– Пятеро! – поправила его та самая русая девушка, сдув длинную, свисающую до самого подбородка челку.
Но это заявление, как и дерзкий жест, отражающий все ее возмущение, оставили без внимания.
– Поняли? – повысил голос Атто. И на этот вопрос был лишь один ответ.
По ступеням поднимались неспешно. Первым шел Атто с той самой тяжелой, туго затянутой ремнями сумкой на груди. Он подбирал небольшие серые камни и швырял вперед. Конечно, Вальдекриз сообщил, что не обнаружил поблизости аномалий, но Атто предпочел проверить все сам. Он молчал, молчали и остальные. Асин терла заледеневшие ладони, убирала их в задние карманы штанов, прижимала к бедрам – тщетно.
Вокруг шумели деревья, которые казались золотыми в лучах уходящего солнца, и щелкали скачущие по ступеням камешки. Хрустела под ногами давно высохшая листва, коричневая и хрупкая, скребли по лестнице склонившиеся стебельки. Каждый звук, привычный и безобидный, заставлял Асин вздрагивать. А когда ее плеча коснулись тонкие пальцы с острыми ногтями, она дернулась, запуталась в ногах и лишь чудом не упала лицом вперед.
– Ты чего так пугаешься? – тихонько усмехнулся Вальдекриз. – Я просто спросить хотел: у тебя хоть оружие есть?
– Оружие?
Никогда раньше Асин не задавалась таким вопросом. К ситуациям, когда нужно защищать себя, она была не готова. Об этом хорошо напоминал так и не отстиравшийся кровавый след на неаккуратно, зато самостоятельно зашитой рубашке.
– Да, каждый из нас таскает что-то свое. То, с чем умеет обращаться. Я, например…
Без лишних слов он отщелкнул пряжку на поясной сумке и достал знакомую отвертку. Ее Вальдекриз вертел между пальцами, подбрасывал и ловил, всячески демонстрируя, как хорошо чувствует инструмент. А затем она упала обратно – и звякнула, ударившись о лежащий на самом дне металлический хлам.
– Нож еще. На всякий случай, – добавил Вальдекриз.
– Слушай… дай, – не подумав, выпалила Асин. Она не слишком понимала, на какую реакцию рассчитывала. Но ответом ей был смех.
– А толку? Ты же им скорее себя порежешь, чем кого-то. Просто держись меня. – Он поправил ворот рубахи и нескромно заявил: – Считай, я твое оружие. Пока что.
Асин прыснула в кулак, и от такой вольности – пусть даже этого никто, кроме Вальдекриза, не заметил – уши ее запылали.
Храм встретил их тревожным молчанием. Площадь вокруг него была выложена серым камнем, а редкие деревья, обнесенные низенькими столбцами, не шумели своими хвойными лапками. Стволы изгибались, будто в странном танце, и угрожали рано или поздно свалиться и уничтожить оставшуюся часть крыши. Ко входу – распахнутым дверям с выбитыми стеклами – вела широкая лестница всего в пять ступеней. Над ними нависал тот самый похожий на волну козырек, из-под которого спускались два толстых каната. Они мели своими грязными кистями усыпанный осколками пол.
Поднявшись на крыльцо, Асин коснулась одного из них, провела подушечками пальцев по шероховатой поверхности, оставив на ней розоватые разводы. Поравнявшийся с Асин Вальдекриз поднял кулак и жестом предложил потянуть. Сам же он, хлопнув в ладони, низко поклонился черным внутренностям храма, выглядывающим из-за дверей. Намотав канат на руку, Асин медленно потащила его вниз. Раздался глухой грохот – с таким что-то маленькое и железное падает в неглубокую кастрюлю. Вскоре звук сменился тонким, нежным колокольным перезвоном. Асин подняла голову и заметила целую гроздь больших, размером с кулак, бубенчиков.
– Что ты делаешь? – зашипел кто-то.
В распахнутые двери, беззвучно покачивающиеся на петлях, влетел очередной камень. Он проскакал по полу, ударился обо что-то твердое и откатился. Тогда Атто отряхнул руки, сунул их в карманы штанов и, ссутулившись, шаркнул подошвой. Заскребли под его ногами битые стекла, захрустели, делаясь еще меньше. А бубенцы, так задорно звеневшие совсем недавно, вновь глухо загремели языками.
– Откуда ты знаешь, вдруг что-то прячется там, внутри? – спросил Асин тот самый добродушный юноша с платком, поморщившись.
– А это уже ее проблемы, не считаешь? – усмехнулся Атто и обратился ко всем: – Если наткнетесь на что-то, оповестите остальных.
– Как? – удивился юноша, распахнув глаза.
– Понабрали… – сквозь зубы процедил Атто и полез в сумку, раздраженно борясь с застежками трясущимися пальцами. – Вот, держи. – Он протянул юноше вытянутую картонную трубку с огибающим ее шнуром. – Это сигнальная гильза. Мог бы подумать. И попросить сам. По одной – каждому.
– Кроме нас, – улыбнулся Вальдекриз, скрестив руки на груди.
– Слушай, если мы будем ошиваться под землей, это не значит, что мы не наткнемся на какую-то… – Атто выругался так, что Асин вновь раскраснелась. – А в таком случае ты, тощий, метнешься наверх и зажжешь огонь. Понял?
Вальдекриз отсалютовал, на удивление даже не кривляясь. Но по ехидной ухмылке Асин поняла: его позабавило, что Атто назвал его тощим, хотя сам выглядел так, будто недоедал.
– Разошлись! – рявкнул Атто и вложил последнюю гильзу в руки Вальдекризу. Тот сунул ее под пряжку поясной сумки.
Лестница перед входом в храм опустела. Асин, Атто и Вальдекриз шагнули в темноту, в которой можно было различить широкий коридор с деревянным, местами поломанным полом и валяющимися бумажными фонариками – удивительно, как они не превратились в труху. Остальные скрылись за невысокими деревьями, перепрыгнув каменные ограждения с низенькими толстыми столбиками.
– Слушай, мне вот что интересно, – произнес Вальдекриз, расхаживая взад-вперед по усыпанному сияющими стекляшками полу и нарочито громко стуча каблуками, – а чего тебя сюда потянуло, дедуля?
– Да вот, девочке, – он очертил ладонью круг в воздухе, явно пытаясь вспомнить имя, но то, очевидно, вылетело из головы, – серьги обещал подарить.
Асин и Вальдекриз непонимающе переглянулись, а затем одновременно протянули: «А-а-а» и закивали. Атто говорил об оставшейся в приюте Мирре.
– Так она же их сожрать попытается. Она, как бы помягче сказать, – однако Вальдекриз не собирался подыскивать слова поосторожнее и обронил то, что счел максимально точным, – тупая. В смысле…
Атто отвесил ему звонкую затрещину такой силы, что голова Вальдекриза, подобно цветку на тонкой ножке, дернулась. Теперь он стоял, стуча носом сапога и поднимая в воздух клубы серой пыли, и тер затылок – то самое место, куда прилетел удар сухой, исчерченной шрамами ладони. Атто же остановился у них за спинами и уставился вперед, на обвалившиеся деревянные балки, которые не давали дверям закрыться до конца.
– Не бойтесь, я не собираюсь вас пасти, – неожиданно сказал он и хлопнул их по плечам. – Вы же не скот. Разделимся, а там видно будет.
Оставив Вальдекриза и Асин позади, он вынул из кармана погнутую самокрутку, сунул в зубы и потер ладонью изрядно заросший подбородок. Встал у порога, уперся ногой в балку, изъеденную временем, и, порывшись в сумке, извлек оттуда…
– Револьвер? – хохотнул Вальдекриз. – А ты опасный, дедуля.
– Предпочитаю быть готовым ко всему, – бросил Атто и провел оружием по плечу. Барабан со щелчком провернулся.
Вскоре Атто ловко перемахнул через балку и широко зашагал вперед, пока его не поглотила темнота коридора. Вальдекриз двинулся следом, и Асин решила не отставать, даже хлопнула в ладоши для верности, как делал он, когда они только явились. Он усмехнулся, взял ее за локоть и помог осторожно перебраться через балку. Асин с благодарностью смотрела на него, шагая вперед. Вальдекриз улыбался, приоткрыв рот, и она видела кромку его ровных зубов. Сейчас он напомнил ей о каменных фонарях: быть может, не светил ярко, но совершенно точно был маяком, без которого она давно бы разбилась. И все же Асин оторвала от него взгляд, посмотрела вбок, туда, где через двери-перегородки из тонкой полупрозрачной бумаги пытался проникнуть свет.
В комнате дальше, с отодвинутой в сторону дверью, у одной из обвалившихся стен Асин заметила невысокий прямоугольный столик вроде каменного алтаря, рядом с которым валялись изогнутые, оплавленные местами свечи, развернутые свитки и битые бутылки из синего и зеленого стекла.
– Эй, булка, смотри! Предлагаю оставить дедулю одного, ты же не собиралась ходить за ним хвостиком? Мы и сами управимся! – Вальдекриз отпустил ее, чтобы указать вправо, на приоткрытую перегородку, за которой чернота казалась особенно густой. – Прислушайся.
Шаги Атто отскакивали от стен долгим эхом. Дождавшись, когда он отойдет подальше, Вальдекриз кивнул, подошел к перегородке, за которой клубился мрак, и отодвинул ее до конца.
Теперь Асин увидела: обвалилась не только храмовая крыша. В открывшейся ее взору комнате не было пола, вместо него зияла дыра. А там, внизу, валялись обломки камня, неровные от влаги листы и небольшой изогнутый стол, потерявший ножку.
– Нинген явно пытается найти туда путь, – тихо сказал Вальдекриз, опустившись у края на одно колено.
– А ты не боишься, что нас… – Не договорив, Асин нервно сглотнула и кивнула на распахнувшуюся посреди комнаты пасть.
– Завалит? – Они услышали, как маленький камешек несколько раз ударился о стены и пол, прокатился и замер. – Вполне может быть, – ответил Вальдекриз и спрыгнул.
Асин ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Она села, спустила в дыру одну ногу – и Вальдекриз тут же ухватил ее за лодыжку. Конечно же, Асин ждала этого, но все равно вскрикнула, дернула ногой – судя по ругани, чуть не попала ему по лицу – и лишь после сползла на нижний этаж. Вальдекриз поймал ее, помог осторожно приземлиться и почти извинился. По крайней мере развел руками и кашлянул.
– В другую сторону пойдем, – шепнул он и, вновь взяв Асин за локоть, потащил влево по коридору, состоявшему из стен и бумажных перегородок.
Этаж сохранился в идеальном состоянии – не считая, конечно, обвалившегося потолка в том месте, через которое Асин и Вальдекриз спустились. Двери отходили в стороны практически без усилий, а в широких комнатах, утопающих во тьме, царил порядок. На полках пылились книги, на столах стояли бутылки или каменные горшки, похожие на лодочки. В них росли крохотные деревца, которые не сбросили листву и не погибли. Однако Вальдекриз не останавливался, чтобы заглянуть в шкафы или открыть большие деревянные сундуки, украшенные толстыми, желтыми, точно солнце, плетеными веревками с пушистыми кисточками на концах.