вает мою кровать от гостиной в студии. По всему выходило, что никак.
Резко села в кровати, чувствуя, как с моих ног свалился кот, и распахнула глаза. Комната была чужой, и моему сонному мозгу потребовалась пара секунд, чтобы из вертящихся калейдоскопом воспоминаний собрать картину реальности.
А реальность была такой, что отныне и до тех пор, пока граф Эвис не разберётся с тем, кто на меня охотится, я живу в его доме. Зачем это надо ему непонятно. И это настораживало.
Если так разобраться, я преступница, которая вломилась в его дом, украла документы и ценности, да ещё и его самого чуть не прикончила. Так что, по-хорошему, ему бы меня в застенки Управы отправить. Ходят слухи, что там держат самых отъявленных и политических преступников. А я напала на троюродного брата короля — куда уж отъявленнее или политичнее?
Если бы я озаботилась не только глазеть на понравившегося мне мужика, но ещё и пробить “клиента” по подаренной мне Маркусом взломанной полицейской базе, я бы знала это заранее. Не факт, что не полезла бы, конечно. Двадцать кусков на дороге не валяются.
Я вздохнула, взяла кота под живот, прижала к груди и вместе с ним снова легла в постель. Хоть он и предатель, а на данный момент — единственная родная душа рядом.
— Что это было вчера? — спросила я его, почёсывая пушистое пузико.
Фамильяр устроился поудобнее и замурчал, не торопясь отвечать на вопрос
Вчера мы ещё некоторое время поговорили с графом Эвисом (он просил называть его Верном, но от меня он такого не дождётся) и Рейнаром в кабинете. Они рассказали, что за Тенями охотится неизвестный маньяк, и двое уже погибли.
По изумрудам на теле я поняла, что убитой женщиной была Эсмеральда. Настоящего её имени я не знала, только рабочий псевдоним. Мы старались поменьше рассказывать о себе и интересоваться другими на встречах, когда нас собирал Учитель. Чтобы в случае поимки у нас не было и самой возможности выдать остальных.
Вторым убитым мог быть кто угодно из наших, хотя я думаю, это был Туз. По моим, весьма устаревшим, к слову сказать, данным, нас в Вейлорне — столице Делории — работало всего трое: Эсмеральда, Туз и я.
Но за последние полгода с момента нашей последней встречи всё могло измениться. Да и где гарантия, что это не кто-то залётный из провинции или вообще из другой страны.
Но даже если бы я знала точно, что это был Туз — как это помогло бы в расследовании? Никак.
Более того, выдай я их прозвища, пришлось бы рассказывать, откуда я их знаю. И про наши встречи, и про Учителя. Нет уж, пусть лучше думают, что мы работаем сами по себе и никаких контактов между собой не поддерживаем. Поэтому я вообще не стала ничего говорить о своих подозрениях и мыслях.
Я сидела на потёртом кожаном диване в кабинете графа Эвиса, смотрела на него сквозь полуприкрытые ресницы и до меня медленно доходил смысл сказанного им.
Кто-то убил двух человек, моих знакомых, моих коллег по цеху, молодых, талантливых ребят. Просто взял и выстрелил в них отравленным дротиком, а потом бросил их тела в городе.
Это было настолько дико, что я никак не могла полностью осознать это.
Вспоминала наши встречи — ничего особенного. Просто едва знакомые, но объединённые одним даром и секретом люди в апартаментах какой-нибудь роскошной гостиницы в неизвестном городе, куда нас порталом переносил Учитель. Нас всего двадцать, плюс-минус, так что ему не трудно.
Обычно на этих встречах мы вели себя, как случайные знакомые на каком-нибудь большом торжественном вечере — говорили о погоде, шутили, обсуждали политику. Но никогда о работе или себе.
Если бы меня кто-нибудь сейчас попросил описать двоих погибших, я бы точно вспомнила Эсмеральду — женщин с даром Тени всегда в разы меньше, чем мужчин. До её смерти нас было всего шестеро. Сейчас осталось пять.
Но Туз… в нём не было ничего особенного, как и во всех остальных Тенях. Ну разве что эльфы отличались, просто потому, что они — эльфы, высокие, ушастые и до приторности идеальные.
Так что я бы вряд ли вспомнила его лицо. Тем более, что большинство из нас даже в обычной жизни пользовались амулетами личины.
И тем не менее, он был живым. Тогда. Имел друзей, родителей, возможно личную жизнь. Как и Эсмеральда. А теперь их обоих больше нет. Возможно и меня найдут, и граф со всеми его обещаниями не справится, не спасёт. И тогда женщин Теней останется четверо.
От этой мысли бросило в дрожь. А ведь меня уже нашли, и если бы не оборотень и пославший его граф, то меня бы тут сейчас не сидело.
Граф Эвис заметил моё состояние.
— Тебе холодно? — Спросил он, разглядывая меня. — Или я тебя напугал?
Я подтянула и прямо в ботинках поставила ноги на диван, обхватила колени руками и смотрела в расстёгнутый ворот графа, размышляя о своём. Говорить не хотелось. Да и что я могла сказать?!
Я была измотана физически и эмоционально, выжата, как тряпка. Однако есть в плохих новостях и хорошее. После всего, что я узнала, личная привязка на графа уже не воспринималась так ужасно.
Ну подумаешь, на поводке у главы отдела расследований магических преступлений управы! Зато жива и почти здорова. Не считая общей потрёпанности и помятости от встречи с бетонной мостовой и телом оборотня после взрыва бомбы, мертвецкой усталости и зверского голода. Но всё это по сравнению со смертью было поправимым.
Правда, я всё больше переживала за Адама. Куда пропал мой фамильяр? Я, конечно, могла и не чувствовать его на своём теле, если он не шевелился. Но мы проговорили не меньше часа, и за это время ни одного движения? Уснул? Умер? Сбежал?
Оборотень распрощался с нами в коридоре, пожал обе мои руки — левую почему-то дважды — хлопнул графа по плечу и ушёл. А мы отправились на кухню добывать мне ужин. Однако, когда я вошла туда, аппетит у меня пропал.
Там, на полу у панорамного окна, обвив лапки хвостом сидел и аккуратно (подайте ему ещё нож и вилку) ел сырую печёнку из фарфорового блюдца мой фамильяр.
Я даже застыла на пороге с открытым ртом при виде этой кухонной пасторали. Только сюр на этом не закончился — из-за дверцы холодильника выглянула графская экономка — бритоголовая девчонка. Она облила меня таким презрением во взгляде, что я вытаращилась уже на неё, на время забыв про кота.
— Мали, это — Тень. Тень — это Мали, моя помощница по дому. — Представил нас граф друг другу.
Мали на этом представлении сморщилась так, будто увидела дохлую мышь. Однако приличия ради или чтобы не расстраивать хозяина протянула мне руку для приветствия. У меня таких проблем не было, так что я демонстративно убрала руки в карманы и прошла мимо неё к столу, бросив только быстрый взгляд в сторону своего фамильяра.
Сейчас, при посторонних я с ним разбираться, конечно не стану. Но позже уши накручу. Гад! Предатель! Бесово отродье! Продался чужакам за еду, а хозяйку бросил им на растерзание.
Верн (про себя я называла его по имени — так короче) выдвинул для меня стул и предложил присесть. Надо же, какие церемонии! Я уселась и с мерзким скрежетом нарочно проехалась всеми четырьмя ножками по паркетному полу. Граф вздрогнул, но слова не сказал. Молча отошёл и сел за стол напротив меня.
Зато Мали, кажется, готова была сказать мне очень много. И не только сказать. Кажется, она была готова вцепиться мне в лицо или вообще порвать на мелкие кусочки. Прекрасно! Получи, красотка, за то что тянешь руки к моему коту!
Только теперь мне точно нельзя ничего есть в этом доме — у неё только что на лбу не написано, что отравит.
Однако я решила рискнуть, когда она достала из холодильника аппетитные бутерброды с ветчиной. Девушка снова выразила мне своё отношение, грохнув передо мной тарелкой с такой силой, что несчастные бутерброды подлетели и частично растеряли начинку.
Но ничего, я аккуратно собрала и зажевала парочку. В сухомятку. Чай я уж точно не решилась пробовать — Мали подала его с таким видом, что я испугалась смертельной дозы слабительного в нём. Ладно, попью водички из-под крана.
Жуя свой поздний ужин я периодически бросала взгляды на кота. Тот уже прикончил свою печёнку и сейчас без зазрений совести ел кусочки ветчины, которые Мали снимала со своего бутерброда и демонстративно подавала ему.
— Адам. — Сказала я самым выразительным тоном.
Кот прижал уши, но всё же схватил и проглотил последнюю подачку из рук экономки, прежде чем шмыгнуть ко мне под стул. Мали как ни в чём не бывало жевала безвитчинный бутерброд, с чувством выполненного долга поглядывая на меня. Верн, кажется, тоже улыбался себе в чашку, разглядывая нас обеих поверх её края.
И только я чувствовала себя абсолютно выжатой этим дурацким днём, военными действиями за столом и злостью на кота. И на весь мир.
Потому я решила свой ужин не затягивать. Молча жевала, периодически бросая исподлобья взгляды на хозяина и рассматривая остатки моего боевого искусства на его благородном лице.
Нос ему явно уже магически подлечили, царапин от кошачьих когтей я вообще не увидела — тоже убрали магически? Так что всё, что «украшало» его лицо сейчас — это небольшая припухлость в переносице и фиолетовые синяки под обоими глазами. Эх, приятно знать, что не только он мне день изгадил!
Однако это не слишком помогало, когда я вспоминала про магическую привязку, которую он на меня повесил. Её ведь никак невозможно убрать! Он теперь всегда будет чувствовать меня, если я в радиусе пятидесяти километров от него. И пусть физически это никак не ощущается, я всё равно теперь буду чувствовать себя будто на поводке.
Теперь уж точно только эмиграция!..
Жаль, с эльфами уже не выйдет — я не отработала положенный срок после окончания академии и не прохожу по их условиям. Теперь без вариантов, только Лестания. Если там не встретят валькирии. Ведь маму они отыскали именно там…
Наконец полуночный ужин закончился, Мали провела меня по коридору к дальней комнате, буркнула что-то вроде «спать там» и удалилась. Но мне уже было плевать и на её хамство и на то, где спать — главное, не на улице. Так что я ввалилась в комнату, стянула с себя одежду и просто нырнула под одеяло, кажется, вырубившись ещё до того, как закрыла глаза.