– Можешь забрать это себе, – произносит он резко, взмахивая рукой. – Твой гонорар за сегодняшний вечер. Ты ведь уже получила, что хотела. Побывала на концерте, заработала трофей. Больше я тебя не задерживаю.
Это было ожидаемо, но я не хочу в это верить.
– Ты меня выгоняешь? – выдыхаю я.
– Отпускаю домой. Тебе нечего здесь делать.
– Егор…
– Лиля, мне некогда возиться с подобными выкрутасами. У меня куча дел, и чокнутые фанатки Гратиса не входят в этот список.
А вот это уже обидно. В руках просыпается яростная дрожь, тело ломит от переполняющей злобы. Так вот кто я! Чокнутая фанатка? Хорошо, буду ею до конца. Раз уж все так обернулось, почему бы не пойти ва-банк? Терять уже нечего. Глупое сердце шепчет, что это не лучшее решение, но я упрямо его игнорирую. Еще ни разу оно не оправдало моего доверия, поэтому теперь мы в пожизненной ссоре.
Пристально смотрю в глаза Егору, фиксируя каждый всплеск чувств и эмоций. Вижу усталость, нервозность и печальное разочарование. Ох, бедняга. Я так сильно ранила его чувства? Да неужели!
– Ты ведь и есть Гратис! – с максимальной уверенностью выдаю я. – Не надо мне заливать, что его трудно было уговорить.
Егор удивленно поднимает брови, глядя мне в глаза. Молчание затягивается, и на моих губах появляется гордая улыбка. Похоже, у меня все-таки есть дедуктивные способности.
– Это ты, я знаю. Маскировка неплохая, но я тебя раскусила.
Егор проводит пальцами по волосам, а потом вдруг взрывается громким, почти истерическим хохотом. Растерянно хлопаю ресницами, вновь проваливаясь в пучину бесконтролья. Выстрел, конечно, был наугад, но я должна была задеть хоть часть цели. Егор качает головой и поднимается, упираясь руками в стол. Он вскидывает подбородок, глядя на меня уже не с разочарованием, а с раздражением, граничащим с ненавистью.
– Ты больная? – Вопрос звучит скорее как утверждение. – Пошла вон отсюда, и чтобы я тебя больше не видел в моем клубе.
Горло перехватывает сухой спазм, глаза щиплет от непрошеных слез, но я выпрямляю спину и до боли сжимаю челюсть. Хватаю маску Гратиса со стола и выхожу из кабинета, шарахнув дверью так, как Лене и не снилось. Переодеваюсь, оставляю платье в комнате персонала и покидаю клуб, не глядя по сторонам.
Ночной воздух остужает горящее лицо, в спину летят приглушенные биты музыкального трека. Бросаю косой взгляд на вход в клуб, и пара слезинок срывается с ресниц. Поспешно отворачиваюсь и шагаю по тротуару прочь, глотая слезы, в которых смешалось все: обида, сожаление, разочарование, гнев, желание разбить или сломать что-нибудь. Маска колет ладонь, словно в ней спрятаны тысячи мелких осколков.
– Дорого же ты мне обошлась, – едко усмехаюсь я.
Останавливаюсь у крыльца круглосуточного супермаркета, достаю телефон и бегло набираю текст, выплескивая эмоции. Не перечитываю его, не колеблюсь. Делаю фото маски, прикрепляю к посту и жму кнопку «Опубликовать».
Первые солнечные лучи пытаются пробиться в комнату, в которой из угла в угол ходит взъерошенный парень. Он считает длинные телефонные гудки, изо всех сил сдерживая острый приступ паники.
– Алло, – наконец-то из динамика доносится сонный грубый голос.
– Ты видел ссылку, которую я скинул?
– А ты видел, который час?
– Мы в жопе, братишка. Какая-то девчонка копает под Гратиса и уже зашла довольно далеко.
– О чем ты говоришь?
– Посмотри ее блог и все поймешь!
Проходит несколько мучительных минут ожидания. Парень не может остановиться и продолжает мерить шагами пространство, до тех пор пока не раздается телефонный звонок.
– Прочитал?! И как тебе?! Как она вообще оказалась в гримерке? Еще и маску забрала.
– Успокойся. В этом блоге одни догадки.
– Настрой у этой Лилу, похоже, серьезный. Мы ведь только вышли на новый уровень, она вообще не вовремя. Гратис должен остаться в образе, иначе никакого концерта и контракта не будет! Ты же это понимаешь?!
– Слушай, братишка, выдохни и посмотри на это с другой стороны. У нее подписоты больше сотни тысяч, популярность Гратиса только растет благодаря ее блогу. Так что эта игра в Шерлока нам даже на руку.
– А если она что-то узнает и тут же выложит в свой чудесный блог? Все пойдет по…
– Не узнает. Никаких зацепок у нее нет.
– «Тайная комната».
– Она ведь там больше не работает, проблема решена.
– И все-таки как-то стремно. Если она смогла туда пробраться один раз, сможет и еще.
– Хорош! Просто не высовывайся, и все будет нормально. Пока она не запишет на видео, как снимает маску с Гратиса, никто ей не поверит.
– Ладно, – с вымученным облегчением вздыхает парень, – наверное, ты прав, я перепсиховал. Просто не хочу, чтобы то, над чем мы работали столько времени, улетело в трубу из-за детской игры какой-то идиотки. Извини, что разбудил.
– Да ничего, нормально. Ложись спать.
– Ага. И ты тоже.
Парень завершает звонок, падает на диван и запускает пальцы в волосы. Он снова подносит телефон к лицу, открывает сайт, посвященный охоте на Гратиса, и перечитывает последний пост Лилу Холмс.
«Гратис точно каким-то образом связан с «Тайной комнатой» и владельцем клуба Егором Зеленским. Они могут быть друзьями или даже родственниками, скорее всего, они часто общаются в обычной жизни, поэтому… пора направить прицел на Егора и его окружение, и я уже приготовила винтовку, несмотря на то что в клубе я больше не работаю. *смайлик чертик*
Жду вас в комментариях. *подмигивающий смайлик*
Да пребудет с вами Свобода!
#ЛилуХолмс #ПойматьСвободу
#Гратис #Гратис_one_love»
Нервный ток бежит по крепким рукам и отзывается пульсацией в затылке. Парень просматривает другие разделы сайта, и слабая улыбка появляется на его лице. Он читает разборы песен, разглядывает коллажи и портреты, в которых художники пытаются угадать внешность Гратиса. И почему людям так важно знать, как ты выглядишь? Сколько бы ни было рассуждений о богатстве внутреннего мира, в первую очередь всех интересует цвет глаз и красота лица.
Лилу Холмс… Неужели тебе больше нечем заняться, кроме как лезть в чужие дела и пытаться раскрыть чужие секреты? Как бы тебя обезвредить?
POV Лиля
Просыпаюсь от режущей боли в голове и с трудом разлепляю опухшие веки. Привет, слезное похмелье. Не самое приятное состояние, но морально стало куда легче. Негативные эмоции разъедают изнутри, если не давать им выхода. У всех свои способы: кричать, бить посуду, рвать подушки, заниматься тяжелым спортом, но самое простое и девчачье – как следует пореветь.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, помогая организму проснуться. Часы на стене показывают половину второго дня. Странно, что Ба ко мне ни разу не заходила. Волнение заставляет вскочить с постели и броситься на обход квартиры.
– О, Лилечек! Доброе утречко, – щебечет Ба, стоя у плиты.
Трость прислонена к дверце духовки, бабушка крепко держится одной рукой за столешницу кухонного островка, а во второй держит ложку, помешивая бульон в большой кастрюле. Не самое безопасное положение, но я понимаю, что Розе Карповне тошно от собственной беспомощности, поэтому решаю промолчать.
– Доброе, Ба. Я сейчас умоюсь и помогу тебе.
– Я уже почти закончила. Фасолевый супчик, как ты любишь.
Ее ласковый тон и выбор блюда наталкивают на мысль, что она уже знает, чем закончился мой вчерашний вечер. И откуда в этой старушке столько проницательности?
Возвращаюсь на кухню с полотенцем на голове и сажусь за накрытый стол. Хрустящие хлебные гренки в сочетании с горячим овощным бульоном – это лучше любых антидепрессантов, но настороженные взгляды, которые бабуля бросает на меня каждые пять секунд, немного нервируют.
– Как прошел первый рабочий день? – спрашивает Ба, опуская ложку в пустую тарелку.
Так и знала, что без этого не обойдется.
– Судя по тому, что ты не будила меня и приготовила мой любимый суп, ты и сама знаешь как. Кстати, откуда?
– У нас обеих хорошо развито логическое мышление, Лилечек. Ты шнюркала носом полночи, а утром, когда я к тебе заглянула, твое лицо выглядело как один большой отек. Вывод: ты была чем-то очень расстроена и поэтому плакала.
– Неплохо, – салютую бабуле кусочком жареного хлеба.
– Расскажешь, в чем дело?
– Ни в чем особо. Просто первый рабочий день стал последним.
– Тебя уволили?
В ушах звенит громкий смех Егора и его жесткий голос: «Пошла вон!» Если бабушка узнает об этом, точно расстроится еще больше, чем я.
– Я сама ушла. Ночные заведения не для меня.
Ба хватается за сердце, глядя на меня с материнской тревогой:
– Тебя кто-то обидел?
– Нет, – усмехаюсь я, успокаивая любимую старушку. – Там такая атмосфера… Короче, мне не понравилось. У меня есть еще несколько вариантов, куда можно устроиться. Все пучком.
– Тогда откуда слезы? – строго спрашивает бабушка.
– Весенний психоз, Ба, ничего серьезного, – говорю я, наморщив нос, и принимаюсь активно работать ложкой, завершая разговор.
– Весенний психоз… – задумчиво повторяет Ба.
После завтрака-обеда навожу порядок на кухне и возвращаюсь в свою комнату. Сажусь за компьютер, системный блок натужно урчит, почувствовав нажатие кнопки включения. Нужно дорисовать несколько изображений для детского сайта и вытрясти у заказчика деньги за последнюю партию веселых цыплят. Цыпа-бомж и цыпа-цыган получились такими крутыми, что за эту разработку мне можно и доплатить. Система запускается долго, поэтому беру в руки телефон, чтобы скоротать время. Захожу на свой сайт, под последним постом больше трех сотен комментариев. Если честно, мне страшно смотреть, что там пишут. Может, они тоже считают меня чокнутой фанаткой? Осторожно касаюсь пальцем экрана, разворачивая ленту сообщений, и ураган в душе утихает.
«Вот это класс!»
«Лилу, ты лучшая! Ждем продолжения охоты!»