Он положил Ренату на траву и осторожно развернул ее. Не было никаких признаков, что ее коснулся огонь, однако глаза ее были закрыты, и она оставалась неподвижной. Джейк прижался ухом к ее груди, сдерживая свое дыхание, чтобы понять, дышит ли она. Дыхание было, легкое, затрудненное и такое слабое, что он едва уловил его.
Он отбросил волосы с ее спокойного лица, понимая, что она, пока спала, вдохнула слишком много дыма.
– Просыпайся, – прошептал он, покачивая девушку и прижав ее голову к своей груди. – Открой глаза и дыши, черт побери! – Голос его был низкий, хриплый, сердце его болезненно сжималось; он глядел на ее спокойное лицо, освещенное всполохами пламени, которое все росло и поглощало их дом.
Наконец он изо всех сил закричал на нее, приказывая:
– Рената Мария Паркхерст, открой глаза и дыши!
Веки ее дрогнули, и маленькая морщинка пробежала между бровей. Рената хрипло закашлялась и, открыв глаза, посмотрела на человека, который так крепко держал ее.
– Рената Мария Вулф, – шепотом поправила она его.
Потом она подняла голову и с благоговейным страхом взглянула на пылающий дом. Сильный жар обдавал их даже на таком расстоянии, и она была заворожена мощью огня. Он был как живое существо, как чудовище, пожиравшее свою жертву.
Джейк все так же прижимал ее к себе, и она даже не пыталась отодвинуться от него.
– Что случилось? – Звук ее голоса напоминал скрежет, словно ей было больно говорить. Она крепко зажмурилась, потом прижалась головой к его груди в ужасе от картины разрушения.
– Это был поджог, – хриплым шепотом сказал Джейк. – Кенни Мейлз и еще кто-то бросали факелы в окна.
– Слава Богу, что ты спишь более чутко, чем я. – Рената подняла голову и снова устремила взор на этот ад.
Джейк не стал говорить ей, что он не спал, а сидел и думал о ней. Если бы он уснул, они оба были бы сейчас мертвы.
Рената могла бы умереть из-за него.
Она взглянула на него, очевидно, понимая, что в глубине души он думает о ней, – и пришла в ужас от его вида. По лицу Джейка упрямым ручейком струилась кровь. Она бежала из раны на голове. Его правое плечо в нескольких местах было изрезано стеклом. Глаза Ренаты блуждали по его рукам, на которых были видны ожоги.
Проследив за ее взглядом, Джейк коснулся рукой раны на голове. Он ничего не чувствовал… ничего, пока вдруг у него не заболело все. Голова, плечо и руки с глубокими ожогами.
– Джейк. – Рената дотронулась рукой до его лица. – Нам надо добраться до большого дома. Тебе нужна немедленная медицинская помощь.
– Нет, – нахмурился Джейк. – Я не знаю, кто был второй мужчина. Им мог быть кто угодно.
Внезапно ужасная мысль, как молния, пронзила его. Тот, кто пытался убить его, хотел и смерти Ренаты. Они могли бы вытащить ее из дома, пока он лежал без сознания, они могли бы напасть на него одного в любое время дня, – однако не сделали этого. Случилось то, чего он боялся больше всего: ненависть горожан к нему перекинулась на Ренату.
Джейк, превозмогая боль, заставил себя встать на ноги, потом взял за руку Ренату и помог ей подняться. Он поддерживал ее сбоку, чувствуя, как неуверенно она держится на ногах.
Он удивился, что она не стала ему возражать, не стала останавливать его, когда он повел ее к конюшне. Они услышали отдаленный шум: это со стороны большого дома к ним приближались всадники – Лестер и другие рабочие.
Джейк неохотно оставил Ренату сидеть под сенью дерева. Лицо ее и обернутое одеялом тело пряталось в тени. Сам Джейк пополз к конюшне. Он видел, что Лестер Паттон и работяги не стали возиться с домом, понимая, что тут уже ничего не поделаешь. Бесшумно, как это умели делать немногие, Джейк вывел своего огромного жеребца из конюшни, потратив время лишь на то, чтобы накинуть попону на спину коню и набросить на его морду уздечку.
Он подвел лошадь к Ренате, высмотрев девушку в черной тени. Она не шевелилась, только подтянула колени к груди. Он предложил ей руку, и она молча взяла ее. Ни единым словом не возражая, она помогла ему поднять себя. Он усадил ее на спину жеребца.
– Я не умею ездить верхом, – тихо сказала она.
– Я буду поддерживать тебя. Не беспокойся. Джейк вспрыгнул на коня и, усевшись позади нее, одной рукой взял поводья, а другой обвил талию Ренаты. Он повернул лошадь прочь от неистового жара и неровных языков пламени, направив ее в сторону гор.
Даже в темноте жеребец знал дорогу. Джейк расслабился и мог теперь поддерживать Ренату. Он оберегал ее, как самое дорогое существо в жизни, а она прильнула к его груди и закрыла глаза. Он чувствовал, как девушка дрожит в тонкой ночной рубашке, и обернул ее плечи одеялом. Его обожженному телу была приятна ночная прохлада.
Джейк молчал, а они ехали все дальше и дальше вперед – прочь от горевшего дома и цивилизации.
ГЛАВА 17
Они упорно молча взбирались выше и выше, минуя и совсем темные участки, и полянки, слабо освещенные луной, и ни разу не оступились.
Наконец Джейк остановил жеребца возле просвета между скалами, через который лился лунный свет. Он соскочил с коня и поднял руки к Ренате. Она, не давая ему возможности взять ее за талию, доверчиво соскочила с седла прямо ему в руки.
Джейк чувствовал, что она безгранично верит ему – об этом говорило ее расслабленное тело, даже само дыхание. Он почти захотел уронить ее, чтобы дать ей понять, что он не стоит такого доверия, но не сделал этого. И он знал, что никогда бы не смог этого сделать.
Неподалеку протекал узенький ручеек. Рената, не колеблясь, оторвала длинную оборку своей ночной рубашки и намочила ее в холодной воде. Джейк сидел на корточках возле нее, когда она выжимала ткань, но отстранился, когда она протянула руку, чтобы промыть ему лицо.
– Неужели ты боишься воды? Я совсем чуть-чуть… – Рената склонилась к нему с прохладной тканью в руках.
– Я сам.
Рената проигнорировала его слова и, нагнувшись вперед, вытерла испачканное засохшей кровью лицо самодельным полотенцем.
– Не глупи, Джейк. Вообще-то я уже начинаю привыкать ухаживать за тобой. – По ее голосу он понял, что она шутит. – Не знаю, что бы ты делал без меня.
Джейк молчал. Как он обходился в жизни без Ренаты? Вполне хорошо, пытался он убедить себя. А она тем временем водила прохладной тряпкой по его лицу.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала она. – А как твои руки? – Она взяла запястье каждой руки и попыталась рассмотреть при лунном свете ожоги. Но было слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть.
– Не так уж плохо, – мрачно сказал Джейк. – Я завтра займусь этим.
Рената вздохнула, соглашаясь.
Ночь была темная, и лишь небольшая полоска месяца освещала им дорогу. Джейк вел Ренату в скрытое местечко под скалой, защищенное от ветра. Он снял с ее плеч одеяло и положил его на землю.
– Поспи немного, – тихо распорядился он. – Мы не пойдем дальше до утра.
Рената села на жесткую землю, которая стала ненамного мягче от толстого одеяла, и посмотрела на Джейка.
– Иди же, – она хлопнула по одеялу. – Тебе намного больше нужно отдохнуть, чем мне.
Джейк стоял рядом, он уже соскучился по ее прикосновениям, ее теплу, гревшему его замерзшее тело.
– Нет, я буду сторожить.
– За нами никто не гнался, Джейк. Ты бы услышал погоню. – Судя по голосу, она глубоко доверяла ему. – Я не смогу заснуть, если буду переживать за тебя. Если ты не будешь отдыхать, я тоже не стану.
Джейк то ли смотрел на нее, то ли старался посмотреть. Под скалой было так темно. Он сдался, заполз на одеяло, улегся на дальнем краю импровизированной постели и повернулся к Ренате спиной. Он услышал, как она облегченно вздохнула, уловил шелест ее ночной сорочки: она легла за ним. Прошло несколько мгновений, прежде чем он услышал ее ровное дыхание: она была измучена больше, чем сама осознавала это.
Джейк знал, что не сможет уснуть после всего, что было. Из-за боли в голове, руках и плечах. Из-за Ренаты, сладко дремавшей в нескольких дюймах от него…
Рената подкатилась к обнаженной спине Джейка, прильнула к нему в поисках тепла и уюта, спасаясь от ночного холода. Джейк, громко посапывая, повернулся к ней лицом, обнял ее и прижал к груди. Рената глубоко вздохнула, стараясь опять погрузиться в сон. Ей снилось что-то хорошее, но она не могла припомнить, что именно. Рука ее обвивала талию Джейка, а нога пыталась согреться между его икрами.
На рассвете Рената изогнулась, прижалась к Джейку от колен до щек и потерлась лицом о его голую грудь. Рука Джейка машинально прошлась по ее спине, по бедру и ноге, обнажившейся из-за того, что ночная рубашка задралась во время сна. Сквозь сон девушка ощущала его сильную руку на своем бедре, пальцы, ласкающие ее кожу.
Джейк поднял Ренату и прижал к себе ее лицо в счастливом изумлении. Губы ее оставили горящий след на его шее и груди и встретились с его губами в головокружительном поединке.
Руки Ренаты сами по себе странствовали по Джейку. Они танцевали на его широкой груди и спускались вниз, восхищаясь каждым мускулом, каждым дюймом его шелковистой кожи. Пальцы ее ласкали его шею и лицо, а потом сжали затылок, погрузившись в длинные волосы. Она приоткрыла рот, чтобы принять его язык. Эти ощущения возбудили в ней болезненное желание: она хотела его, его всего. Она прижалась к нему, издала глухой протяжный стон.
Джейк крепко обнимал ее, гладя ее волосы и выгнутую спину. Рената вздохнула и удобно устроилась у него в объятиях. Джейк положил ее на спину и возвысился над ней, не отнимая своих губ. Он нащупал ее грудь и через тоненькую ткань рубашки принялся массировать твердый сосок. Рената разъединила губы, и у нее вырвался еще один несдержанный стон.
Джейк водил губами по ее горлу. Потом медленно стянул рубашку до талии, нашел тесемки и развязал ее тонкие батистовые панталончики.
– Ренни, – тихо прошептал он. – Это сон? Рената провела пальцами по его волосам. Дыхание ее участилось, так же, как и его, она почти не дышала, отвечая ему: