Двери практически закрылись, когда между ними просунулась носок блестящих дорогих мужских туфель. Словно в замедленной съемке, лифт снова открывался, впуская в кабину мужчину, вывернувшего мне наизнанку всю душу. Мужчину с бешеными голубыми глазами.
Кто-то попытался войти вслед за ним, но он что-то рявкнул через плечо, не сводя с меня своего обжигающего взора. В ушах зашумело и бросило в жар. Дыхание давалось с трудом. Я чувствовала опасность. С каждым его шагом, сокращающим между нами расстояние, напряжение в теле росло. Вытянулась как струна, не в силах отвести взгляд в сторону. Алан тяжело дышал. Протянул руку ко мне, схватив за щеки и приподнимая лицо на себя. Попыталась высвободиться из его хватки, но он не позволил. Несколько мгновений блуждал по моему лицу голодным взглядом, а затем обрушился губами на мой рот. И я потеряла опору под ногами.
Алан
Её взгляды: колкие, дикие, собственнические. Словно я принадлежу ей. И, сука, так оно и есть. Целую другую, представляя её. Она смотрит, а по коже электрические разряды. Только от долбаных взглядов! Даже прикрываясь отцом, девушка не теряла меня из поля зрения. Создавала видимость того, что ей плевать. Позволяла старому хрену пихать в себя язык. Как же мне хотелось разбить в кровь его надменную рожу, так чтобы он захлебнулся тем, чем меня попрекал. Не нравилось Володе, что передал гены такому никчемному существу. Считал, видимо, что во всем виновата мать и её кровь гнилая. Рассчитывает с Алисой исправить этот промах и настругать других, более подходящих отпрысков. Только не понимает урод, что Мандаринка не его и никогда ей не станет. Когда все вскроется, то будет считать ее еще большим отребьем, чем меня. Пусть будет так. Пусть держится от моей женщины как можно дальше.
Пока же, публично демонстрирует права хозяина. И эта, как последняя бл*дь, готова отдаться ему посреди зала. Плевать ей на то, что все глаза устремлены на них, плевать на то, что я прямо сейчас могу окончить этот спектакль. Злость распирает меня, выворачивает кости, тянет жилы. Внутри все пылает и требует выхода неконтролируемая стихия. Хочется сделать ей больно, чтобы мучилась и страдала сильнее меня. Чтобы сдохнуть от боли мечтала.
Сам же в это время целую дешевку, которую Алиса называет подругой, и не чувствую совершенно ничего кроме отвращения. Запах её приторный, удушливый, тело слишком сухое и липкое и язык чрезмерно слюнявый и настырный. Все не то. Но чувствую, как по мне прошелся взор кристально — чистых голубых глаз и представляю их обладательницу в своих руках. Реакция тела не заставляет себя ждать и это очень радует мою напарницу.
Внезапно все обрывается. Блондинка продолжает виснуть на мне, целует шею и трется животом через ткань вечерних брюк о возбужденный член. Оглядываю зал и не вижу копны огненных волос. Отцепляю впившиеся в плечи пальцы.
— Что такое, милый? — щебечет девушка. — Мы уходим? — в голосе слышится надежда.
Мне плевать на ее лепет. Не вижу Алису. От лица отхлынула кровь и кажется замерло сердце. Огляделся, осматривая гостей, когда заметил у самого выхода мелькнувший подол красного платья, а затем и рыжую макушку.
— Алан, ты куда? — неслось мне вслед.
Игнорируя девушку, журналистов и всех тех, кто пытался со мной поздороваться и зависит беседу, прокладывал себе путь за беглянкой. Выскочил из банкетного зала в то время когда двери лифта отрезали от меня Мандаринку. Пару мгновений и она ускользнет. Успел засунуть ногу между серебряных створок. Глаза Алисы широко распахнулись. Испуганно смотрела на меня, выпрямившись и приготовившись дать отпор. Шел к ней, как заколдованный. Услышал шаги за спиной, кто-то пытался протиснуться следом.
— Лифт занят, — рявкнул наглецу, наплевав на последствия.
Мне нужна эта девушка напротив. Глаза ее колдовские неестественно голубого цвета, вышибли напрочь все доводы против того, чтобы не трогать ее, дать время прийти самой. Эти игры стерли границы. Не мог больше делить ее с другим. Заберу немедленно и будь что будет. Губы ее алые манили, требовали прикоснуться к ним, всосать и смаковать. Вид взволнованный, быстро бьющаяся жилка на тонкой шее, ноздри глубоко втягивающие воздух и взор блестящий, внимательный, словно она уже смирилась с неминуемым, ждала этого. Несколько шагов и меня повело от легкого аромата миндаля и ванили, окутавшим меня, дурманя, заглушая последние доводы разума.
Обхватил ладонями ее лицо. Алиса дёрнулась, но я не позволил ей вырваться, сильнее удерживая щеки. Вот она, в моих руках. От этой близости, по коже вдоль позвоночника пробежали горячие мурашки и бросило в жар. Наклонился, накрывая ее рот своим. Провел языком между плотно сжатыми губами. Алиса замерла, но не отвечала на мои действия. Попытался протиснуться в ее ротик, девушка дернулась отворачивая лицо. Мазнул губами по ее щеке, силой поворачивая ее голову к себе и снова захватывая алые губы в плен. Сосал их, лизал, пока она все еще пыталась вырваться. Её сопротивление заводило сильнее. Я хотел Алису здесь и сейчас. Жаждал ласкать безупречное тело, изнывал от нетерпения вкусить ее. Не закрывая глаз, продолжал ломать сопротивление, завоевывая неприступную крепость.
В какое-то мгновение она прикрыла веки, расслабила губы и мой язык вошел в ее горячий ротик. Я застонал ощутив ее влагу и тепло. Коснулся гладкого языка, изучая его, как почувствовал ответную реакцию. Она целовала меня в ответ. Мы слились в жадном, голодном поцелуе. Я упивался мягкостью ее губ, ее вкусом, ее голодом. Мы ласкали и кусали друг друга, причиняя боль и наслаждение. Не заметил, как переместил одну руку на затылок Мандаринки, а вторую положил на спину, вжимая в себя хрупкую фигуру. Я словно парил над этой гребанной землей и Алиса летала вместе со мной. Не видел и не слышал ничего кроме нее и стука сердца, пытающегося выскочить из груди. Девушка распахнула глаза и со всей силы укусила меня за язык. Рот заполнил металлический привкус крови, но я не выпустил ее из своих объятий. Лифт пикнул и она отпихнула меня от себя.
Алиса тяжело дышала. Глаза горели, губы блестели, перепачканные моей кровью. Девушка пристально смотрела на меня, вытирая тыльной стороной ладони рот, а затем ринулась к выходу. Поймал её за руку, не давая выбежать из кабины. Она замахнулась и с размаху врезала мне кулаком в челюсть. Не ожидая от нее подобного, чуть ослабил хватку. Воспользовавшись моим замешательством она побежала из лифта. Последовал за ней, не собираясь упускать.
— Лисёнок! — услышал удивленный голос отца. — А я решил, что ты права…, — не договорил, увидев меня позади своей невесты.
Алиса
Горячие, обжигающие губы. Поцелуи, как удары током. Меня прошибла дрожь от его близости, от наглых, настойчивых губ. Он пытается сломить меня напором, прорвать плотину. Инстинктивно попыталась отвернуться, но вопреки здравому смыслу меня пугало и в то же время нравилось происходящее. Алан удерживает мое лицо с какой-то нечеловеческой, дикой силой, не позволяя убежать. Вжимает пальцы в кожу, пригвоздил твердым торсом к стенке лифта, лишая возможности сбежать. Голова идёт кругом, тяжело дышать. Воздух пропитался первобытным ароматом страсти, похоти и его запахом, от которого подгибались коленки. В момент слабости прикрыла глаза. Тогда его язык проник в мой рот, овладевая каждым миллиметром, тараня его. Не заметила, как начала с голодом отвечать на его дерзкие ласки. Пробовала его. Алан доминирует, порабощает. Жадно переплелись языками, скользя, извиваясь. Он пытался проникнуть глубже, имея меня в рот. Дикий, необузданный, сводит с ума.
Таю в его руках и чуть ли не стону от удовольствия и хочется большего. Запретного. И сейчас мы нарушаем все нормы. Но отчего так сладко? Мне мало. Он пробудил во мне что-то дикое. По телу растеклось тепло, устремляясь к низу живота и сосредотачиваясь между бёдер. Вжалась грудью в каменный торс, ощущая, как через плотную ткань брюк в живот упирается эрекция. Он хочет меня, как женщину. Руки Алана оказались у меня на затылке и спине, вжимаясь, оставляя ожоги. Каждое его прикосновение отдаётся дрожью. Я теряю саму себя в его объятиях, поддаваясь его страсти, голоду. Влажные звуки поцелуев, шумного дыхания и бешеный стук сердцебиения, все как в тумане и не со мной. Кусаю его губы и чувствую металлический привкус. Он отрезвляет. Распахиваю глаза, осознавая что творю. Сигнал остановки лифта напоминает о том, что все реально. И я перешагнула грань. Ужас случившегося выплескивается на меня, ушатом помоев. Этого не должно происходить. Отталкиваю Алана, но он цепляется за меня, как паразит. Приставучий клещ. Нужно от него избавиться и спрятать в пробирку, забывая как о досадном недоразумении. Бью его прямо в лицо, убегая и не оглядываясь назад и врастаю как вкопанная, врезавшись в широкую мужскую грудь.
—Лисёнок! — удерживают меня за плечи сильные руки. — А я решил, что ты права…
Володя вернулся.
Слышу позади себя шаги, чувствую дыхание в затылок и кровь, отхлынула от лица. Сейчас Вова все поймёт. Увидит по нашим глазам, как я в лифту чуть не отдалась его сыну. Тогда перестану для него существовать. Превращусь в грязь под его ногами. И потеряет тогда надо мной власть Алан. Не сможет больше меня шантажировать. Да и причин не останется, ведь я добровольно практически раздвинула перед ним ноги. Азарт угаснет, а вместе с ним и интерес ко мне.
— Алан? — озадаченно кинул взгляд поверх моей головы жених.
— Алисе не хорошо стало, решил проводить ее до машины, — холодно ответил мерзавец.
По его голосу и не скажешь, что он только что с диким голодом набросился на меня в кабине лифта.
Кажется, я даже перестала дышать ожидая реакцию Владимира и где-то на задворках сознания почувствовала разочарование. Струсил Алан. Для него я лишь забава. Была бы нужна, то не постеснялся заявить отцу о своих чувствах. Но даже он понимает, насколько его желания омерзительны.
— Что такое Лисёнок?— обеспокоено заглянул мне в глаза Володя.