– Слушаю внимательно. – Он смахнул с подоконника осколки, уперся в него ладонями и выглянул – аккурат между торчащей стеклянной пикой и рамой.
– Та шкатулка…
– Это не шкатулка, – протянул он, почему-то совершенно не замечая ни комнату за спиной, ни небольшой закуток, полный поистине огромных глиняных чанов и железных кастрюль, за широким оконным проемом.
– А что это? – Асин примостилась рядом, по левую руку, и попыталась понять, что же он там ищет, но, кроме кустов и пышного яблоневого дерева, на котором зеленели мелкие, еще совсем не созревшие плоды, ничего не заметила.
– Ничего. – Вальдекриз легонько пихнул ее плечом, оттолкнулся от подоконника и отпрянул: это движение походило на танец, так легко он влетел в самый центр комнаты, обернулся и наконец оглядел обстановку.
– Я обязана доложить…
– Обязана доложить, – передразнил он, уткнув кулаки в бока и прохаживаясь вдоль столов. – Булка, это совсем на тебя не похоже. Ты всегда ставила подписи не глядя – и лишь потом спрашивала, ты верила на слово. А еще за тебя всегда отчитывался я. Что изменилось?
Она стояла вполоборота у окна, надувшись, словно рыба-шар, о которых когда-то читала, и лишь краем глаза смотрела на Вальдекриза. Она не могла признаться в собственном любопытстве. Ей так хотелось узнать, что он искал и нашел, к тому же в стенах школы, которую они вроде как впервые увидели.
– По твоему молчанию понятно: ты обиделась, – сделал вывод Вальдекриз и, повернувшись на каблуках, наставил на нее указательный палец.
– Да, – буркнула Асин, скрестив руки на груди.
– Давай договоримся, – он наклонился и заглянул под столы, но там не было ничего, кроме серых пыльных обломков, – я расскажу тебе, когда придет время.
– Обещаешь? – Асин подошла и, недолго думая, протянула ему мизинец, будто это гарантировало хоть какую-то честность с его стороны.
Подняв голову и убрав скрывавшие лицо волосы, Вальдекриз засмеялся. Она и сама понимала, насколько детский этот жест, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось верить: он сдержит слово. И все-таки Асин удивилась, когда он обхватил ее мизинец своим, легонько покачал ее руку и тихо, будто кто-то еще мог услышать, сказал:
– Обещаю, – и обезоруживающе улыбнулся. – А это, как ты понимаешь, столовая, – продолжил он, так и не отпустив ее палец. – Не то что у нас, да?
– Маленькая какая, – пробормотала Асин.
Столы стояли узкие, длинные – вдоль стены их умещалось всего два. Дети теснились на тонких низеньких лавочках, подгибая ноги под себя, потому что вытянешь – точно кому-то помешаешь. Асин представляла учеников, которые сидели здесь сгорбившись. Они наверняка приносили еду из большого окна, за которым прятался тот самый закуток. В Первом Училище тоже была столовая, но просторнее, свободнее. По сигналу – громкой духовой мелодии – туда стекалась довольная ребятня. Многие, правда, предпочитали обедать в коридорах, сидя на перилах в саду или же облюбовав подоконники. Последнее особенно нравилось Асин: в стрельчатом окне с видом на ухоженный цветник было так приятно лежать, забросив ноги выше головы и положив на живот все то, что собрал в пакет папа.
– В спешке уходили. – Вальдекриз высунулся из окошка, сложив руки на широком подоконнике, куда, видимо, выставляли тарелки с едой. Он поднял кривую вилку с погнутыми зубцами и описал ею круг. – Забрали все необходимое. Осталась лишь еда. Вернее, то, во что она превратилась, – он обернулся и фыркнул в плечо.
– А записи в предыдущей комнате?
– Скорее всего, сведения об учениках. Или перепись имущества, – задумчиво произнес он. – Иначе, мне кажется, забрали бы. Здесь стоят грязные тарелки, – он отвернулся от Асин, чтобы окинуть комнатушку взглядом, – но в остальном – ничего ценного. Сомневаюсь, что Альвар будет счастлив, если мы принесем ему кастрюлю. – В довершение, судя по звуку, он кинул в нее вилку.
Асин засмеялась в кулак. Здесь и правда не было ничего ценного, кроме отпечатка прошлого. Когда-то по этим коридорам дети спешили на обед, а затем, довольные, лениво плелись на занятия, мечтая о том, чтобы день поскорее закончился. Ей почему-то казалось, будто дети прошлого не так уж и сильно отличались от нынешних.
– Булка, а тебя ничего не смущает? – поинтересовался Вальдекриз, указывая вверх, на укутанное белоснежной дымкой облаков небо.
– Нет, – удивилась она, подняв глаза. Думалось только о том, что, судя по облачности, дождя не предвидится, но едва ли Вальдекриз намекал на это.
– Крыша, – сказал он, разведя руками, будто этот жест хоть как-то мог прояснить ситуацию.
Асин тряхнула головой, вновь окинула взглядом почти нетронутую столовую и заявила, слегка устыдившись своих слов:
– Ее нет. – Едва ли Вальдекриз не заметил этого раньше.
– Где она? – спросил он так, будто Асин куда-то ее запрятала.
– Я не знаю, – смущенно ответила Асин, вжав голову в плечи. Она уже приготовилась оправдываться, отчаянно жестикулировать, когда ее панические размышления прервали:
– Судя по ступеням в коридоре, на которые ты, насколько я понимаю, даже не обратила внимания, здесь был второй этаж. Но от него не осталось ничего. Будто… он исчез. Вместе с крышей.
И правда, о том, что здесь когда-то была крыша, не напоминало ничего – ни единого обломка, будто ее вместе со вторым этажом бережно сняли, как снимают крышку шкатулки, и отложили в сторону. Асин, как ни пыталась, не могла представить силу, способную на подобное. Это завораживало и пугало.
– Есть у меня мысль… – сказал Вальдекриз, выходя из-за дверного косяка с грязной тарелкой в руках.
Какое-то время он просто стоял посреди столовой, глядя в несуществующий потолок, на белые разводы на синем полотне. Асин не окликала его, не переспрашивала, просто ждала, покусывая губы от нетерпения.
Пальцы Вальдекриза гуляли по голубой, местами истертой кайме тарелки, иногда стуча по ней ногтями, в то время как сам он, щурясь на яркое солнце, будто выискивал что-то в вышине. Наконец, отведя руку за спину, он пригнулся – и со всей силы швырнул посуду вверх вместе с налипшим на нее содержимым. Не пролетев и пары метров, она, белесая, хорошо заметная, пропала с глаз. Асин огляделась, прислушалась: может, тарелка упала где-то или, врезавшись, разбилась на осколки? Ни звука – только ветер путался в сочной листве.
– Как я и думал, – заявил Вальдекриз, отряхнув ладони. Выглядел он очень довольным, и его нисколечко не смущала пропавшая тарелка.
– Ты можешь объяснить? – Асин молитвенно сложила руки: если в его голове и были какие-то мысли, то в ее рождались одни вопросы. По правде говоря, ей хотелось возмутиться, сжать кулаки от обиды – как можно в такие моменты разговаривать загадками? – но она сдержалась, про себя досчитала до трех и лишь потом обратилась к нему.
И вновь раздался тот звук: чьи-то невидимые руки все пытались завести неработающий механизм. Они проворачивали ключ до щелчка раз за разом, но ничего не происходило. Асин напряглась, вытянулась стрункой и замерла. Однако, вопреки ожиданиям, все стихло, даже ветер перестал беспокоить траву.
– Это отправная точка. – Вальдекриз преспокойно опустился на одно колено, выудил из-за пояса карту и, развернув, принялся быстренько зарисовывать прямоугольник школы и квадраты комнат. – Одна из самых редких аномалий. Работает как дверь. – Он поднял над головой ладонь и медленно повернул ее, будто открывая крошечный невидимый проход. – А вот куда через эту дверь можно попасть – вопрос интересный. Хочешь, подсажу тебя? Посмотришь, что там, расскажешь.
Асин часто замотала головой, для верности выставив перед собой руки. Пусть даже ей и было любопытно, но соваться невесть куда она не собиралась. И ее совсем не утешали мысли о том, что за невидимой дверью уже лежал второй этаж школы вместе с крышей и грязная тарелка. Составлять им компанию Асин не спешила.
– На Первом такая тоже есть, – пробормотал себе под нос Вальдекриз и, написав над изображением школы что-то неразборчивое, размашистое, закусил карандаш. – Притом, если верить записям, не всегда получится выбраться, шагнув обратно. Таких точек, соединенных между собой, может быть несколько. Не знаю, не знаю. – Казалось, он разговаривал сам с собой, склонив голову к плечу и устремив взгляд на одну из стен – самую целую, отделявшую кухню от улицы. – В училище есть книги, посвященные аномалиям. Если еще не читала, очень советую. – Пружинящим движением он поднялся и принялся скручивать карту в рулон, придерживая с двух сторон пальцами. – И, судя по тому, как ты шумно дышишь… тот, не побоюсь этого слова, интересный звук ты тоже слышала.
Дом Солнца
Неужели она и впрямь дышала так громко и часто, выдавая свое волнение? Асин тяжело сглотнула, ее взгляд беспорядочно заметался по комнате: он прыгал со столов на скамейки, взлетал до самых верхушек стен, упирался в подоконник и вновь перекидывался на Вальдекриза, стучавшего картой по бедру. Асин мелко закивала, прижав дрожащие кулаки к груди.
– Ты ведь понимаешь, что это тоже, скорее всего, аномалия? – спокойно, даже с усмешкой спросил он.
И тут, будто в опровержение его слов, школу тряхнуло. Что-то тяжелое рухнуло на одну из стен, процарапало ее металлом, с характерным звуком соскабливая каменную крошку, сползло вниз на высокую траву. Аномалия – ни слуховая, ни зрительная – не могла влиять на мир, тем более раскачивать его. Земля вновь задрожала, застучали по полу мелкие камешки, откатились в сторону. Что-то большое бросалось на стену раз за разом, билось в нее, пытаясь открыть себе проход, но школа стояла, как стояла сотни и сотни лет до этого, не сдаваясь под натиском неведомого противника.
– Что ж, был не прав, – Вальдекриз развел руками.
Он не пытался перекричать грохот, не суетился – спокойно сунул карту в поясную сумку и закопошился в ее внутренностях. Выбросив на пол пару выцветших листов бумаги, превратившихся после водных процедур в бесформенные комки, он достал отвертку и с нежностью глянул на исцарапанную металлическую лопатку, служившую ему, наверное, много лет.