– Куда мы идем? – спросила Асин и почти не услышала свой голос.
– Туда, – фыркнул себе под нос Вальдекриз, кивком указывая вперед. – Все самое интересное там.
– Откуда ты знаешь? – Она резко остановилась и отдернула руку, не желая дальше пробираться на ощупь – свет не проникал так далеко.
– Говорил же: читал об устройстве храмов. Ты вообще меня слушаешь? – Он резко развернулся и довольно ощутимо щелкнул Асин по лбу. – Задолго до того, как научился летать. Нужно только найти, чем осветить путь, но тут в каждой комнате стоят масляные лампы, похожие на клетки для очень маленьких людей.
– Для птиц, – Асин тихо рассмеялась, за что снова получила щелчок по лбу.
– Ну вот, ты уже улыбаешься.
Смех Асин оборвался. Вдалеке – в той самой непроглядной темноте – вдруг забрезжил свет. Крохотный желтый огонек дрожал, разгорался, подлетая все ближе. Он парил на высоте чуть ниже среднего роста и покачивался, разгоняя черноту. А следом за ним беззвучно шла, вытянув тонкую руку, человеческая фигура.
– Что вы здесь делаете? – раздался мягкий женский голос. И все вокруг замерло.
Неумирающая армия
Девушка была тонкой, как веточка. Длинные черные волосы обрамляли белое худое лицо, а раскосые темные глаза в окружении густых ресниц смотрели удивленно. Алые губы, явно подведенные краской, приоткрылись в немом вопросе. Девушка стояла, сжимая в руке фонарик, и от ее дыхания слабый свет колыхался. От нее пахло холодом – как от только что выпавшего снега – и полевыми цветами. Лишь раз Асин видела сугробы, но воспоминание так и не поблекло.
– А вы что здесь делаете? – усмехнулся Вальдекриз, вежливо склонив голову.
– Я здесь живу, – спокойно ответила она и подняла фонарик чуть выше. Он покачнулся на железном кольце, заскрипел, и пламя его заколыхалось.
Странно, но запаха дыма или горячего масла Асин не чувствовала – только снег и цветы. Девушка стояла почти неподвижно, глаза ее двумя мутными стеклянными шариками смотрели на Вальдекриза. На плечах лежала темная накидка, похожая на распахнувшую крылья птицу. На ткани выделялись маленькие белые пятна-звезды. Казалось, будто ночь укрыла девушку собой.
– А мы здесь не живем, – сказал Вальдекриз – и тут же получил легкий тычок в плечо.
– Вальдекриз! – зашипела Асин.
Она чувствовала, как горит лицо: наверное, даже в слабом свете фонаря румянец на ее щеках был хорошо различим. Ведь где-то неподалеку пустые (а может, и не пустые вовсе) комнаты обыскивал Атто, ища что-нибудь ценное. Да и сам Вальдекриз не прочь был поживиться – не книгами, одеждой или диковинными маленькими растениями, а вещами поинтереснее. И больше всего Асин боялась, что он озвучит свои планы. Поэтому она мялась, переступала с ноги на ногу, даже хотела пнуть его – некрасиво и невежливо. Но вместо этого открыла рот.
– Нас отправили обследовать храм и… – выпалила она и затихла.
В стеклянных глазах девушки отразилось невысокое желтовато-оранжевое пламя. Голова закружилась, Асин пошатнулась. Она хотела придумать что-нибудь умное, правдоподобное, но горло сдавило, а руки затряслись. В нос ударил запах сырости и плесени. Теперь храм даже пах запустением.
– Посмотреть, есть ли выжившие, – продолжил за нее Вальдекриз.
– И вынести все ценное? – девушка впервые улыбнулась, не разжимая губ.
– Почему вы о нас такого плохого мнения? – засмеялся он. – Неужели я так похож на проходимца?
– Да, – она выдохнула облачко пара в холодный воздух. – Вот только брать у нас нечего. Все уже вынесли.
Асин оглянулась. Она отчетливо видела на полках книги, на столах – цветастые бутылки с изогнутыми или просто длинными горлышками, а в углах комнат – тяжелые сундуки, красно-золотые, похожие на подарочные коробки. Судя по озадаченному выражению лица Вальдекриза, он думал примерно о том же. Да на любом из островов отдали бы многое за рукописи, пусть даже это будут давно забытые сказки.
– Умирающему миру не нужны знания, – сказала девушка. Она стояла почти неподвижно. Лишь ветер, вырывающийся откуда-то из темноты коридора, трепал ее длинное темно-фиолетовое платье и блестящие в свете фонаря волосы.
А ведь когда-то мир и правда умирал – так говорили страницы древних томов, которые казались Асин довольно общительными и загадочными. Это было задолго до появления летающих островов. В те недобрые дни люди гибли от неведомых болезней, а земная кора трескалась без видимых причин. И вот, истерзанный мир погиб, а на смену ему пришел новый, неизученный, но любящий людей, словно своих детей. Как же долго эта девушка не покидала стены храма? Скребущееся любопытство не давало покоя. Про себя Асин всеми силами пыталась сложить – знали только боги и папа, как же плоха она в сложении! – увиденное и сказанное, сложить хоть во что-то внятное.
Вначале, если верить совсем старым текстам, были лишь люди и природа. И книги. Конечно же, книги тоже были. Люди учились у природы, любили ее, брали что-то себе, но всегда щедро платили за это. В благодарность природа – может, с капелькой волшебства – подарила людям клыки, когти и крылья, сделав их частью себя. Они неизбежно превращались в зверей, огромных зверей с человеческим сознанием.
В этом крылась главная проблема: люди оставались людьми. Забывали о прежней благодарности и только брали-брали-брали. Они вырубали леса и возводили на их месте дома, они убивали зверей и шили из их шкур красивые наряды. Природе это не понравилось, она решила забрать свой дар, оставив людей в их больших каменных городах голыми и беззащитными, без меха, перьев и когтей. Кто-то и сам устал быть зверем, понимая: в безопасном мире, где еда благоухает на прилавках, а огонь одомашнен, нет проку от животной сути. Медленно, мучительно люди вновь становились людьми, но не лишились при этом частички волшебства, которой, к сожалению, совсем разучились пользоваться. А впрочем, кто-то сохранил хвост, лапы или уши. Лишь птиц, больше всего любивших свободу, природа не тронула. Асин не понимала почему. А еще – этого ей, конечно же, никто не говорил – Асин всегда казалось, что крылатые разведчики вдохновлялись изображениями людей-птиц из ее самых любимых книг.
Стараясь не выдавать любопытства, Асин скосила глаза на ноги девушки, ожидая увидеть вместо них пушистые лапы с мягкими розовыми подушечками. Но ее ждало разочарование: из-под дивного платья выглядывали обычные человеческие ступни в деревянных сандалиях. И чу́дных – вроде так говорил Вальдекриз – носочках.
Вальдекриз представился и лихо прищелкнул каблуками высоких сапог, будто приглашая девушку на танец.
– Я Ханна, – с запинкой сказала Асин, решив оставить при себе первое, важное лишь для самых близких имя.
– Аэри. – Незнакомка низко поклонилась, опустив фонарик, и на миг их накрыла темнота. – Не знаю, зачем вы явились, но, если вас интересуют храмовые ценности, я попросила бы вас удалиться.
Голос звенел холодом. Однако Аэри больше не смотрела на них изучающе. Извинившись, она обошла их и отодвинула дверь одной из комнат – та легко поддалась бледной руке. Светильник Аэри поставила в центр стола, а сама взяла один из стеклянных кувшинов и повертела. На дне заплескалась вода – и она вылила ее на деревце, негромко что-то приговаривая.
В голове вспыхнули сотней солнц вопросы. Почему они говорят на одном языке? Чем Аэри питается? Поднимается ли она на поверхность или предпочитает бродить по знакомым широким коридорам? Но Асин, как обычно, опередил Вальдекриз.
– Здесь есть кто-то еще? – Он вошел следом и прислонился спиной к стене.
– Да, – коротко ответила Аэри. Она открыла один из красно-золотых сундуков, потянув за тяжелое кольцо, и достала оттуда какую-то нарядную одежду.
– Странно, тогда почему храм выглядит таким… заброшенным?
Разрушенные стены, обвалившаяся крыша, дыры вместо пола – лишь малая часть того, что успела увидеть Асин. Дома ветшают, когда не остается тех, кто любит их и ухаживает за ними. А этот храм напоминал скорее покойника в погребальном наряде – некогда красивого и живого, но теперь – лишь тень яркого прошлого.
– Люди видят то, что хотят видеть, – уклончиво ответила Аэри и тут же пояснила: – Те, кто хочет забрать чужое, никогда не присматриваются. У них нет глаз. Но есть оправдания.
– А для чего эти платья? – не выдержала Асин. Ей хотелось прикоснуться к плотной ткани, расшитой золотыми нитями, к белым лентам, нежным, как облака.
– Скоро праздник, госпожа Ханна, – улыбнулась Аэри, проведя пальцами по длинному широкому рукаву одного из нарядов. – Он обещает быть шумным и веселым. Громом разразятся барабаны, застучат легким дождем деревянные дощечки, запоет песня ветра – и множество девушек, служительниц храма, закружатся в танце.
Густая тишина, заполнявшая комнату всякий раз, когда кто-то замолкал, не давала поверить в этот рассказ. Откуда здесь, среди вечной ночи и спертого воздуха, взяться людям? К тому же счастливо празднующим что-то. На их месте Асин радовалась бы только одному – возможности выбраться наружу и улететь куда подальше. Прихватив с собой несколько книг, конечно же.
– А можно и нам поприсутствовать? – спросил Вальдекриз. Он склонил голову набок и указательным пальцем поигрывал с серьгой.
– Отчего же нельзя? Прошу. – Аэри вновь поклонилась. Она делала это до странного часто.
Асин смущало ее поведение, и это странное обращение – «госпожа Ханна» – тоже смущало. Но для Аэри это, кажется, было делом привычки.
– Наш бог добр и милостив, милосерден и терпелив. Он с радостью примет гостей – с какими бы намерениями они ни явились. Двери храма открыты для всех.
– Неужели вы нас не боитесь? – фыркнул Вальдекриз, оттолкнулся и отлип от стены, напоследок царапнув ее ногтями.
– Нисколько, – спокойно сказала Аэри. – Я уже давно ничего не боюсь. – В дрогнувшем свете крохотного огонька ее улыбка выглядела пугающе.
И если Вальдекриз был абсолютно уверен в своем желании, то Асин сомневалась. Она чувствовала бы себя в безопасности рядом с Атто, который, без сомнения, не отправился бы в неизвестность в компании малознакомой девушки с коротким бесцветным именем, бледным лицом и пустым взглядом. Но когда Вальдекриз вышел из комнаты, напоследок бросив на Асин насмешливый взгляд – вот ведь маленькая трусишка, – она метнулась за ним, лишь наполовину закрыв бесшумную дверь. Он смеялся – тихо так, прикрыв рот кулаком; плечи его содрогались. Казалось, он не видит в их путешествии по коридору в непроглядную тьму ничего необычн