— Эх, десантура ты моя! Не можешь язык свой придержать, опять, что-то лишнее ляпнул. А твой Скворцов, он на ходу подметки рвет. Одна надежда, что уж слишком все неправдоподобно, никто просто не поверит, тем более, что доказательств никаких, кроме наших слов. Помочь то он хоть обещал?
— А как же! — воодушевился отец, — сказал, что проверит, что там за ломбард и кто его крышует, ну, и пообещал, если, что эту крышу успокоить. Ему ведь стрелки для этого забивать не надо.
— Что за стрелки, — полюбопытствовал я, — куда их забивать?
— Не обращай внимания, — сказала мама, — это у теперешних бандюков такие выражения в ходу. Неделю телевизор посмотришь и сам все узнаешь. Только и слышишь каждый день: крыша, стрелки, обезбашенные, отморозки.
— Ух, ты! — восхитился я, — ни одного слова не знаю. А кто такие обезбашенные, как понять?
Отец усмехнулся и сказал:
— Это те парни у которых башню сносит, то есть голову.
— С обезбашенными понятно, — согласился я, — пап, а кто такие отморозки?
— Саша, перестань! Поговорим о другом — попросила мама, — узнаешь все со временем, самому надоест.
Но отец все же ответил:
— А отморозки, Саня, это те, у кого к жизни человеческой никакого уважения нет. Они за копейку человека убить могут, а то и просто так.
На какое-то время я замолчал, с удовольствием хлебая рассольник. А потом мне пришла в голову одна мысль, и я спросил:
— Папа, а ты сейчас коммунист, или нет, и вообще Коммунистическая партия еще существует?
Отец неожиданно покраснел.
— Ты знаешь сын, последние годы столько событий произошло. Разочаровался я в партии, честно скажу, Но билет свой партийный никуда не сдал, держу на память, о тех временах. А партия еще существует, там правда почти все старые коммунисты остались, молодежи нет совсем.
— Понятно, — медленно сказал я, говорить особо не хотелось, настроение упало.
Еще бы, я ведь искренне верил, что у нас скоро будет коммунизм, в детской энциклопедии было так здорово про это написано. А оказалось — это все вранье. Неужели так можно врать?
— Нет, — подумав, решил я, — наверно то люди тоже верили в то, о чем писали. Но враги оказались умнее и хитрее. И теперь мне предстоит жить совсем в другой стране. В которой я за два дня увидел столько нищих, сколько не видел за всю свою прошлую жизнь.
— Саша, — прервала мама мои размышления, — ты о чем задумался? Не падай духом, ведь жизнь продолжается, не смотря ни на что. Что нас ждет впереди, никто предсказать не может, будем надеяться, что будет больше хорошего. А твоя задача хорошо учиться, потому, что с образованием ты не пропадешь.
Отец скептически хмыкнул:
— То-то я смотрю, все парни хотят стать бандитами, а девчонки путанами.
Мама уничтожающим взглядом глянула на отца, но я уже открыл рот.
— Папа, а кто такие путаны, это артистки такие?
Батя засмеялся.
— Ха-ха, Саня, в точку попал, это именно артистки!
— Игорь, как тебе не стыдно, немедленно прекрати, — заволновалась мама, — а тебе сынок рано знать, кто это такие, не дорос еще.
По реакции родителей я сразу сообразил, кто такие эти путаны и чем занимаются, но расстраивать их не хотелось, поэтому о своих догадках промолчал. Однако тут же вспомнил анекдот про то, как Вовочка спрашивал родителей о сексе и невольно засмеялся.
Мама с подозрением глянула на меня, но о причине смеха не спросила.
После обеда, отец потянулся и сообщил:
— А вздремну я, пожалуй, минуток двести.
Мама в ответ сообщила.
— Я посуду помою и тоже прилягу.
Мне спать совершенно не хотелось, поэтому я предложил:
— Мам, давай я посуду помою, а потом пойду гулять.
— Никаких прогулок! — категорично заявила мама, — только с отцом.
Батя недовольно засопел.
— Наташа, ты его все равно не сможешь его постоянно держать под присмотром, пусть идет, погуляет во дворе, — сказал он.
Мама в очередной раз пустила слезу.
— Игорь, ну, как ты не понимаешь, я боюсь, боюсь, что он снова исчезнет, а у меня нет в запасе еще тридцати лет, чтобы дождаться его возвращения. Сашенька, пожалуйста, не уходи, папа отдохнет и с тобой прогуляется.
Мамины слезы подействовали, и я нехотя согласился.
— Ладно, я, пока вы отдыхаете, что-нибудь почитаю, хотя бы газеты, хочется узнать подробней, что случилось с нашей страной.
Вот и ладненько, — обрадовалась мама, и сразу принесла мне огромную стопу газет, — вот читай, я для ремонта их копила, только не мусори и как прочитаешь, обратно складывай аккуратно.
Вскоре в квартире стало тихо, и только я неутомимо шелестел газетами, фотографически укладывая полезные и бесполезные сведенья в свою голову¸ оставив их осмысление на потом.
Глава 35
В лесу было сумрачно и влажно, я легко бежал по веткам, перепрыгивая с одной на другую, прыжками в три-четыре метра, толстая кора упруго прогибалась под моими мягкими кожаными сапогами. Но вот очередное дерево оказалось на приличном расстоянии, в просвете далеко внизу виднелась болотистая почва с множеством луж. В голове ярко высветилось замысловатое плетение и толстая ветвь, на которой я стоял, со скрипом опустилась намного ниже и дала возможность продолжить мой путь. Отстраненно подумалось:
— Интересно, почему нет никакого головокружения и боязни высоты?
Но ноги продолжали нести меня дальше к неизвестной цели.
Неожиданно я спрыгнул на спину огромного зеленого зверя, перед глазами вновь высветилось мерцающее плетение, и громадное чудовище, коротко глянув на меня змеиной головой на длинной шее, понеслось по лесу, ломая с треском и шумом кусты и мелкие деревья.
Но вот деревья стали редеть. И, наконец, я увидел солнце Соэты. Мой зверь — элеант, всплыло название в голове, встал, как вкопанный перед большой прогалиной, залитой солнечным светом. Посреди нее стояло красивое изящное здание.
Я соскользнул со спины элеанта и легко приземлился на мягкую лесную подстилку с высоты пятнадцати метров. Зверь протяжно замычал, выдрал огромный пук травы вместе с корнями и медленно направился обратно в лес.
Я же пошел прямо к зданию. Почему-то его черты плыли в воздухе. По поляне заросшей огромными фиолетовыми цветами разносился резкий одуряющий аромат, от которого кружилась голова. Топтать цветы было жалко, и я старался раздвигать их руками и только тут понял, что длинные изящные пальцыс зеленой каемкой под ногтями не могли быть моими.
— Где я, что со мной? — внезапно возникла паническая мысль, но мое тело упрямо шло дальше к мерцающему в горячем воздухе строению.
Когда подошел когромному арочному входу, тот неожиданно засветился, и в нем возникла фигура хрупкого белобородого эльфа.
Он с улыбкой посмотрел на меня и сказал:
— Приветствую нового ученика, как я понимаю, ты готов к усвоению знаний своих предков.
— Саша! Саша! Проснись! — раздался тревожный крик.
Я открыл глаза, яркий красочный день Соэты исчез. Я лежал на своей кровати, а передо мной маячило испуганное лицо мамы.
— Мама, что случилось? — спросил я.
— Ой, Сашуня, ты очень громко заговорил на непонятном языке, и я побежала смотреть, что с тобой, — сказала она.
— Оглядевшись, я слегка пришел в себя. На стуле рядом с кроватью лежала стопка газет, и одна из них валялась, развернувшись на полу.
— Мама, — успокаивающе сказал я, — ничего не случилось, меня просто сон сморил, видимо газет перечитал.
Она, пристально глядя мне в глаза, спросила:
— А это, что? — и махнула рукой в сторону окна. Я глянул и оторопел.
Все окно было закрыто переплетением обильно цветущих растений.
Мама подошла туда и начала их разглядывать.
— Боже мой! Это же астрофитум зацвел! — воскликнула она, — я думала это никогда не случиться, ведь сорок лет стоит на этом подоконнике.
— Что за шум, а драки нет? — бодро спросил отец, заходя в комнату, вид у него был заспанный, видимо он тоже хорошо прикемарил после обеда.
— Вот, погляди, муженек, еще одно доказательство, что Сашка ничего не сочиняет, — сказала мама и показала на окно.
Батя подошел к окну, сорвал один из цветков и поднес к носу.
— Ну, вот Наташа, все отлично, — сказал он, — у нас появился свой цветовод, — после чего начал судорожно смеяться.
Мама теперь уже тревожно уставилась на него.
— Игорь! Игорь, приди в себя! Перестань! — закричала она, — возьми себя в руки, ничего страшного не случилось!
— Конечно, — согласился отец, — ничего страшного, через тридцать лет появляется наш потерянный сын, нисколько не повзрослевший, приносит кучу золота, владеет искусством неизвестного боя, цветы в его присутствии зацветают, бьет взрослых мужиков, как детей. Так, что, ничего страшного?
— Игорь, успокойся, — скомандовала мама, — это наш сын, и надо его принимать таким какой он есть, со всеми теперешними способностями.
— Да ты понимаешь, что случится, если про него кто-нибудь пронюхает, это же труба! — воскликнул отец, — его упрячут, хрен знает куда, разберут по кусочкам, и нас вместе с ним.
— Я все понимаю, — с нажимом сказала мама. От этого тона меня передернуло, такой мне ее еще не доводилось видеть.
— Поэтому, — продолжила она, — надо сделать так, чтобы никто ничего не узнал.
— Саша, — обратилась она ко мне, — ты наверно эти цветы во сне наколдовал?
— Мама, да ничего я не колдовал, просто сон странный приснился, — пришлось оправдываться мне.
— Понятно, — печально вздохнула та, — значит, тебе при посторонних еще и спать нельзя.
После чего осторожно погладила цветущие веточки.
— Жаль, но придется цветочки с вами расстаться, — сказала она, — не исключено, что скоро вся квартира вами зарастет.
— А может, просто их убрать из моей комнаты? — несмело предложил я.
— Нет, — категорически сказала мама, — не будем рисковать. Хорошо хоть, что тебе в школу еще через три месяца, может, научишься себя контролировать. Надеюсь, ты одноклассников не будешь колотить?