– Я верю тебе, девочка, – немного помолчав, прошептал он ей.
Рената подняла голову и обернулась через плечо, чтобы заглянуть в глаза Донни. И посмотрев в них, она почувствовала волну облегчения, поняв, что он говорит правду.
– Правда, верите?
Высокий худой человек, который до этого держал ее, осторожно поднялся с земли, кряхтя и потирая скулу рукой. Даже боль он переносил с достоинством, и элегантным жестом потрогал свой подбородок.
– Рената, – произнес он. Искорка промелькнула в его голосе и светлых серых глазах. – Всегда рад.
Рената устремила взгляд на человека, который удержал ее от того, чтобы она не бросилась к Джейку, на человека, от которого ее спас Джейк. Светлые волосы упали ему на глаза, и он изящным жестом откинул их со лба.
– Что вы здесь делаете? – прошипела она.
– Я проехал чуть ли не половину этой огромной страны, чтоб вырвать вас из объятий язычника, и вот – благодарность. – Персиваль Эвелин Эшби, граф Иденуэрт произносил слова отчетливо, с кратким выговором хорошо воспитанного английского лорда, каковым он, в сущности, и являлся.
Рената собрала все свое мужество и успокоилась, а Донни и ее отец медленно отпустили ее, в страхе, что она опять побежит.
– Я ужасно сожалею, что вы потратили свое драгоценное время, лорд Иденуэрт.
– Пожалуйста, Персиваль, моя дорогая, – попросил он, в пояс кланяясь ей.
Рената отвернулась от него. У нее не было времени на эти глупости. Она сделала два решительных шага в сторону конторы шерифа и тюрьмы, и тут ее опять схватил отец.
– Ну-ка назад, в отель, молодая леди, пока мы не решим, как нам выпутаться из этого неприятного положения, в которое ты нас втянула. – Он обращался с ней, как с ребенком, который сделал шалость: убежал из дома без надзора, не подчинился приказам отца, – да, она сделала и то, и это, но она больше не была маленькой девчушкой.
– Мне надо поговорить с шерифом, – возражала она, пытаясь говорить с достоинством.
– Это нас не касается, Рената, – ответил отец, не выпуская ее.
– Не касается? Он мой муж.
Рената перестала протестовать. Когда у отца появлялось такое выражение лица, спорить с ним было бесполезно. Но она все равно выберется и повидает Джейка. Она убедит шерифа, что он невиновен. И тогда они убегут из этого города без оглядки. До тех пор, пока у нее есть Джейк, ей ничего не нужно.
А если у нее не будет Джейка… у нее не будет ничего.
ГЛАВА 22
Рената взад и вперед ходила короткими быстрыми шагами перед окном. Она была в комнате, в которой провела вместе с Джейком ночь после их свадьбы. В окно была видна тюрьма, но никаких особых признаков того, что там происходит нечто особенное, заметно не было. И все же, каждый раз, когда Рената проходила мимо окна, глаза ее инстинктивно обращались к тюрьме.
– Рената, сядь, – приказала ей мать, прямо сидя на единственном стуле, стоявшем возле двери. Казалось, что прислониться к спинке и расслабиться для нее было бы равносильно смерти. – Пожалуйста.
Рената перестала метаться и посмотрела на мать. Сесилия Паркхерст всегда была одержима стремлением выглядеть благопристойно и прилично, и то, в каком положении они сейчас оказались, очень ее тяготило. Лицо ее вытянулось и осунулось, обычно розовые щеки побледнели. Рената поймала себя на мысли, а была ли ее мать когда-нибудь счастливой. Если так, она хорошо скрывала свое счастье.
Грустно вздохнув, Рената опустилась на пол, усевшись под окном, где Джейк провел их брачную ночь. Прижимаясь к стене, она каким-то образом чувствовала себя ближе к нему.
– Не на пол! – выпалила Сесилия. – Садись на кровать.
Рената подобрала свои излишне пышные юбки. На ней было не отвечающее ее вкусу платье матери со слишком широкой талией и тесным лифом. А когда Рената ходила, то добрых два дюйма темно-синего платья волочились по полу. Однако мать предпочла, чтобы на дочери не было ничего из индейского гардероба.
– Я люблю его, мама. – Рената посмотрела матери в глаза, не поднимаясь с пола. – Ты что, не понимаешь?
Сесилия напряглась. Рената уже знала о взглядах матери на «мимолетное увлечение», как некоторые называли романтическую любовь. Ее собственное замужество устроили по договоренности, а то, что было хорошо для Сесилии Паркхерст, было хорошо и для ее дочерей. Амалия восстала и нашла свою любовь, а теперь вот – Рената.
– Он – убийца.
Сердце Ренаты забилось, и она вскочила.
– Нет!
Сесилия вздрогнула: она не привыкла к неповиновению Ренаты.
– Через пять дней придет обратный дилижанс, – спокойно произнесла Сесилия. – Мы поедем на нем. Ты, я, твой отец и лорд Иденуэрт.
– Нет, – спокойно ответила Рената, и вернулась к окну, чтобы видеть тюрьму. Улицы были почти пустынны, словно весь город был в трауре.
– Лорд Иденуэрт все еще желает жениться на тебе. Твой отец может устроить тихий развод… если в этом будет необходимость.
– Что означает «если будет необходимость»? – холодно спросила Рената. Она-то знала, о чем думает ее мать. – Ты имеешь в виду, что если я, ко всеобщему удовольствию, окажусь вдовой, то развод не потребуется?
– Да, – прошептала Сесилия.
– Что бы ни случилось, – поспешно, не давая себе разразиться слезами, сказала Рената, – я никогда не выйду замуж за лорда Иденуэрта.
В комнате на миг повисло тяжелое молчание, а потом Сесилия ответила:
– Ты должна.
– Никогда.
Сесилия поднялась со стула и подошла к дочери. Она нерешительно положила руку ей на плечо.
– Я не хотела говорить тебе… – Она запнулась.
– Что говорить?
– У твоего отца возникли некоторые финансовые трудности. – Сесилия посмотрела мимо Ренаты и убрала руку. – Он сделал несколько неудачных вложений, и мы… на грани того… чтобы потерять все.
– Какое это имеет отношение к…
– Лорд Иденуэрт предложил… помочь твоему отцу. Занять… дать ему деньги, чтобы мы смогли снова встать на ноги. Без его помощи… мы бы остались ни с чем. – Сесилия почти оправдывалась. – Он совсем без ума от тебя. Он даст тебе все, что ты пожелаешь.
– Я уже замужем, – упрямо сказала Рената.
– Это можно исправить, – живо воскликнула Сесилия. Небольшой румянец снова сошел с ее лица. – Ты же… ты говорила, что ты не… в интересном положении.
Рената засмеялась, но ее обычно звонкий смех сейчас прозвучал хрипло и печально.
– Я надеюсь, нет… молю Бога, чтобы у меня был ребенок. Если ты и отец и весь этот проклятый город поступите по-своему, у меня останется хоть что-то от Джейка.
– Рената Мария! Ты богохульствуешь! Этот Джейк Вулф ужасно влияет на тебя! – Она глубоко вздохнула. – Ты нужна отцу, Рената. Он так много дал тебе. Все, что ты хотела. – Сесилия бессовестно играла на чувствах долга Ренаты. – Не поворачивайся сейчас к нему спиной, сейчас, когда ты больше всего нужна ему.
– Я нужна Джейку. – Рената повернулась к окну спиной. – Больше всего я нужна Джейку.
Рената слышала нетерпеливые приближающиеся шаги матери. Ее отец всегда был щедр на объятия и поцелуи своим дочерям. Сесилия Паркхерст оставалась практичной женщиной, прагматичной матерью. Что она понимала в любви?
– Подумай о том, что я сказала, – бросила Сесилия. – Не понимаю, как ты можешь отворачиваться от отца в такое время. Он всегда давал тебе все самое лучшее и никогда не желал тебе плохого.
Рената прислушалась к шагам матери, она услышала, как открылась, а потом закрылась дверь, и повернулся в замке ключ.
Они держат ее под замком, взаперти, так же, как Джейка в тюрьме. Всего несколько часов назад жизнь ее была прекрасной, но сейчас ей казалось, что у нее вообще нет жизни.
Еду Ренате приносили в комнату, и каждый день Сесилия пыталась убедить ее пойти им навстречу. За те три дня, что ее держали в маленькой комнатке отеля, отец и лорд Иденуэрт дважды приходили к ней. Ей нечего было сказать им обоим. Отец ее нервничал глядя на нее, он готов был вывернуться наизнанку а лорд Иденуэрт излучал самоуверенность. Он казался в высшей степени довольным собой.
Рената всегда была веселой и уравновешенной. Для нее не существовало дилемм, которые она не могла бы решить.
До сих пор.
Как-то в полдень, три дня спустя после того, как от нее увели Джейка, двери ее отворились, и отец пропустил в комнату Фелисию Коллинз.
Рената удивилась. К ней не приходили в гости, да она никого и не ждала. Но перед ней стояла Фелисия, одетая в ужасающе зеленое платье и соломенную шляпку, которая висела позади нее. Она отбросила вуаль с лица и попыталась слабо улыбнуться своей попавшей в беду подруге.
– Как он? – прошептала Рената.
– Думаю, хорошо. – Фелисия проплыла через комнату и крепко обняла Ренату. – Мне очень жаль, я хотела бы рассказать тебе о нем побольше, но отец не разрешает мне находиться возле тюрьмы.
– Фелисия, я не знаю, что мне делать, – в отчаянии призналась Рената. – Мой отец запер меня в этой комнате, и я ни разу не могла поговорить с Джейком.
– Я знаю. Донни Бойль ходил к папе и сказал, что это незаконно и что он должен заставить твоих родителей выпустить тебя отсюда, но папа сказал, что у них есть право. – Она явно была с этим не согласна, и на ее добром лице было написано презрение. – Твои родители пытались нанять карету, чтобы отвезти вас четверых к поезду, чтобы им не пришлось ждать дилижанса.
Рената широко раскрыла глаза. Она думала, что у нее есть в запасе еще несколько дней.
– Не беспокойся. Никто не взял на себя этот труд, хотя твой отец предлагал большие деньги. Донни сказал ему, что обоих его лошадей надо подковать, а кузнец… – Фелисия покраснела… – в бегах. А Лестер Паттон сказал, что переднее колесо кареты вот-вот сломается, и на нем не проедешь и полмили. То же самое говорили и другие. Никто не хочет увозить тебя отсюда.
– А Джейк? Фелисия вспыхнула.
– Насчет него тоже начинают сомневаться. Если ты говоришь, что он этого не делал, то я верю тебе, и Донни Бойль тоже. Он задавал много вопросов, вроде того, что если Джейк собирался убить Кенни, то почему не сделал этого раньше? Почему сейчас?