Он усадил Сэма на кровать, и мальчик немедленно потянулся к подносу. Чанс поймал его за штанишки:
— Веди себя хорошо!
Тори рассмеялась.
— Вы покормите Синди, — сказал Чанс, — а я — Сэма.
Она кивнула, взяла вилку и дала немного омлета малышке:
— Спасибо за завтрак в постель.
Синди заулыбалась.
— И за мишку.
Сэм издал вопль. Чанс погрозил ему:
— Не надейся, ты его не украдешь.
Сэм взвизгнул, и Чанс заставил его замолчать с помощью порции омлета. Мальчик жадно причмокнул.
Занимаясь кормлением Синди, Тори грызла тост, и Чанс расслабился. Ей понравился праздничный завтрак от детей. Чанс не переступил границы, однако добился желаемого: ни одна женщина, которую любят так, как Тори, не должна быть одна в День святого Валентина.
Тори похлопала кровать рядом с собой и поймала его взгляд:
— Садитесь. Вы не сможете кормить его стоя.
Чанс поднял Сэма из изножья кровати и сделал осторожный шаг к изголовью, а Тори вместе с подносом отодвинулась к другой стороне. Чанс сел, устроил Сэма на коленях и откинулся на подушку. Он улыбнулся Тори, но она отвела глаза; однако через секунду словно собралась с духом и снова взглянула в лицо:
— Спасибо.
— Мне? Не за что. Все это сделали близнецы. Я только помогал достать продукты с высоких полок.
Тори рассмеялась. Синди постучала по подносу, явно требуя еще еды. Чанс дал Сэму его порцию, прежде чем мальчик потянулся к тостам.
— В кухне есть кофе. Я не хотел рисковать разлить его вам на постель.
— Хорошая мысль, — хмыкнула Тори.
Чанс удобнее откинулся на изголовье. Дети были довольны. Он сам — счастлив. И Тори выглядела расслабленной. Радостной. Более счастливой, чем когда-либо. Он спас ее от ужасного Дня святого Валентина.
Телефон на тумбочке со стороны Тори зазвонил, и она нажала на кнопку громкой связи, удерживая Синди на коленях.
— Миссис Кук?
— Нет, милая, это я, Гвен.
— О, Гвен! Вы хотите поговорить с Чансом? Он прямо здесь. Включена громкая связь.
— Нет, я звоню потому, что отправила вам гостей.
— Гостей? — удивился Чанс. — В семь утра?
— Это родители Джейсона, милый. Они хотят поговорить с Тори.
Тори застыла.
— Спасибо, мама, — произнес Чанс.
Он выключил телефон и проглотил длинную цепочку ругательств. Родители Джейсона выбрали худший день для того, чтобы посмотреть, где работает Тори.
Он выбрался из кровати, забирая Сэма с собой.
— Я отнесу детей в их комнату.
— А я отнесу поднос на кухню.
Чанс уже обошел кровать и забрал Синди из ее рук.
Тори переложила мишку с подноса на кровать.
Затем он поспешил в детскую, а она — в кухню.
Дверь открылась. На пороге стояли пожилые мужчина и женщина. Женщина держала смятый платок, и было ясно, что оба недавно плакали.
— Нэйт? Эмили? — Они молчали, и Тори отошла, открывая дверь шире. — Входите.
Нэйт посмотрел на Чанса и его детей, одетых в пижамы. Он сухо улыбнулся:
— Нам следовало позвонить.
Чанс прошел в гостиную, усадил детей в манеж и сказал:
— Нет, все в порядке. Мы уже встали. Хотите кофе?
— Нет, спасибо. — Эмили села на диван и посмотрела на Тори. — Тори, милая, ты не могла бы присесть?
Словно оцепенев от страха, Тори опустилась на диван. Сердце Чанса забилось быстрее. Родители Джейсона приехали сюда в слезах. Его грудь сжалась от грусти и вины. И надежды — за что он себя возненавидел в эту минуту. Однако если Джейсон был таким, каким представлялся Чансу, то не захотел бы тридцать лет лежать в коме. Если он умер, то смерть была благословением.
— Что случилось? — тихо спросила Тори.
— Вчера ночью у Джейсона был инсульт.
— Ох… — выдохнула Тори и прижала ладонь ко рту. — О боже…
— Его состояние стабильно, — добавил Нэйт.
Крепко зажмурившись, Чанс тихо выругался.
— Мне очень жаль, Тори, — произнес Нэйт.
Тихо всхлипывая, она ответила:
— Не жалейте меня. Я волнуюсь за Джейсона.
Нэйт протянул руку через журнальный столик и сжал руку Тори.
— Милая, мы с Эмили приехали не для того, чтобы рассказать про инсульт. — Он сглотнул и прочистил горло. — Сегодня утром врачи говорили с нами о том, чтобы отключить систему жизнеобеспечения.
Тори ахнула, и слезы, которые выступили на глазах, пролились на щеки.
— Нет! — Она вскочила. — Нет!
Чанс поставил поднос на столик и поймал Тори в объятия:
— Не говори ничего. Просто поплачь.
Эмили и Нэйт встали, и Нэйт продолжил:
— Мы хотели сказать тебе лично. Сейчас Джейсон в больнице Милосердия, там провели тесты. Они говорят, что нет смысла…
Обнимая всхлипывающую Тори, Чанс сжал губы и кивнул им. Эмили тоже расплакалась, и Нэйт обнял ее за плечи:
— Пока мы не приняли решение.
Родители Джейсона тихо вышли, а Тори все прижималась к Чансу. Когда она отодвинулась, на щеках у нее блестели слезы.
— Мне лучше одеться.
— Можешь носить пижаму сколько угодно. Я остаюсь дома, с детьми.
Тори взглянула на него:
— Но мне нужно поехать в больницу, навестить Джейсона.
Ну конечно. Как он мог об этом не подумать?
— Я тебя отвезу.
— Но дети…
— С ними посидит мама или миссис Кук.
Но когда Тори, одетая в джинсы и симпатичный красный свитер, вернулась в гостиную, то немедленно потянулась к Сэму и обняла его. Малыш издал вопль, словно она слишком сильно его сжала, и Тори засмеялась.
Засмеялась.
В день, когда ее сердце явно разбилось, она смеялась, потому что любит этих детей. А они любят ее. Может, этого достаточно, чтобы напомнить ей, что хотя часть ее жизни заканчивается, у нее остаются близнецы — и Чанс.
— У мамы встреча за обедом, а миссис Кук нужно уехать. Поэтому я подумал, что мы можем взять детей с собой.
— Правда? — Тори подняла взгляд. — В больницу?
— Больничные правила сейчас не такие строгие, как раньше. И кто знает, может, знакомство с ними взбодрит Джейсона.
От этой мысли она приободрилась, помогла нарядить детей в уютные комбинезоны и усадить их в автомобильные сиденья. Чанс последовал за ней в больницу, где она лавировала по коридорам, переходила из лифта в лифт и наконец вошла в палату, где было невероятно тихо, только попискивали и гудели машины, пристегнутые к человеку в постели.
Тори, с Синди на руках, подошла к нему первой:
— Привет, Джейсон, смотри, кого я принесла! Это Синди, одна из близнецов, о которых я тебе рассказывала. — Она поцеловала Синди в щечку. — Поздоровайся, милая.
Синди издала звук, средний между воркованием и криком, и Тори засмеялась.
Чанс бы тоже засмеялся, но не мог отвезти глаз от мужчины, лежавшего на кровати. Его оплетали трубки, капельницы, дыхательные аппараты. Маленькие кусочки пластыря, приклеенные к голове и груди. Веки не вздрагивали.
Он хотел отвернуться, но Тори легко ходила по комнате. Все еще держа Синди, она поправила несколько предметов на столике у кровати.
— Похоже, здесь все спокойно. — Она расстегнула комбинезон Синди. — Но сегодня везде спокойно. Ночью шел снег, поэтому люди водят медленнее и не выходят лишний раз из дома. — Она засмеялась, как будто услышала ответ, и у Чанса сжалось сердце. — Знаю, знаю. Если бы я умела кататься на лыжах, то мне тоже нравился бы снег. — Она усадила Синди поудобнее. — Но меня вполне устраивает моя спокойная нелюбовь к зиме. Потому что так я еще больше люблю лето. Ох, как я люблю лето.
Тори внезапно оглянулась и увидела Чанса в дверях комнаты, с Сэмом на руках.
— Ох, Джейсон, я чуть не забыла познакомить тебя с Сэмом. — Она поманила их. — И с отцом близнецов, моим начальником. Чанс Монтгомери.
В палату вошла сестра в белой форме, украшенной красными и розовыми праздничными сердечками. Она смотрела в карту, а когда подняла голову и увидела его, Тори и двух детей, то ахнула:
— Вам сюда нельзя.
— Ничего, — ответила Тори. — Они со мной.
— К Джейсону допускается только один гость за раз. Двое, если это его родители.
Чанс посмотрел на сестру умоляюще.
— Ладно, еще одна минута, чтобы все попрощались, а потом остается только Тори.
Он кивнул. Сестра проверила капельницу, сделала пометки и ушла. Чанс придвинулся ближе к Тори, протянул руку, чтобы забрать Синди.
— Мы с детьми подождем в кафетерии. Оставайся сколько хочешь.
Чанс вышел, и Тори села на стул у кровати Джейсона: — Так трудно, Джей.
Он ничего не сказал. Более того, комната ощущалась пустой, лишенной его присутствия. Тори пронзило холодом. Горький, пугающий, он свел ее мышцы, сжал сердце. Поэтому она переключилась на тему, которая всегда согревала обстановку.
— Тебе понравились дети? — Она засмеялась, по крайней мере, попыталась. — Они держат меня в форме.
Тори встала и подошла к окну. Жалюзи пропускали совсем мало солнца, поэтому она их раздвинула.
— На самом деле в последние месяцы они спасали меня от безумия. — Она снова повернулась к кровати. — Ты не представляешь, как это тяжело. Пять лет я была совсем одна. И все равно, когда мама предложила найти работу, я возражала. А потом увидела близнецов, и как будто в моей жизни впервые появилось солнце. Они так полны жизни. Счастья. Будущего.
Она замолкла. Будущее… На самом деле это Чанс приносил в ее жизнь веру в будущее. Он слушал, когда она говорила про вечернюю школу. Он помогал искать колледж. Дети ее смешили, а Джейсон делал счастливой.
Тепло просочилось в ее замерзшую душу, растопило сердце, снова позволило дышать.
А Джейсон лежал на больничной койке и умирал.
И не имело значения, что она говорила или делала. Не имело значения, даже если бы все врачи прямо сейчас пришли сюда и прикладывали все усилия по его спасению. Он умирал.
Глаза Тори наполнились слезами. Она вернулась к кровати и взяла Джейсона за руку. Ее грудь разрывали рыдания. Она позволила себе плакать, пока слез не осталось, а потом наклонилась и поцеловала его в щеку.