енно не знала, куда деть руки. Мир перед ней покачивался, а деревья скакали в безумном танце, не отрывая корней от земли.
– Держишься? – насмешливо поинтересовался Вальцер, резко затормозив.
Показалось даже, будто из-под каблуков его полетели в стороны комья земли. В этот момент к бедру Асин тесно прижалось что-то. Она пыталась повернуться, посмотреть, но тело, которое нагоняла оставленная в Бесконечной Башне усталость, обмякало. Вальцер с силой провел предметом вверх, чуть задирая платье Асин. Послышался щелчок.
«Револьвер? – усмехнулся Вальдекриз в ее голове. – А ты опасный, дедуля».
– Закрой уши, – шепнул Вальцер, и Асин знала: в этот момент он прицелился.
Выстрел оглушил ее. Она не успела закрыть уши, но зажала рот, поняв, что хочет закричать. Она не видела тени – лишь те, которые отбрасывают сплетавшиеся кронами деревья, – но слышала, даже чувствовала тяжелое дыхание Вальцера. И его голос:
– Вот же отродье. – Он звучал хрипло, будто из самого нутра рвался наружу звериный рев. – Не попал.
Следующий выстрел почти заглушил его последние слова. Асин закрыла руками уши, в которых еще пульсировал отголосок хлопка, и зажмурилась, надеясь, что их преследователь – кем бы он ни был – отступит, испугавшись диковинного оружия. Но донесшийся сквозь пелену рык говорил об обратном: поведение Вальцера разозлило тень.
Вальцер бросился в сторону, пытаясь выиграть время, хотя даже Асин понимала, насколько это бессмысленно. Уж лучше бы она сдалась в руки Альвара – возможно, тот позволил бы ей увидеться с отцом, пусть и не сразу. Сейчас же барабанный бой сердца сводил ее с ума, а тяжелое дыхание преследователя, живой длиннолапой тени, заставляло его колотиться быстрее. Асин сжала кружева на груди, стиснула зубы – и в этот самый момент Вальцер рухнул на землю, а следом полетела и она, содрав кожу на ладонях и ударившись подбородком о корень.
Асин резко обернулась, чтобы увидеть алые брызги и перепачканную в крови морду – звериную, но не волчью. Вальцер не издал ни звука, размахнувшись одной рукой, а второй наспех перезаряжая револьвер. Но мгновения хватило – и тень, увернувшись от кулака, вонзила клыки в запястье. До последнего Вальцер сжимал оружие в подрагивающей ладони, но ослабевшие пальцы разжались.
Лишь тогда тень отступила, рывком поднимаясь на задние лапы. Темная шерсть слипалась, сливалась, обращаясь широкими грубыми рукавами из черной кожи; морда укорачивалась, все больше напоминая человеческое лицо. На Асин смотрели знакомые зеленые глаза. Лицо кривилось, сквозь стиснутые зубы вырывалось тяжелое дыхание, а жилка на шее под жестким воротом пульсировала.
Когда от облика животного не осталось ничего, Альвар – а перед Асин стоял именно он – отер губы ладонью, тяжело сглотнул и поправил жилетку, подбитую, как она успела заметить, звериной шкурой.
Он подошел, слегка покачиваясь, и протянул Асин ладонь, в которую она вложила свою трясущуюся руку. Помог встать, даже поправил платье, будто ничего не случилось и они просто столкнулись во время прогулки. Голова гудела, сердце в горле не давало дышать. Даже не взглянув на Альвара, Асин кинулась к Вальцеру, упала перед ним на колени и принялась рвать платье на тонкие лоскуты, чтобы остановить сочащуюся из ран кровь.
– Не помру, – процедил он, тряхнув готовой вот-вот опуститься головой. – Альвар… – обратился он к стоявшему в нескольких шагах капитану. – Выходит, не врали слухи. Ты – что мамашка твоя.
– Моя мать была прекрасной женщиной. Чище и светлее многих, – спокойно ответил Альвар – и Асин поймала брошенный на нее взгляд печальных зеленых глаз.
– Что не мешает тебе таскать ее шкуру.
Асин с трудом перебинтовала Вальцеру запястье и ногу, удивившись – лишь на мгновение, – что не плачет, скорее злится и пытается управиться побыстрее. Она не жалела кружев, но от вида истерзанной плоти кружилась голова. Так странно, ведь собственное плечо, рассеченное стражем, не пугало, просто болело, напоминая о себе.
– Зачем тебе она? – зло бросил Вальцер. Положил окровавленную ладонь Асин на шею и потянул ее на себя – защитить.
– Вы никогда не были благородным. – Альвар будто не услышал его вопроса. Он расхаживал вокруг, понимая: добыча не убежит, и водил по воздуху пальцами, будто извлекая мелодию из прозрачных, тонких, как паутинка, струн. – Разговоры о Нингене, старом демоне, были самыми разными. Мне нравилось слушать их: так я понимал, к чему хочу и не хочу стремиться одновременно. Человек без принципов, жертвующий всем ради цели. Неужели это просто сказки? Я безмерно уважаю вас. – Он слегка склонил голову, прикрыв глаза. – Но единственное, чего не было в историях о Нингене, – это благородства.
Он будто читал ее мысли, забрался в самый темный угол той каморки, которую она звала своей головой, и теперь перелистывал страницы главы под названием «Нинген».
– Все меняется, – с неохотой ответил Вальцер, закатывая глаза и стискивая зубы: Асин как раз стянула ткань на его запястье и по привычке завязала бант, расправив его, как делала с поясами на своих платьях.
– Не троньте его, – как можно холоднее попросила она, подняв на Альвара взгляд – его фигура плыла, размытая внезапными слезами. – Мне все равно, что вы будете делать со мной. – И в этот момент Асин действительно думала так. – Но оставьте в покое Вальцера. И моего папу оставьте тоже. Дайте мне просто один раз – всего раз! – написать ему. Я хочу попросить прощения! – Она сжала губы, силясь не разрыдаться.
Возможно, доверься она Вальцеру, он и правда переправил бы ее на другой остров, а следом – и папу. Или погиб, сражаясь за жизнь Асин, а не дорогой ему Мирры. Асин не хотела рисковать – и без того в голове вспышками возникали застывшие картины, в которых плохо было все. Она мысленно расталкивала их, но на месте одних тут же появлялись другие.
Резко налетел ветер, поднял волосы Асин, будто желая свить из них гнездо для своих невидимых птенцов. И она отчетливо ощутила запах океана и спревших на солнце водорослей.
– Я услышал, – ответил Альвар, медленно кивнув.
– А я – нет, – прошептала Асин так, чтобы ее поняли.
Она не собиралась подниматься, пока Альвар не пообещает. Как же по-детски звучали ее мысли. Альвар не коснется ее щеки, не подцепит ее указательный палец своим – так делал только папа. Но он мог хотя бы ответить.
– Вашего отца, Асин, – ее имя прозвучало резко, не как пощечина, но будто ее крепко схватили за запястье, не давая высвободиться, – никто не тронет. Как и старого демона. Мы можем это гарантировать, – сказал Альвар, и через него к ней обратился весь Железный Город. – И, конечно же, я дам вам возможность написать ему. И писать всякий раз, когда только захотите – не единожды. Но будьте осторожнее со словами.
– И еще. – Она не пыталась встать, знала: ноги могут подкоситься и уронить ее. И хорошо, если в траву, а не на Вальцера.
– Да? – спросил Альвар, и ноздри его дернулись. Наверное, тот самый запах – океан и водоросли, водоросли и океан – достиг и его.
– Можете объяснить, что со мной будет? – Ей хотелось добавить в голос стали, хотелось походить на опасное оружие, которое таскал при себе Вальцер.
Но люди не обращаются сталью, не утратив полностью человеческий облик. Асин скорее походила – и сейчас понимала это отчетливо – на булку, не зря Вальдекриз звал ее именно так. Но она изо всех сил старалась хотя бы не расплакаться, пускай слезы уже душили, то и дело сползая по щекам и падая в волосы.
– Он не… – начал Вальцер, но Асин резко оборвала его:
– Я знаю! – слова вылетели резко, но даже так не обратились пулями. – Знаю, что меня не отпустят. И, может, я даже вообще не вернусь сюда. Пускай! Только бы папа… и вы… – Она сложила ладони лодочкой, прижала к губам и выдохнула в них, не понимая, как это ей поможет. – Но раз уж я стану пленницей…
– Не пленницей, – мягко ответил Альвар, сделал пару шагов к ней и, склонившись, протянул руку. – Гостьей.
– Здорово же у вас в гости зовут, – выплюнул Вальцер. – Если жениться вздумаешь, не приглашай даже.
Они поднялись одновременно: Асин – схватившись за теплую, даже горячую ладонь Альвара, а Вальцер – сам, прижимая к груди подвязанное бантом запястье и подгибая окровавленную ногу. Он не просил помощи, но Асин полезла под локоть, чтобы побыть опорой. Вальцер отстранил ее мягко, заботливо и опять обратился к Альвару:
– Палку найдешь? – спросил он, глухо закашлявшись. – Не бойся, не стукну. Старый я, – заметил вдруг он, задумчиво свистнув оставшейся вместо зуба дыркой. – Покурить бы, – выдохнул и посмотрел на Асин, будто взглядом попытался забраться ей под кожу: – Наверное, я даже уважаю твой выбор, девочка. Будь я на твоем месте…
– Наверное, дело в том, что вы не на моем месте.
В повисшей тишине Асин отчетливо слышала, как под ногами Альвара ломались веточки, пока он искал палку для Вальцера. Тот же раз за разом прижимал пальцы к обветренным губам – словно хотел затянуться – и выдыхал, иногда запрокидывая голову, лишь слегка приоткрывая рот. Асин благодарила его за то, что не стал ничего советовать, иначе точно разрыдалась бы – настолько шатким казалось ее состояние.
– Вот, – сказал Альвар, протягивая длинную палку, на которой осталась пара зеленых листков, качавшихся при каждом движении.
Вальцер принял ее без благодарностей. Асин хотелось думать, что и сама она поступила бы так же, но папа учил вежливости – иногда добрые слова сами соскакивали с ее губ. Даже сейчас, когда Вальцер сделал первый шаг, выплевывая ругательства, она бросила блеклое «спасибо» Альвару, который, конечно же, услышал и, склонив голову, подставил локоть.
– Я бы хотел пообещать, что с вами ничего не случится, но, к сожалению, не могу, – сказал он, и в голосе его действительно зазвучала печаль. А затем его ладонь накрыла руку Асин, слегка коснувшись замерзших пальцев.
Они шли медленно, и, когда Асин начинала шататься, он терпеливо останавливался, давая перевести дух. Прошлая Асин очаровалась бы подобной заботой. Но сейчас это выглядело издевательством, игрой для несуществующих зрителей. Вальцер лишь усмехнулся: