— Так ты сходишь? — смотрела на стол, не поднимая глаз.
— Кристина, даже если ваши отношения не сложились, он имеет право знать о ребенке. Скажи ему.
— Нет! — крикнула девчонка, испуганно посмотрев на Ульяну. — Никогда и ни за что он не узнает о беременности.
— Крис, — Уля снова взяла за руку девчонку. — Я должна спросить, а ты пожалуйста просто ответь. Не дергайся, не психуй. Я никому не скажу. Хорошо?
Дечонка кивнула.
— Это Руслан? Руслан отец твоего ребенка?
Брюнетка сразу же напряглась, испуганно посмотрев на Ульяну. Ее взгляд кричал громче любых слов.
— Пожалуйста, Уля, не говори никому. Особенно Роберту.
— Черт, — шумно выдохнула подруга, откидываясь на спинку дивана. — Гершвин нас убьет.
Остаток вечера Ульяна пыталась уговорить золовку рассказать обо всем этому самому Руслану, который, судя по разговору, являлся сводным братом Кристины и Роберта, и по совместительству конечным ублюдком. Понимая, что уговоры бесполезны, я вспыхнула.
— Дура ты, Кристина!
— Что? — удивленно посмотрели на меня девчонки.
— Ты не знаешь что будет сегодня. Возможно случится авария и твой Руслан погибнет, или же его взорвут или просто ему упадет кирпич на голову. И у тебя больше не будет шанса сохранить в этом мире частичку его. Ведь ты его любишь, верно? Пусть он мудак и сволочь, но ребенок здесь не виноват. Если он пришел в твою жизнь, значит это дар. Цени его. Не будет у тебя никого ближе этого малыша и любить тебя сильнее его тоже никто не будет. А ты собственноручно хочешь убить такое счастье.
Встала, почувствовав, что снова погружаюсь в пучину боли и одиночества, сожалея, что так и не рассказала Алану про ребенка. Не важно, что там показал бы ДНК тест, я для себя давно решила, что жду ребенка от любимого человека.
Ульяна улыбнулась, соглашаясь с моими словами. А Крис смотрела в одну точку, обдумывая услышанное.
Я достала из сумки телефон, собираясь вызвать такси и увидела десять пропущенных звонков от мамы. Нахмурилась, вызывая ее абонент и прикидывая, что могло произойти, раз она так всполошилась.
— Мам, — позвала в трубку.
— Алиса, наконец-то! Знаю, что ты с Улей и не собиралась вам мешать, но тебя тут ждут.
— Кто? — занервничала раньше, чем услышала имя.
— Юноша представился Аланом.
Алан
Приходить в себя в реанимации не самое приятное ощущение. Мозг не соображает, в голове вата и кажется, будто себе вообще не принадлежишь, и находишься в чужом теле. Первая мысль была об Алисе. Не мог трезво думать. Просто вспомнил о ней и снова отключился. Потом же, когда находился в сознании более длительное время и начал вспоминать события ставшие причиной моего состояния, то первым делом расспросил о ней. Но медицинский персонал, ничего не знал. А потом пришел он, один из тех кто находился там на складе. Один из людей отца.
Увидев этого человека, с такой ясностью вспомнил каждую прожитую в тот день минуту. Пробуждение с Алисой, секс, аэропорт и службу безопасности. Помнил как запихивали в машину у аэропорта, как вырубили прикладом в голову. Пришел в себя, связанный по рукам и ногам в фургоне минивэна, в окружении пятерых головорезов, которые нагло ухмылялись. Стоило пошевелиться и они толпой накинулись на меня, запинывая до тех пор пока снова не отключился.
Пришёл в сознание, когда на меня вылили ведро ледяной воды. Висел за вытянутые руки, привязанные к какой-то цепи, под потолком и еле касался кончиками пальцев пола. С голым торсом и босиком, чувствовала как сковывает холод. Глаза заплыли, с трудом смог понять, что вокруг меня склад. Осмотрелся по сторонам, заметив Алису, спящую на раскладушке у дальней стены. Надеялся, лишь на то, что ее не тронули и Мандаринка в безопасности.
И тут передо мной вырос отец. Смотрел так, словно я мусор, грязь под блестящими туфлями. Не скрывал эмоций. Во взгляде явно читалось не только отвращение, но и ненависть. Что ж, папа, это взаимно.
— Забирайте, — сказал кому-то и пошел прочь.
— Алису отпусти, ты старый ублюдок! — кричал ему вслед. — Будь мужчиной, хватит издеваться над девушкой!
Цепь ослабили и я практически рухнул на пол. Меня тащили по полу за тяжелые звенья, словно пса. Упирался в бетонный пол ногами, но лишь сдирал голую кожу в кровь. Протащили до места где спала Алиса. Похоже она находилась под действием чего-то, иначе как можно объяснить то, что девушка не реагирует на этот адский шум. Те доли секунд, что мне удалось взглянуть на нее, не успел заметить на девушке следов насилия. Она спала безмятежным сном. Молился, чтобы только она была в порядке.
Меня затащили в комнату, расположившуюся в углу помещения и кожу сразу защипало от холода. В воздухе стоял запах мороженного мяса. С потолка болтались освежеванные туши скота. Меня проволокли через завешенную тушами камеры до тупика и там снова накинувшись вчетвером. Били меня долго. Пинали куда придется, потом кто-то взял какой-то твердый предмет, пройдясь им по всему корпусу. Это продолжалось до тех пор пока я не перестал чувствовать боль. На последок, накинули на шею цепь цепь, на которой болтался до этого и душили. Перед глазами стоял образ Мандаринки до тех пор, пока мир не померкнул. Во мне просто не оставалось сил бороться за жизнь дальше.
Поэтому появление в больнице соучастника моего убийства, не вызвало теплых эмоций. Настороженно наблюдал за здоровым мужиком, стриженным под ёжик, решив, что эта мразь пришел меня добить. Лишь позже узнал, что именно он вытащил меня из той морозилки, когда уже с трудом прощупывался пульс, сказав остальным, что я мертв.
Поступок его казался странным. Сначала я думал, что он просто очень сердобольный попался. Потом выяснилось о причастности к этому чуду Давида. Конкурент отца успел подкупить кое-кого из его людей. Пожалели меня лишь потому, что я был нужен ему живым. И пусть сначала я не понимал для чего именно. Зачем он возится со мной, ставит на ноги, но при этом держит в запрете и не дает ни с кем выйти на связь. Хотя Давид сам не приходил ко мне. Видимо боялся, что узнают о нашем знакомстве. Но разговаривал по телефону через своих людей регулярно.
Только когда взорвалась машина отца, все встало на свои места. Геворкян нужен был папин бизнес целиком. Для этого ставил меня на ноги, чтобы я предстал перед Алисой живой и невредимый и уговорил её, как единственную наследницу, отказать от ненужного балласта в виде завидного бизнеса. Не просчитал он лишь одного, что Мандаринка теперь под пристальным вниманием детективов, расследующих гибель крупного бизнесмена.
Мне же месяцами не давали связаться с Алисой. А я мечтал, увидеть ее еще хотя бы раз и желательно счастливой. Думал, что финал этой истории предопределен. Лишних свидетелей всегда убирают. Не рассчитывал Давид, что карма настигнет его в этой жизни. О его аресте узнал, когда все тот же мужик, вытащивший меня из холодильника пришел вместе с парой агентов за показаниями.
Двойной агент Калинин несколько лет скрывался среди людей отца. Володя оказался не таким чистым, как пытался казаться. Подкуп, шантаж, избиения, похищения, незаконный захват чужого бизнеса и финансовые махинации. В общем, папаша использовал все те же старые проверенные в девяностые методы. И Давид так не вовремя попался на глаза правоохранительным органам. Оставалось только пожалеть беднягу.
Когда зажили кости и закончилась история с дачей показаний, меня наконец-то отпустили к домой на Родину. Я побоялся звонить Мандаринке. Прошло столько времени с нашей последней встречи. Знал через что она прошла и как тяжело ей дались последние месяцы. Поэтому набрать номер телефона, после того, как она месяцами считала меня погибшим, и как ни в чем не бывало спросить «как дела», не получалось. Такой привет с того света, вряд ли можно стойко перенести. И я даже не смогу обнять ее и поцеловать, успокоить, сказав, что наконец-то все закончилось и теперь она в безопасности. На самом деле я боялся быть отвергнутым. После тех ужасов, через которые прошла моя девочка, не удивился бы такому развитию событий. Но и сдаваться не входило в планы.
Борисыч обрадовался моему возвращению. Даже плакал, когда увидел меня на пороге зала на Родине. Не хотел старик улетать из штатов, пока не отыщет меня. Но с него взяли подписку о не разглашении и рассказали, что со мной все в порядке. Лишь увидев меня воочию, тренер успокоился.
Мама проплакала сутки, что я провел с ней и не отпускала меня от себя ни на шаг. Эти три месяца прошли для нее под действием успокоительных. Мало того, что я пропал без вести, так проклятые журналисты осаждали ее с просьбой дать интервью. Но теперь я вернулся и ни одна сволочь больше ее не потревожит. Сказав родительнице, что должен решить самый важный вопрос в моей жизни, полетел в родной город Алисы, находящийся глубоко в Сибири. Не мог уснуть, предвкушая и волнуясь перед встречей. Боялся встречи, потому что боялся потерять её навсегда.
И вот сижу на кухне, в родительском доме Мандаринки напротив её мамы и папы, пью чай, смущаясь под исследующим взглядом её отца. Когда я позвонил в домофон, они не хотели впускать. Да и мало ли психов добиваются внимания их дочери. Привыкли наверное. Но так легко я не собирался сдаваться. Остался дежурить перед их воротами, решив ждать Мандаринку столько, сколько потребуется.
А затем её отец вышел ко мне, молча заглядывая в глаза. Суровый высокий голубоглазый мужчина. Коротко подстриженные седые волосы, офицерская выправка и небольшой возрастной живот. Мандаринке достались его глаза и уменьшенная копия носа. Пристально рассмотрев меня, попросил предоставить паспорт. Под его взглядом я был готов сделать все что угодно, лишь бы он разрешил увидеться с дочерью. Удостоверившись, что не выдаю себя за кого-то друго, пригласил войти внутрь.
Мама Алисы навела суету. Накормила домашним борщом, что последний раз я ел и не помню в каком году. Моя мама если и готовила дома, то предпочитала итальянскую или французскую кухню. А вот так, чтобы наваристый красный борщ, да еще и картофельное пюре с котлетой на второе, такого давно не ел. Но было очень вкусно. Заняв рот едой, радовался, что не нужно говорить. Все ждал когда посыпятся вопросы. Но Антонина Васильевна, мама Мандаринки, только рассказывала про урожай выращенный в этом году, о погоде и всем том, о чем разговаривают с посторонними людьми. Вот только Геннадий Викторович молчал все время и сверлил меня взглядом.