– Красноречию явно учился. Ни-че-гошеньки не сказал толком, только страху нагнал.
– Прошу прощения? – Альвар вскинул брови.
– Когда, говорю, меня спрашивают, как пройти на рынок, я не начинаю расписывать, какие вкусные там пироги. Прощаю, – с явной ехидцей добавил Вальцер. И это вызвало у Асин легкую, пусть и нервную улыбку.
– Я понял, – ответил Альвар.
Со стороны казалось, будто они разговаривают на разных языках. Асин тряхнула головой, крепко зажмурившись, и в этот момент вновь запуталась в собственных ногах. Но Альвар удержал, подтянув к себе, и вновь остановился.
– Да не тяни ты кота! – рявкнул Вальцер.
– Для начала, наверное, стоит пояснить, что она не совсем человек. – Альвар замолчал, то ли давая возможность получше переварить сказанное, то ли подбирая верные слова. – Она – аномалия. – Он даже не удосужился назвать Асин по имени. Это «она» прозвучало так, словно ее рядом нет.
– Это как? – уж слишком громко спросил Вальцер, а вот Асин, кажется, понимала. И больше всего хотела остаться в Башне и не выходить оттуда. Желательно – никогда.
– Чтобы выяснить это, я и забираю ее. Информации, которой я владею, недостаточно. Меня вполне могли обмануть, я не исключаю даже такого поворота. И тогда ей не будет угрожать ничего, а значит, она не сегодня-завтра вернется. Но если верить словам…
– Чьим? – не унимался Вальцер.
Асин не почувствовала, как вцепилась пальцами в жесткий рукав Альвара, пока ее ладони не коснулись. Она пыталась расслабиться – или хотя бы не чувствовать себя так, словно все тело вмиг одеревенело и теперь нелепо шевелит веточками, стараясь походить на человека. Ей не нравилось, что Вальцер копает – точно любопытный кот – в самую глубь тайны, к которой сама Асин притронулась совсем недавно.
– Если верить словам, – с нажимом продолжил Альвар, – она представляет собой то же, что и прочие аномалии: искру, таящую в себе силу. Искру, способную менять вещи вокруг себя.
Асин понимала, откуда Альвар все это узнал. Сердце ее билось как никогда, стараясь проломить себе путь наружу. Каждый удар причинял ему боль. Асин хотелось бежать, но ведь наверняка она споткнется, упадет, после чего ей не оставят даже кажущейся свободы.
«Разве я тебя когда-нибудь подводил?» – прозвучал в голове голос Вальдекриза.
– Ведь вы это узнали от него? От Вальдекриза? – тихо засмеялась Асин, отказываясь верить собственным, вполне обоснованным мыслям.
– От него. Но он проговорился не по своему желанию. Он вообще отказывался говорить с нами даже на привычные темы. Его интересовали лишь образцы, женщины с механическими телами. – Альвар посмотрел наверх, словно силился вспомнить их имена.
– Циэль и Вильварин, – без особого желания напомнила Асин, вновь ощутив острую неприязнь к женщинам с изящными кошачьими телами.
– Он скрашивал их дни и постоянно болтал – ни о чем. Ругал еду и выпивку Железного Города, обещал, что однажды они попробуют жареный сыр. Травил байки об островах, часть из которых, бесспорно, была чистой воды враньем… А вы, стало быть, знали о своем необычном происхождении? – Альвар даже позволил себе улыбнуться, и эта обыденность разговора заставляла что-то внутри головы Асин чесаться. Она поскребла ногтями лоб и посмотрела на Вальцера, который, пусть с трудом, но шагал по правую руку от нее. Бинты на его запястье и лодыжке почернели от крови.
– Недавно узнала. И меня это совсем не обрадовало, – честно ответила Асин. – Я хотела быть особенной, но особенной как самый обычный человек, понимаете? Стать кому-то другом. Ну или, может, не совсем другом. Я не мечтала о большом приключении, из которого вернусь известной на весь Первый и слишком заметной для счастливой жизни. Я мечтала о серьгах-витражах, – улыбнулась она, но тут же вновь почувствовала в горле слезы. – Кругленьких. Знаете такие?
– Да. – Альвар слегка погладил ее пальцы. – Если хотите, я могу подарить их вам. Вы не пленница, Асин, я уже говорил вам об этом. Вы гостья.
Пришлось постараться, чтобы не посоветовать ему засунуть кругленькие серьги куда поглубже. Но зубами Асин все-таки клацнула, а может, они просто застучали от страха. Гости не выбирают слова в переписках. А еще их не изучают, как новый вид зверьков или рыб – под увеличительным стеклом вспарывая мягкие брюшки. От одной мысли об этом Асин стало не по себе, и она погладила свой живот.
– Проголодались? – поинтересовался Альвар.
– Я бы скорее побоялся, что ее вырвет, – прокряхтел Вальцер, лицо которого сделалось белым. Он тяжело наваливался на палку, а та под его весом выгибалась дугой.
– Все хорошо, – ответила Асин и одному и другому. – Мне страшнее за вас. Как же вы…
– Подумаешь, собачка покусала, – усмехнулся Вальцер, тряхнув перебинтованной рукой. – У Мирры и то зубы острее. Мирра, – выдохнул он – так нежно, что у Асин сжалось сердце, закололо, словно одна маленькая девочка вцепилась в него клыками.
Письма папе казались чем-то вынужденным, неправильным. Даже сейчас они царапались изнутри уголками, шелестели – и от этого звука у Асин закладывало уши. Она хотела не писать, а говорить – бесконечно долго, захлебываясь важными словами, – а потом так же долго молчать. Про себя она придумывала беседу с папой, то и дело наполняя ее, словно лепешку-кармашек. Но папа не отвечал – он вообще почему-то не жил в ее голове, в отличие от повторяющего одно и то же Вальдекриза, а просто появлялся время от времени.
– Так… – начала было Асин, подняв указательный палец для большей убедительности, но ее перебил Вальцер, влажно откашлявшись в покрытый бурыми пятнами кулак.
– А через Рынок ты как ее проведешь? – хмыкнул он, вытирая ладонь об штанину. – Ее узнают сразу, как лицо увидят. И всполошатся. Джехайя же всех на уши поставил, поэтому так просто тебе не дадут смотать удочки – или что там они обычно мотают? Придется объясняться. Извиняться. Асин – девочка приметная, вся в этих своих крапушках. Волосы-то вон какие отрастила. Богатство настоящее. А там и Джехайя подоспеет. Я бы на его месте, знаешь, прибил тебя. Как почти любящий отец говорю. А тело бы в океан сбросил. Чтоб больше ручищи твои грязные его доченьку не трогали. И не таскали невесть куда без его ведома.
Альвар молча остановился и, откинув полу плаща, снял с пояса сигнальный пистолет. В этом легком движении не было ни тени желания покрасоваться, столь свойственного Вальдекризу. Альвар поудобнее сжал рукоять и поднял руку. Над головами резные листья образовали круг – туда-то и устремилась сигнальная ракета. Небо окрасилось зеленым, будто кто-то разлил краску на новую простыню. Асин отвела взгляд и стиснула зубы, понимая: если она и увидит Первый, то лишь с борта корабля.
– Вот оно что, – пробормотал Вальцер.
Родной остров все отчетливее пах водорослями – ими теперь разило отовсюду. Асин прижала к носу основание ладони, но ни Альвар, ни Вальцер словно не замечали этого. Асин замутило, она даже побоялась в очередной раз спросить о чем-либо Альвара: вдруг и правда вырвет.
Гнилая рыба, китовий жир, прелые водоросли.
Пустой желудок тоскливо завыл.
– Быть может, вы, – начал Альвар, все еще глядя, как растворяется зеленый дым, – станете ключом к чему-то новому. Сколько существуют острова, столько люди пытаются понять, что представляют собой аномалии. Но никто так и не приблизился к разгадке.
– А если я стану опасна, вы устраните меня так же, как Аэри? – тихо засмеялась Асин.
– Аэри, – возразил Вальцер, – это просто… оттиск прошлого. Книга давно утратившего рассудок автора, который раз за разом переписывает одну и ту же главу.
– Но она была живой! – воскликнула Асин.
– Когда-то. А потом стала лишь осколком воспоминания, застрявшим в кошмаре. Да, она обладала сознанием. И этим была опасна. Вопрос времени, когда зараза выбралась бы из-под храма и расползлась по всему острову. Я видел такое, Асин. Видел острова, убивавшие таких, как ты, любопытных и с крыльями. Которые всё лезли, и лезли, и лезли, не думая своей головой, – Вальцер постучал пальцем по виску. – Пока Первый не приказал взрывать таких – к демонам самых темных глубин. А Третий помог.
Альвар опустил голову – может, кивнул – и, повесив сигнальный пистолет на пояс, перевел взгляд на Асин.
– Подчас опаснее всего то, что кажется безобидным, – с улыбкой добавил он. – Тем не менее храм подарил нам множество полезных знаний: история, врачевание, готовка. Искусство изготовления кукол с живыми лицами и подвижными механизмами внутри. Удивительно…
– Она была живой! – повторила Асин, удивляясь скорее тому, как быстро забывали об этом Вальцер и Альвар.
– Скажу на твоем языке: люди, которых убивали такие аномалии, тоже были живыми, – отрезал Вальцер. – И ты не знаешь, сколько их, живых, осталось лежать под храмом.
Ответить Асин было нечего. Она не ладила с играми, где требовалось просчитывать все на несколько ходов вперед, и думала скорее об одном, но знакомом человеке, чем о десятке чужих. Наверное, именно поэтому вместо споров она спросила, надеясь хоть сейчас услышать ответ:
– Так как он вдруг рассказал вам? Даже я с трудом верю в это. Я не умею готовить, плохо подметаю – после меня в углах вечно паутина остается. Если я и стану ключом, то только тем, который сломается. Или, не знаю, потеряется.
Асин сомневалась, что Вальдекриз так просто выдал чужой, пусть и непонятный секрет – и неважно кому, Альвару, кошкам или мальчишке-механику. Вальдекриз был удивительно болтлив, но при этом чудным образом скрывал вещи, которые считал важными. Так Асин узнала про мать Альвара. И не узнала про свою. Вернее, не нашла ее между строк рассказов, не увидела в подружке.
– Он никогда не рассказывал вам, кто он такой? – поинтересовался Альвар, глядя не на нее, а на огромную, будто сотканную из черноты фигуру, выплывавшую из-за деревьев.
– Мне? – А вот Асин увиливать не умела. Она прищурилась, вглядываясь в листву, пусть и знала, что увидит за ней нос «Небокрушителя», и пробормотала: – Крылатый разведчик. С Первого.