тклинике есть два неучтенных пациента с таким голосом… и неужели я наконец увижу этого таинственного питомца?
Впрочем, не уверена, что такие разнообразные звуки может издавать кто-то один – лязг, как от несмазанной старой двери, скрежет ножа по тарелке, скрип пенопласта – словом, все то, от чего поневоле содрогаешься и покрываешься холодными топотливыми мурашками. Только на такой громкости, что можно еще и оглохнуть.
Из-за всколыхнувшегося любопытства я даже почти забыла о причине своего визита. Но она напомнил о себе сама – удовлетворенным всхрюком из дальнего угла. Кажется, Фрося совершенно довольна сотворенным хаосом. Мы с профессором снова переглянулись, одинаково наклонились, растопырив руки, и принялись медленно приближаться к предполагаемому месту дислокации “милого поросеночка”. Вот сейчас мы изловим свинью, я победоносно унесу ее в гостиницу, а потом приду помогать наводить в клинике порядок. Должна же я извиниться за все эти разрушения? Постоялец, правда, сбежал не по моей вине, но я все равно готова ее загладить. А может быть, даже по доброте душевной свернуть шею тому, кто там так вопит! Наверняка мне все будут предельно благодарны.
Воздух возле моей руки шелохнулся, и что-то проехалось по локтю жесткой щетиной. Вскрикнув от неожиданности, я развернулась – только чтобы услышать дробный топот в направлении распахнутого дверного проема.
Ну… теперь у меня, кажется, и выбора нет. Судя по воплям, там и без невидимой свиньи всем весело и совсем нескучно. Но сейчас-то мы со свиньей присоединимся, и все поймут, как спокойно им было до сих пор!
2. О воспитании птички Рух
Источник кошмарных звуков и воплей найти было несложно, хотя ветклиника не такая уж маленькая – в ней есть несколько изолированных палат и операционных, небольшое закрытое инфекционное отделение, приемный покой, лаборатория, кабинет главврача и еще несколько комнат, назначения которых я не знаю. Сейчас половина дверей вдоль коридора оказалась распахнута, и за всеми творился форменный бардак.
Но звуки отчетливо доносились из дальнего конца коридора – из той самой комнаты, куда меня никогда не пускали. И не помогали ни статус управляющей острова, ни умоляющие глаза.
Ни секунды не раздумывая, я ворвалась в комнату – и в первую секунду даже не поняла, что происходит. То есть, судя по летающему в воздухе пуху и перьям, а также общей атмосфере бедлама, невидимая свинья здесь уже произошла. А теперь здесь происходила… птичка.
Больше всего это создание походило на цыпленка – в том возрасте, когда цыпленок только начал оперяться, уже перестал быть милым пушистым желтым комочком, но еще не стал солидной приличного вида курицей. В этом возрасте, надо сказать, цыплята имеют крайне неказистый вид – облезлый и как будто полуощипанный. Единственным отличием от собратьев его меньших я бы назвала клюв – огромный, острый и на вид – стальной. А целом – курица и курица.
Только цыпленочек был почти с меня ростом. И именно он издавал все эти невообразимые звуки, от которых хотелось одновременно зажать уши и содрать с себя кожу, такие стада ледяных мурашек по ней бегали. Огромная клетка с распахнутой дверцей валялась на боку.
Птичка носилась по комнате, растопырив облезлые куцые крылышки и раззявив клюв, время от времени пытаясь вспархивать. Следом за ней с воплями носилась Карила, почему-то подняв руку с оттопыренным пальцем. В углу что-то довольно всхрюкивало. Вокруг было разбросано какое-то сено, ползали насекомые и валялись вдобавок какие-то неаппетитного вида кровавые ошметки. Впрочем, при ближайшем рассмотрении в них опознавались куски мелко порезанного сырого мяса.
– Потрясающе! – восторженно воскликнул заглянувший через мое плечо профессор, о котором я, признаться, подзабыла. – Великолепно!
Ну конечно, Кирреску дай только поизучать какую-нибудь… курицу-переростка.
– Как вам удалось ее изловить и поставить на баланс? – продолжал восторгаться профессор.
– Нам не удалось, – ответил мрачный голос из-за его спины, и, оглянувшись, я обнаружила подошедшего Тима.
– Карила! Что здесь творится?!
– Эта тварь оторвала мне полпальца! – драматически сообщила лаборантка, приостановившись и демонстрируя свой палец – не оторванный вообще-то, но в самом деле раненый. – А я ей червячков! Жирненьких, вкусных! И кузнечиков наловила! А она мне палец отрывать!
Тим глубоко вдохнул, прикрыв глаза.
– Карила, почему птица не в клетке?
– Я ее покормить пыталась! А тут меня что-то под руку толкнуло! И эта дрянь как клюнет! А потом клетка опрокинулась, и… и вот! А я ей кузнечиков! А она мне палец! Я ее ловлю-ловлю!
– Ясно, – Тим закатил глаза и сделал решительный шаг в комнату, отстранив нас с профессором. – Птица! Пшить!
Гигантский цыпленок на секунду замер, а потом как-то виновато понурился. Тим наступал на него, растопырив руки, и птица пятилась в направлении клетки. Мы с Карилой, подскочив, с усилием перевернули клетку в правильное положение – так что к моменту, когда цыпа добрела задом до входа, ее дом уже стоял на своем месте, и Тим резким движением захлопнул дверцу.
– Значит, что-то толкнуло? – прокурорским тоном уточнил главный ветврач, неотрывно глядя на свою лаборантку.
И тут снова всхрюкнуло – только уже у выхода из комнаты, и следом послышался удаляющийся дробный топоток.
Опять ушла! Но, может, Тим поможет ее ловить? Вдруг на свинью его харизма тоже подействует?
– Это как-то связано с тем, что творится по всей клинике? – проницательно уточнил он, безошибочно остановив взгляд на мне.
Я тоже вздохнула, вдруг почувствовав себя нашкодившим цыпленком.
– Ага… там у нас… постоялец удрал… – и тут мне пришла в голову спасительная мысль, что лучшая защита – это нападение. В конце концов, у меня тоже есть вопросы! Я перевела взгляд на клетку и расправила плечи. – Значит, курица?
– Ну что ты, – хмыкнул Тим. – Это не просто курица. Это большая курица, Нара.
– Это птица Рух! – благоговейно уточнил профессор. – Совсем молодая, еще птенец, но, несомненно, превосходный экземпляр! Как вам удалось пленить ее?
– Да не пленил ее никто, – досадливо отмахнулся Тим. – Сама на головы свалилась…
В этот момент птица, просунув голову между прутьями решетки, тюкнула меня в плечо своим стальным клювом. Ощущение было, как будто по мне долбанули заостренным молотком. Теперь я вполне понимала чувства Карилы!
– Пшить! – завопила я, отскочив от клетки на безопасное расстояние, и погрозила пальцем. – А ну не сметь жрать управляющую! Я тебе по заднице дам, глупая курица! Ты знаешь, как курицы получают по заднице?
Птичка озадаченно наклонила голову и раскрыла клюв.
– Ко? – с интересом клекотнула она.
– А, кстати, как? – любознательно уточнил Тим.
– Никак, – мрачно ответила я. До того, чтобы бить животных, я бы опускаться не стала. – Но имею я право позапугивать курицу?!
– Само собой!
*
Как выяснилось, чудо-птичку прятали не просто так. Поставить ее на довольствие было невозможно, а вариант “вернуть, где взяли” не рассматривался как негуманный.
В приют попадали бездомные одомашненные животные, иногда – осиротевшие детеныши или нуждающиеся в помощи представители редких местных видов, которые важно сохранить.
Ключевое слово – местных. Птицы Рух в мире Наора не водятся. И на ручного одомашненного зверя эта хищная курица-переросток никак не тянет. Да еще и потенциально опасна для других обитателей острова. В общем, никакого права содержать ее на Лирку ветеринары не имеют.
Все беды оказались от романтики.
До моего появления на острове и нежной дружбы с сиреневым бегемотом лаборант Руперт неровно дышал к своей коллеге Кариле. Карила его, конечно, не поощряла, к тому же все по начальству вздыхала… но, в конце концов, сколько можно страдать безответно! И вообще, может, хотя бы на почве ревности этот чурбан Тим наконец опомнится и заметит, какое сокровище вот-вот упустит!
Словом, однажды Карила согласилась на свидание, и окрыленный Руп был готов на все, чтобы сделать это свидание идеальным. Всевозможные рестораны и театры он отмел сразу – слишком банально! Такую удивительную девушку, конечно, надо покорять чем-то необычным.
В итоге парень пригласил коллегу на прогулку по экзотическому миру Верии. Живописные джунгли, экзотические плоды, удивительные обычаи местных жителей…
Ну или хищные, хватающие за ноги лианы, местные дикари, а также ничуть не экзотичные, зато очень кровожадные комары – как охарактеризовала это место впоследствии Карила.
Руперт, впрочем, был уверен, что свидание идет замечательно – до того самого момента, когда буквально на головы парочке с какого-то местного баобаба свалился птенец-слеток.
Руп, как истинный герой, увидев стремительно летящую сверху огромную тушу со сверкнувшим на солнце хищным клювом, успел оттолкнуть свою даму. Так что Карила отделалась легким испугом, сломанным каблуком и уязвленным самолюбием – приземлилась она в груду тех самых лиан, и они, по словам девушки, ее лапали!
Рупу пришлось хуже. Отскочить сам он не успевал – и, вероятнее всего, с учетом веса птички и высоты, с которой она падала, осталось бы от нашего лаборанта мокрое место. Однако в стрессовых ситуациях Руп частенько непроизвольно оборачивается. Так случилось и в этот раз – толкнув девушку, парень и сам шлепнулся навзничь, а уже падая, обернулся бегемотом. И вишенкой на торте сверху ему на пузо шлепнулся милый птенчик.
Увы, бегемоты – создания довольно неуклюжие. А потому при попытке перевернуться наш сиреневый плюшевый Руп придавил крыло птичке. Уже потом выяснилось, что она еще и повредила когти на одной из лап, пока падала.
В общем, оставить несчастного птенца в таком виде парочка ветеринаров попросту не могла. Вылечить его на месте тоже не удавалось. Вдобавок вскоре выяснилось, что пахнущего чужой магией птенца мать уже не примет в свое гнездо…
– Не понимаю, – я прервала красочный рассказ. – А в Верии что, нет своих приютов для животных, заповедников и всего такого? Можно же было просто отвезти птенца к местным жителям, разве нет?