– Ты только не грусти, хлебная девочка! – прозвучал над ухом тонкий голос, и Циэль, широко раскинув руки, заключила в объятия всех троих.
– Постараюсь, – выдохнула Асин, утопая в чужом тепле.
Она хваталась руками за Вальдекриза, за Циэль, за Вильварин, боясь отпустить: вдруг это странное единение растворится, разлетится дымом. Она зарывалась носом в пахнущую потом рубашку Вальдекриза, а он поглаживал ее по плечу, иногда чуть сжимая его. Они молчали, все четверо, замерев, пока остров вокруг, раскинув дорожки-лапки, дышал свежим ветерком, стрекотал притаившимися в траве насекомыми, щебетал сидевшими на ветвях птицами.
– Не верится, что скоро мы уйдем отсюда, – шепнула Вильварин, дернув ухом и чуть потревожив венок. Ее ладони покоились на талии Циэль и на плече Вальдекриза.
– Эй, – он окликнул ее и запрокинул голову. Волосы разлились по его плечам расплавленной медью. – Я замолвлю за вас словечко. Рэм Альвар не похож на самодура, он знает цену человеческой жизни.
– Надеюсь, – не слишком уверенно сказала Асин.
– Нам уже ничего не страшно, Тьери Карцэ, – неторопливо произнесла Вильварин и первой разорвала круг, попятившись.
Они покидали полюбившееся место, оставляя за собой примятую траву и пока еще живые цветы, вплетенные в венок – его Циэль повесила на одну из ветвей дерева, и теперь он мерно покачивался, тревожимый ветром. Они направлялись к краю острова, к оставленным ранцам, молча, и никто даже не думал поднимать с земли ветви и камни: Вильварин прекрасно чувствовала аномалии. Для нее они определенно чем-то пахли, судя по тому, что нос ее время от времени морщился. Слушая ее, Вальдекриз продолжал оставлять кривые пометки на сложенной вчетверо карте. Похоже, он прекрасно понимал, о чем говорила Вильварин, ведь каждую карандашную точку украшала надпись, а не безликий знак вопроса.
Солнце рыжело, меняло цвет небо, темнели и набухали редкие облака. Асин смотрела поверх голов своих спутников. Она, уже обувшаяся и крепко зашнуровавшая ботинки, шла позади всех, расставив руки в стороны и едва касаясь ими колючих верхушек колосьев. Она дышала полной грудью и иногда прикрывала глаза. Тревога комком свернулась внизу живота, и, как ни пыталась, Асин не могла ее прогнать. Пока «Небокрушитель» не навалился на них тяжелой тенью, она старалась впитать в себя все очарование безымянного острова, но порой просто проваливалась в оглушающую пустоту своего сознания.
– Булка, ты такая… мечтательная, что ли, – обернувшись, заметил Вальдекриз.
– Благодарю, – стушевалась она, захлопав ресницами и прижав ладонь к груди.
– Лови это чувство. – Он провел пальцами по хрустящим колоскам. – Оно необыкновенное. Как… напиться и пойти купаться голым.
– Вальдекриз! – пискнула Асин.
– Тьери Карцэ, во имя Отца-солнце! – Вильварин недовольно махнула хвостом.
Но он только расхохотался, а следом за ним, пригнувшись к земле, засмеялась Циэль. Асин сомневалась, что она поняла шутку, скорее ей просто нравилась непринужденная атмосфера веселья. Ненадолго замерев, Асин наблюдала за тем, как Вальдекриз вразвалочку идет к краю острова, сунув большие пальцы за свободный кожаный ремень, а по обе стороны от него медленно вышагивают Вильварин и Циэль, и волосы их, украшенные бусинами, покачиваются в такт. Она смотрела им в спины и улыбалась, а внутри маленьким раскаленным шаром зажглось то чувство, которое появляется, стоит перевернуть последнюю страницу полюбившейся книги. Будто что-то закончилось. Асин выдохнула – засмеяться не вышло, – подставила лицо встречному, пахнущему цветами и травами ветру и побежала следом, не спеша нагонять своих спутников.
– Булка, ты где там? – Вальдекриз приподнял левую руку и посмотрел из-под нее на Асин.
– Да так, ботинок поправила, – чуточку приврала она, щурясь на яркое бело-оранжевое солнце, и губы ее сами разъехались в неуверенной дрожащей улыбке.
– Не отставай. – Он протянул ей ладонь, и она тут же вложила в нее свою. – Волнуешься? – спросил он, водя по холодной коже шершавым большим пальцем.
Асин часто закивала. Вальдекриз лишь крепче сжал ее руку и повернулся вперед, к дрогнувшему воздуху, к треску огня, за которым скоро появится несчастная кричащая девушка. Асин зажмурилась, чтобы не видеть, но резкий звук пробрал до костей. Ее пальцы, дернувшись, вцепились в Вальдекриза; захотелось вновь броситься бежать как можно дальше. Она даже остановилась, вогнав каблук в рыхлую землю. В груди нарастал барабанный бой, от которого дрожало все тело.
– Будет сложно. – Когда все стихло, голос Вальдекриза прозвучал не просто громко – оглушающе: – Но Циэль и Вильварин останутся на Первом. Да, под стражей, но рядом.
– Почему ты думаешь, что их оставят на Первом?
– Почему? – Он усмехнулся, будто ответ был очевидным. – Железный Город занимается механизмами. Младший Брат торгует. Кто у нас остался?
– Каменный Великан? – задумалась Асин, вспоминая прозвища остальных островов.
– Никогда не занимался изучением. Скорее добычей. Дальше. – Вальдекриз помахал в воздухе пальцами, и браслеты его загремели.
– Белый. – Асин подпрыгнула, с трудом выудив из головы еще одно название.
Ничего не объясняя, Вальдекриз так посмотрел на нее из-под приподнятых бровей, что все вопросы отпали. На Белом Циэль и Вильварин в лучшем случае использовали бы в качестве урр, уж точно не стали бы изучать.
– Как много новых названий, – промурлыкала Вильварин, опустив длинные ресницы. Она уселась рядом с оставленными ранцами, обвила свои мощные лапы хвостом и повернула уши в сторону Вальдекриза.
– Тебе еще предстоит запомнить их. Новый мир обязательно примет вас, – уверенно сказал Вальдекриз, отщелкивая одну из пряжек ранца, чтобы запрятать в боковой карман заветный куб.
– Спасибо, что освободил нас. – Она провела кончиком языка по сухим губам и едва заметно улыбнулась. – Надеюсь, когда-нибудь Дом Солнца вновь откроет нам свои двери.
– Для начала его нужно восстановить. – Вальдекриз хлопнул ладонью по ранцу, и тот недовольно громыхнул спрятанным внутри механизмом. – Или хотя бы не дать ему окончательно развалиться. Ничего, сладим с этой рухлядью! – Он смахнул челку и глянул поверх плеча на мнущуюся неподалеку Асин, которая ожидала, когда неприятная аномалия проявит себя вновь. – Булка, чего застыла? Намереваешься опять прыгнуть с края острова?
Но она не ответила, даже не вздрогнула и не смутилась. Просто пожала плечами – пережитое за день лежало на них тяжелым мокрым плащом – и вздохнула, протяжно и долго. Хотелось поскорее оказаться дома, забраться под мягкое одеяло, укрыться с головой и, взяв в ладони старую птичку, гладить ее круглые бока, обещать – себе и ей, – что скоро она вновь сможет ходить. Но Первый сейчас казался далеким – не дотянуться, а «Небокрушитель» – не манящим, а недружелюбным. Асин молча высматривала его в небе, пока Вальдекриз общался с Циэль и Вильварин. О чем? Она не слышала, голоса слились в смутный гул, она разбирала лишь обрывки слов.
Аномалия притаилась. Она словно не хотела мешать и теперь ожидала, пока четверо покинут остров, чтобы со всей силы закричать вновь – в пустоту. Асин обошла ее – то место, где подрагивал воздух, – и уселась рядом со своим сложившим крылья ранцем. Руки сами потянулись к нему, такому тяжелому, и, обхватив, как любимую игрушку, прижали к груди. Асин коснулась лбом пряжек, успевших нагреться на солнце, жесткой кожи, от которой сейчас пахло травой, и закусила губу.
– Ханна…
Она замотала головой: устала слышать это глупое, но так подходящее ей имя.
– Аси, – поправился Вальдекриз.
– Все хорошо, – тихо ответила она, и зубы ее застучали.
Хорошо. Только как-то неправильно. Оттого и хотелось под защиту, под крыло и – подальше от чужих островов и тайн, к привычному миру, который начинался в глубоких лесах, где росла самая ароматная земляника, а заканчивался у причала.
– Да вижу я, как у тебя все хорошо, – вздохнул Вальдекриз, опустился рядом на одно колено и приобнял ее за плечо.
– Жрецы Отца-солнце всегда заботились о людях, как о собственных детях. И принимали чужие проблемы близко, – мягко произнесла Вильварин. – Ты стал достойным преемником Танедда Танвара.
– Лучше, – нескромно заявил он, зарываясь носом в волосы Асин. – Я не принимаю решения за других.
– Я бы так не сказала, – пискнула Асин и попыталась засмеяться, но вышло так, словно она задыхалась – прерывисто и жалко.
– Злишься на меня, булка? – спросил он, отодвигая пальцами ее пряди, чтобы заглянуть в глаза.
– Нет. Нисколько, – ответила она. И это была правда.
Она запуталась, переволновалась, растерялась. Она боялась, сомневалась и ждала, отмеряя секунды гулкими ударами сердца. Но не злилась. Да, она совершенно ничего не знала о нем и даже сейчас готова была обрушить на него сотни и сотни вопросов. Вот только уложатся ли новые знания в ее голове? Нет, наверняка нет, ведь даже то, что она уже успела услышать, скорее пугало и спутывало мысли в клубок.
– Неужели ты освободил их… просто словом? – только это она и смогла произнести. Ведь долгие годы Циэль и Вильварин были заперты на острове, а теперь собрались покинуть его, потому что один человек… пообещал освободить их?
– Ты недооцениваешь силу слов, – сказала Вильварин. – И особенно – слов последнего живого жреца.
Когда в воздухе зависла знакомая грузная тень, слезы уже почти высохли на щеках Асин и она царапала их ногтями, то ли пытаясь стереть последние следы, то ли не зная, куда деть руки. Вальдекриз же вертел в пальцах отвертку и, переводя взгляд с Вильварин на Циэль, расспрашивал их о прежней жизни – тех временах, когда они были еще двуногими и чувствовали куда больше, чем сейчас. Они отвечали, вновь передавая слово друг другу, и рассказ их казался Асин красочным, сказочным и непонятным, будто ее кинули в воду и оставили барахтаться среди новых знаний и незнакомых мест.
На самый край острова упала, застучав перекладинами, веревочная лестница. Но Вальдекриз, задрав голову, сунул в рот большой и указательный пальцы и свистнул так, что Циэль и Вильварин недовольно прижали к голове уши.