— Мы все можем сделать, Кэти, моя дорогая. Ничто не разрушит нашу любовь, и ребенок, много детей, только сделают ее еще сильнее, ты не думаешь?
— Но если что-то случится? Как с Пиппи?
— Всегда есть мы. Мы будем держаться друг за друга. И доказывать друг другу свою любовь. И нашим детям.
— О, Коннор… — Кейт обняла мужчину, которого обожала больше жизни, и он прижал ее к себе. — Я так сильно тебя люблю. Ты станешь самым лучшим отцом.
— А ты будешь великолепной мамой. У тебя же была практика с подростками.