Гердан прошел обратно в ворота, вновь покосился с недоумением на плиту, под которой исчез Кяхт и даже обошел ее стороной. Подойдя к одной из вьючных лошадей, он что-то достал из тюка и вновь подошел к нам.
Встав напротив, он скомандовал:
— руки просунь через решетку!
— Что ты хочешь делать? дрожащим голосом спросил я.
— Да ты маг, оказывается трус! — с презрением сказал Гердан, — значит, я и в этом ошибся, мне казалось, что ты достаточно храбр, не бойся, я всего лишь одену на тебя вот эти украшения, — он показал мне черные узкие браслеты. Я протянул руки, и браслеты защелкнулись на них с легким металлическим звоном. И тут мне стало ясно, что способности к ускорению и магии исчезли.
Гердан облегченно вздохнул и подошел к стене. Вновь, что-то щелкнуло, иклетка медленно начала подниматься наверх.
Гердан подошел к нам и, глядя сверху вниз, покачался на каблуках и а затем ударил меня в ухо.
От удара я отлетел метра на два, в голове зашумело, в глазах все расплывалось, в штанах стало мокро.
— Встань, урод! — коротко приказал дон, — ха, да ты еще и обмочился, — засмеялся он.
В это время Василина бросилась на него и начала его колотить маленькими кулачками.
— Злой дядька! — кричала она, — не трогай Лекса, я все ласскажу бабушке, она тебя сделает делевом.
Гердан не глядя, отмахнулся, и девчонка упала, на землю, где продолжала плакать от злости и обиды.
— Чтобы твоей бабушке меня превратить во что-то, нужно сначала найти, — сказал он назидательно. И размахнувшись, ударил меняпрямо в нос. На этот раз я отключился от боли на какое-то время, когда пришел в себя, понял, что дышать могу только ртом, из носа ручьем лилась кровь. Дон наклонился надо мной и выругался. Потом сжал двумя пальцами, как плоскогубцами, хрустнувшие носовые кости. Я опять потерял сознание, когда вновь пришел в себя то сообразил, что вновь могу нормально дышать. Видимо дон, таким образом, поставил сломанные кости на место.
Твердая рука ухватила меня за воротник и поставила на ноги.
Гердан жестко смотрел на меня.
— С каким удовольствием я бы продолжил это дело, но нет времени, — сказал он. После этого вновь схватил меня за шиворот и куда-то поволок.
Не знаю отчего, но мой страх прошел, а щеки даже стали горячими от стыда, что я мог обоссаться со страха от одного удара.
Гердан заволок меня в подвал, где вдоль длинного коридора, виднелись зарешетчатые камеры. В одну из таких камер онменя втолкнул, я опять упал, и только по счастливой случайности, опять не ушиб свой злосчастный нос.
Дверь хлопнула, и я остался в темноте на холодном каменном полу, оплакивающим свою глупость и самомнение.
— Только такой придурок, как ты мог довериться человеку, который хотел продать тебя в рабство, да еще после того, как перебил всех его наемников, — говорил я сам себе, — а история с клятвой! Услышал от дона слово — повелитель, и возомнил о себе невесть, что. Вот сиди и жди теперь, что дальше будет.
Тут я вспомнил о девочке.
— Василина! — несколько раз громко крикнул я, но в темном длинном коридоре только эхо несколько раз ответило мне:
— На-на-на.
Я сидел и рисовал себе картины одну страшней другой, как меня будут пытать, засовывать иголки под ногти, ломать пальцы и прочее, паника начинала давить все сильней и сильней.
Но, все же собравшись с духом, приказал сам себе:
— Немедленно перестань! У тебя есть сильное тело, знания, думай! Пока враг дал тебе время, может тебе удастся, что-то предпринять.
Пока я давил свои переживания, вокруг явно посветлело. Мое зрение подстроилось под темноту, в серо-зеленом призрачном свете стало хорошо видно своды подземелья и ряды клеток, уходящие в даль.
— Интересно сколько человек здесь рассталось с жизнью, — пришла странная мысль. Но тут я зацепил себя рукой по носу, и вспыхнувшая боль затмила все мои рассуждения.
Отставив все прочее, я стал раздумывать о возможности блокирования боли. Рассуждал я просто, если браслеты ограничивают меня в применении силы снаружи, то со своим организмом я могу делать, все, что захочу.
После нескольких попыток понять, как я чувствую боль, и каким образом она проходит по нервам, мне улыбнулась удача, и на очередное блокирование нервного импульса, видимого мной, как бегущая искра, боль в носу исчезла.
— Отлично, — подумал я и начал тщательно ощупывать свой пострадавший орган. Кровь из него давно не текла, а отек, оказывается, уже почти прошел.
И тут меня осенило:
— Чего так переживаю по поводу пыток? Ведь я теперь могу блокировать любую боль!
Но все равно, хоть умом я это понимал, но когда Гердан, пропахший запахом гари, зашел в темницу, мое сердце ушло в пятки.
— Сейчас мы с тобой немного побеседуем, — сказал он, и потащил меня к выходу. Во двор мы не выходили, а просто прошли коридором в другое помещение и опять спустились вниз. В небольшой комнате, дымился очаг, в котором лежали раскаленные до красноты клещи, пики и другие неизвестные мне инструменты. На стенепередо мной висели цепи, кандалы. Когда меня втолкнули дальше, я обнаружил, что к боковой стене привязано кожаными петлями обнаженное худенькое тело Василины.
Глава 17
— Ты, что делаешь? — хрипло прошептал я, — ты же называл себя воином, а сейчас пытаешь детей!
— А где тут дети? — удивился благородный дон, — ты мальчишка маг — выродок, которого надо было сжечь еще, когда ты появился на свет, вместе с твоими родителями.
— А там, — он мотнул головой в сторону Василины, вообще нелюдь, которой нет места среди нас. Так, что радуйся, что ты пока еще живой, хотя эта радость скоро для тебя закончится. Но для начала ты мне расскажешь все до последней мелочи о себе, кто есть, откуда взялся и главное, откуда у тебя эльфийская девка.
Я молча смотрел и улыбался. Он наотмашь ударил меня по лицу. Очнулся я оттого, что на меня было вылито ведро воды.
Гердан, ругая свой вспыльчивый характер, поднял меня и ловко прикрепил цепями к стене. Затем вытащил раскаленные клещи из очага, покрутил перед моим лицом, а затем медленно откусил мне мизинец на правой руке. Как я ни старался блокировать боль, все же немного не успел и заорал во все горло. Запахло паленой кожей, и по лицу Гердана пробежала гримаса отвращения. Я ухмыльнулся.
— Что запах не нравится?
Мой мучитель, услышав насмешку, закричал:
— Ты, что думаешь, если я морщусь, мне это помешает порезать тебя на куски? Не сомневайся, порежу! Если же ты считаешь, что яне догадался, что ты сможешь терпеть боль, ты ошибся. Ничего подобного, поэтому твоя девка здесь висит. Сейчас мы узнаем, как пахнет паленая шкура эльфов!
С этими словами, он ткнул клещами в бедро девочки. Мне показалось, что от ее визга у меня лопнут уши. Когда Гердан убрал клещи, на белой коже Василины красно-черным пятном выделялся огромный ожог.
— Ну, что, — повернулся ко мне дон, — будешь говорить? Мне, конечно, не хочется портить шкурку эльфы, она стоит денег, но если ты будешь упрямиться, то, как бы не хотелось, но придется это сделать.
Я рассказал ему все, ну, почти все, что я знал, под непрерывные вопли Василины, которая кричала, чтобы я не смел, ничего рассказывать, а она вытерпит любые пытки, и не надо ее жалеть. Я слушал, ее и мне было невыносимо стыдно за свою глупость и трусость.
Через час непрерывного крика, она охрипла и не могла внятно сказать ни слова.
Когда я закончил свой рассказ, Гердан был далеко не так уверен в себе, как в начале разговора. Перспектива заполучить личных врагов в лице некроманта-архимага и королевы эльфов его явно не обрадовала. Про высшую вампиршу он еще не знал. А в том, что он только, что стал их целью номер один, сомнений не было. И деревце, растущее из живота, было наименьшим кошмаром, который ему посулила Василина.
Он отвязал девочку от стены, и та рухнула голая на холодный каменный пол. Гердан поспешил ее переложить на какую-то подстилку и накрыть покрывалом.
Увидев выражение моего лица, он закричал:
— Думаешь, я испугался? Ничего подобного, просто она мне нужна живой, за нее отвалят кучу денег. А уж за тебя иномирец сколько заплатят, я даже представить не могу.
Во время допроса, что-то изменилось, страх куда-то ушел, мне, сейчас, было все равно, умру я или нет, важным для меня казалось только спасение Василины.
Я усмехнулся, и Гердана передернуло.
— А, ты, что? Передо мной оправдываешься? — холодно спросил я, — мне все равно испугался ты или нет. За издевательства над ребенком ты должен умереть.
Вместо ответа он меня начал избивать. Я начал блокировать боль и по мере отключения болевых рецепторов, сознание уплывало в никуда.
Я очнулся в призрачном свете подземной темницы, рядом со мной лежала Василина, от нее несло жаром, она бредила и звала в бреду не бабушку или Сиэль, а меня.
Почти у самой решетки я заметил кувшин и какой-то сверток. Подойдя туда, я понял, что в кувшине налита вода, в свертке пара сухих, как камень лепешек.
Я выпил почти половину жидкости и, усевшись рядом с девочкой, попытался напоить ее.
Она жадно глотала воду пересохшими губами, Сняв с нее покрывало, я обнаружил, что Гердан так ее и не одел, большой ожог на бедре засох и покрылся корочкой, а с краев уже нарастала розовая кожица.
У меня отлегло от сердца, бабушка не забыла усилить регенерацию у своей внучки.
И я в первый раз за несколько последних часов, подумал:
— Может все обойдется?
Как бы отвечая моим мыслям в глубине коридора, что-то заскрежетало.
Я вскочил и приник к прутьям, стараясь разглядеть, что там происходит.
Оттуда доносились невнятные звуки, и вроде кто-то разговаривал шепотом. Потом на полу появился свет, и из-под него медленно появилась шляпа с полями и рука, держащая светильник, из-за которого я на пару секунд почти ослеп. Когда я смог снова видеть, в коридоре стояли две невысокие фигуры, одна из которых была точно Кяхт. Его горб я узнал бы даже на ощупь. Они разговаривали между собой на каком-то другом языке, но мне было все понятно.