– Открывает любые двери! – Он с гордостью помахал в воздухе любимым инструментом-оружием. – У меня, конечно, есть нож, – часть его слов опять заглушил грохот, и он, замолчав на миг, прикрыл правое ухо ладонью, – но ножом шурупы выкручивать неудобно. К тому же ей я доверяю больше. Подержи.
Ловким прыжком он поравнялся с Асин. Щелкнули каблуки сапог, звякнули металлические украшения, застучали камни на браслетах. Сунув руку под ворот, Вальдекриз извлек оттуда куб, с которого медленно сползла ткань. Солнце не играло на его гранях, не бликовало на гладких, без единой зазубрины, сторонах. Его Вальдекриз осторожно, с опаской протянул Асин, и долго еще не сводил хмурого взгляда с ее подрагивающих ладоней. Даже когда остров вновь затрясся, теперь несильно, он все смотрел.
В тот момент Асин почувствовала себя жуком в коробочке, которую ребенок иногда трясет, проверяя, что насекомое еще шевелится. Ее не швыряло от стены к стене, она крепко стояла на ногах, чуть согнув их в коленях, но от ощущения странной жестокой игры отделаться не могла. Куб в ладонях был не только холодным – по коже тут же пробежали мурашки, – но и необычайно легким, будто бумажным. Асин слегка сжала его, чтобы во время очередного толчка не выронить, при этом боясь помять пальцами тонкие стенки. Она вновь напряглась, до боли, и будто оцепенела – тело застыло.
Прокравшись к одному из окон – тому, которое не щерилось осколками, – Вальдекриз мягко перемахнул через подоконник на улицу. Асин удивленно уставилась ему в спину: она не слышала шагов, хотя обычно подошвы и каблуки охотно ломали ветви и шумели травой. Вскоре знакомая фигура скрылась, и Асин ощутила, как на нее будто разом рухнула кухня: колени задрожали, голова упала на грудь, коснувшись подбородком одной из стенок куба. Тело тянулось к земле, к крошеву светящихся стеклянных осколков, отражавших теплый солнечный свет. Асин вмиг стала совсем маленькой. Она стояла одна среди давящих чужих стен и затравленно озиралась, не зная, вернутся ли за ней.
Даже сойти с места не получалось – будто приклеилась. Больше всего в этот момент Асин хотелось плакать, но слезы застыли в уголках глаз, превращая столовую в размытое пятно. Стучащая в голове мысль «соберись!» никак не помогала, наоборот – напоминала о том, что рядом никого и полагаться следует лишь на себя.
– Эй!
В прямоугольнике оконной рамы показался окутанный светом силуэт. Знакомый силуэт в рубашке с закатанными рукавами и с отверткой, зажатой в пальцах. Оцепенение спало, как спадает к ногам сброшенная жилетка, и Асин, прижимавшая к груди холодный куб, ожила, зашевелилась, даже сумела нервно улыбнуться. Стараясь ступать на цыпочках между валявшимися на полу обломками, она поспешила к подоконнику, где ее ждал, то и дело бросая взгляды через правое плечо, Вальдекриз. Он стоял почти расслабленно, а высокая трава, кое-где примятая его ногами, доходила ему почти до пояса. И как это он смог пройтись по ней, не издав ни звука?
– Не знаю, насколько смогу порадовать тебя – и себя тоже, – но мы здесь… не одни, – на выдохе добавил Вальдекриз, вновь глянув куда-то за стену. – С той стороны, – он кивнул туда, где стену скребла усыпанная крупной листвой ветка, – я заметил двух женщин.
Неужели это они раскачивали дом? У Асин в голове не укладывалось: в ее представлении существо за стеной скорее походило на железного стража маленькой Мирры – большого, опасного, способного разрушить эти покинутые стены и разорвать человеческую плоть стальными конечностями. Оно не могло быть обычной женщиной.
– В два человеческих роста. – Вальдекриз поднял руку над головой и встал на носки. – Как-то так. Но и это не самое интересное. – Он заулыбался так, будто принесенные им новости были несомненно хорошими. – Пониже пояса они – кошки.
– Кошки? – удивленно прошептала Асин, не зная, радоваться ей или пугаться.
– Мур-мур. – Вальдекриз сжал пальцы, изображая кошачью лапу. – Я не знаю, как это объяснить! – шикнул он. – Просто совмести тело женщины и большую такую кошку, – он поставил один кулак на другой, – вот тебе и ответ.
Но она так и не смогла представить себе такое чудное создание. Ведь даже книжки не рассказывали ни о чем подобном. Воображение Асин было живым, игривым, оно запросто сшивало из букв образ, ей не требовались подробности. Так легко возникали перед глазами двуногие существа, покрытые шерстью, но обладающие человеческой речью, или разумные, способные ходить каменные статуи. В голове Асин картинки двигались, обладали голосом и даже запахом. Так почему же сейчас она не могла вообразить того, о чем говорил Вальдекриз? С тех пор как Асин начала путешествовать, мир подбрасывал ей удивительные открытия, отчего-то укладывающиеся в голове хуже книжных сказок. И она не могла отделаться от этого странного, будто перевернутого ощущения.
– Сама посмотри, – коротко сказал он, глядя уже не в сторону, а на ее руки, в которых лежал в гнезде из ткани куб. – Нам бы выбраться отсюда, пока они нас не заметили.
Он тяжело перевалился через подоконник и, скрывшись за ним, отполз к стене – так с улицы его невозможно было увидеть. На пол с тихим звоном попадали осколки стекла.
– Я не уверен, что они окажут нам достойный прием, – усмехнулся он, прижавшись к холодному камню ухом. – Мне кажется, мы их разбудили. Пока что они довольно неуклюжи: едва стоят на ногах и вечно падают.
– То есть тот звук, который мы слышали…
– Да, – Вальдекриз кивнул.
Прижав куб к груди, Асин ничего умнее не придумала, как сесть рядом, на хрупкие осколки, шаркнуть по полу ботинками и замереть. Она пыталась услышать грохот, с каким тяжелые тела бьются о непрочную коробку школы, треск ломаемых сучьев, шорох приминаемой травы. Но лишь сердце выплясывало бешеный танец под горлом, не давая спокойно дышать.
Вальдекриз забрал из ее трясущихся пальцев куб, демонстративно смахнул с него тканью невидимую пыль и сунул под расстегнутый ворот рубашки.
– Уходим. По. Коридору, – сказал он тихо, делая огромные паузы между словами.
Асин видела напрягшиеся костяшки его пальцев, жилу на шее, прижатые к стене расправленные плечи. Вальдекриз слушал и ждал.
И тут где-то неподалеку зазвучал хрустальным звоном девичий голос. Асин будто вновь стала маленькой, она сидела на своей кровати, держа в руках колокольчик-лебедь, и слушала, как стучит крохотный язычок-молоточек о тонкие резные стенки. Правда, в детстве так звучала открывающаяся в сказку дверь. Сейчас же все внутри покрывалось от страха прозрачной коркой льда, холодной и острой.
– Детеныши?
Ей вторил другой голос, густой, тягучий, как расплавленный сахар, лениво стекающий янтарной каплей с края ложки:
– Детеныши. Двое. Самец. – Показалось, будто она принюхалась. – И самка.
– Люди? – первый голос взвился.
– Люди, – спокойно ответил второй, словно пытаясь унять чужую внезапную радость.
Асин зажала рот ладонями, чтобы ни звука не вырвалось. А когда Вальдекриз осторожно пихнул ее плечом, вздрогнула, прочертила пятками дорожки на пыльном полу, возмущенно замычала в руку. Он покачал головой, затем – кивнул. Взгляд его был направлен на дверь у противоположной стены. Он указал на нее и поднял над головой ладонь, качнулись в воздухе указательный и средний пальцы, будто отмеряя музыкальный такт. Это значило «побежим по сигналу» – так подумала Асин.
– Нас постоянно будут так будить? – капризно зазвенел первый голос. Он звучал немного по-детски.
– Тц. – Асин явственно услышала раздраженное цыканье, после чего девушка-колокольчик протяжно и громко выдохнула, выражая все свое недовольство.
– Здесь все мертвое, – грустно сказала она.
По тому, как шумела потревоженная зелень, Асин понимала: девушка перешла на неторопливый бег, видимо пытаясь нагнать уж слишком шуструю собеседницу.
В этот самый момент Вальдекриз махнул рукой и, схватив Асин за рубашку, потянул за собой. Она округлила глаза, подалась вперед, стараясь не завалиться и не растянуться на животе. Казалось, ботинки шаркали по полу слишком громко, в то время как Вальдекриз двигался ловко, бесшумно, обходя все валявшиеся на пути препятствия. В несколько широких шагов он пересек столовую и, дождавшись, пока Асин подтянется и сделает пару глубоких вдохов – так хотелось унять разогнавшееся сердце, – выскользнул за дверь.
– Зачем охранять мертвое? – зазвенел печальный голос.
– Ты знаешь, Циэль. – Женщина протяжно выдохнула и, судя по притихшей траве, остановилась.
– Потому что это наш выбор?
Асин против воли слушала их разговор, вытянув шею, в то время как Вальдекриз осматривал прямой, заваленный кусками стены и давно засохшими ветками коридор.
– Потому что у нас отобрали выбор, Циэль, – жестко ответила женщина, и девушка с колокольным голосом что-то забормотала. – Мы изначально были чужими, чужими и остались, Циэль. – Прозвучавшее имя, как и его обладательница, звенело. И отчего-то резало слух. Первая буква его в устах женщины ломалась, обращаясь в долгую шипящую «с». – Нас выбросили, Циэль. Сперва раз, потом – другой.
– Но сейчас мы можем… – тонкий голосок не унимался. Даже печальный, он взлетал игривым ветерком и порхал по небу маленькой шумной птахой.
– Не можем, – оборвала ее женщина, все так же плавно, будто устало.
Затылком Асин чувствовала холодную стену, в которую вжималась всем телом, и про себя, пускай рядом бродило нечто опасное, сокрушалась: «Волосы мои, волосы». Она нервно теребила пряди, представляя, как они свалялись, как посерели от каменной крошки. При этом слова звонкого голоса ввинчивались ей в голову длинным тонким шурупом. Она даже нашла ладонь Вальдекриза, легонько коснулась ее и кивнула туда, где вновь неторопливо вышагивали большие женщины. Он схватился за палец Асин, но, кажется, бессознательно. Сейчас он напоминал ее псов в минуты, когда те выпрямлялись, склоняли головы и обращались в слух.
– Нам некуда отправиться. И у нас нет времени, – вновь заговорила женщина, и под звук ее голоса Вальдекриз сделал несколько шагов к дверному проему – широкому прямоугольнику в конце коридора, через который в школу втекал дневной свет и расползался неровной фигурой по полу. Крыша же – вернее, кусок потолка – бросала на землю тяжелую густую тень.