Блин, как тяжко-то с утра, о Господи. Голова чугунная, наверное меня вчера похитили злобные волшебники и унесли в параллельную Вселенную. Слава Богу, сегодня воскресенье. Блин, да кто там звонит-то на мобильник?
— Что, какие шашлыки? Какой, нафик, пейнтбол? Скамейкин, блин, ну ты скотина, на хрена-то меня так вчера напоил? Не-е-ет, продолжения и быть не может: мне с утра завтра на службу…
ФИГУРИСТ
Весело курсанту Владимиру Степному. Нудное занятие по Автомобильной подготовке повернулось совсем не тем боком, какой ожидался. Подполковник-автомобилист в начале занятия опросил всех курсантов, кто ранее до поступления в училище обзавелся водительскими правами. Вовочка оказался на недосягаемой высоте.
Помимо того, что правильно ответил на все поставленные вопросы, еще и имел категории B, C, D. Как он умудрился получить их при получении среднего образования в не менее средней школе, история умалчивает. Лишь курсант Ворошилов знает как, потому что Вовочка из зимнего отпуска привез ему точно такие же права за ничтожно малую сумму.
Преподаватель с заговорщицким видом вывел Степного в коридор.
— Сейчас, будет бить! — ахнул Ворошилов.
В его мозгу пронеслись сцены, как окровавленный Степной, сползая по стене и брызжа кровавыми соплями, выдает сокровенную тайну получения столь чудесных водительских прав.
Однако дело обстояло намного проще и банальнее. Преподавателю понадобился человек для того, чтобы перегнать его машину с училищной стоянки на станцию СТО, для этого ему абсолютно не пришлось бить кого-либо ногами. Степной, выслушав полученную задачу, задавил радостную лыбу, получил в руки доверенность, пытаясь сохранять невозмутимое лицо, ринулся прочь из учебного корпуса.
И вот он идет и радуется всеми фибрами курсантской души выпавшей на его долю удаче. На улице морозец и солнышко, которое отражает свои лучи на расчудесных хромовых «глаженных» сапогах. Командирская сумка опущена по самое «нехочу» на манер летчицкого планшета, шапка «домиком», натянута на уши, надвинута на брови, а взгляд устремлен мимо корпуса огневой подготовки и плаца на здание клуба и «чипок» на первом этаже. Во всем молодом организме курсанта сразу возникла резкая необходимость съесть некоторое количество плюшек и запить все это пакетом молока, иначе поставленная задача может сорваться из-за «истощения сил». Самый верный и быстрейший способ достижения дверей «чипка» — это вынырнуть на плац возле трибуны и припустить со всех ног, сделав «озабоченно-озадаченное» лицо. Однако на территории училища глухо и пусто, не видно ни одной живой души, а это признак того, что САМ НАЧАЛЬНИК УЧИЛИЩА где-то бродит неподалеку со стаей верных полковников.
Вова поразмыслил и решив не рисковать отправился по длинной дороге, пролегавшей возле корпуса огневой подготовки. Однако в радужное настроение вкрался некий дискомфорт. Не далее как вчера Вова снял стершиеся подковки с точёных каблуков своих «фирменных» хромовых сапог, поэтому безбожно скользил по заледеневшему асфальту.
Выйдя на прямое направление вдоль корпуса Вовочка призадумался, как бы быстрее миновать опасный открытый всем начальственным взорам. И тут он обнаружил блистающую всей зеркальной гладью довольно неплохую ледяную дорожку, оставленную после нерадивой уборки курсантами второй роты. Дорожка так и звала промчаться с «ветерком». Степной, долго не думая, отошел подальше, набрал расстояние для разбега и с похабным криком, набрав приличную скорость разбега прыгнул на ледяную дорожку.
Ветер засвистел в ушах, щеки обожгло морозом, командирская сумка, трепыхаясь на ветру, хлестала по ляжкам. Вова, пытаясь удержать равновесие, начал растопыривать руки и перемещать центр тяжести с одной ноги на другую, в результате чего начало крутить вокруг своей оси. Дорожка немного шла под уклон и скорость катастрофически начала нарастать. Из-за недобросовестной уборки территории недавно выпавший свежий снежок превратился в снежную пыль и двумя белыми искристыми веерами брызнул в стороны. За спиной курсанта Степного закрутился небольшой ураганчик. В этот момент Вовочка представлял воистину сказочно-феерическое зрелище…
Скорость нарастала с пугающей быстротой. Двухстворочная парадная дверь огневого корпуса распахнулась от мощного толчка. Первое что увидел и опознал Владимир были красивые красные лампасы, генеральскую шинель, огромную папаху и несколько папах поменьше и менее представительных.
Начальственный рык сотрясал стены учебного корпуса огневой подготовки. Начальники кафедр и преподаватели бледнели, свита генерала все записывала в блокнотики.
— А территория возле корпуса!? — рычал генерал, — вам, что трудно высказать командиру второй роты за эту гребанную уборку!? Самим лень проконтролировать!?
Возмущенный до глубины своей генеральской души начальник училища направился к выходу. Дверь услужливо как бы сама собой распахнулась. Все вышли на крыльцо.
Начальник открыл рот и замер в немом восторге. На бешенной скорости километров под семьдесят вдоль корпуса несся курсант. Огромные снежные веера вылетали у него из-под ног, сзади клубился маленький снежный ураганчик. Командирская сумка уже просто летела за курсантом, удерживаемая лишь тонким ремешком. Зрелище было воистину фантастическое и ослепительно красивое. Курсант напоминал быстроходный глиссер, мчащийся по морской глади, только еще поворачивался вокруг своей оси, ловко балансируя руками.
— Ё, — только и смог произнести начальник.
Курсант не снижая скорости прекратил вращение сдвинул ноги вместе, сверкнул начищенным неуставным сапогом и ловко кинул руку к головному убору, не забыв при этом повернуть в сторону начальства голову и поедать генерала глазами. Полковники и генерал рефлекторно кинули ладони в кожаных лайковых перчатках к папахам. Курсант просвистел мимо группы старших офицеров за какие-то доли секунды, миновал учебный корпус, красиво вписался в поворот, подняв кучу снежных брызг скрылся из глаз…
— Твою мать! — рявкнул генерал. — Ко мне его!
Полковники резко стартовали с места, столкнулись лбами, вылетели на ледяную дорожку, поскользнувшись упали один на другого и резко набирая скорость скрылись из глаз.
— Никому ничего поручить нельзя, — вздохнул генерал, достал из кармана пачку «Мальборо», услужливый адъютант поднес зажигалку.
Полковников на приличной скорости швырнуло в сугроб возле стены корпуса, стена сотряслась от глухого удара мощных тел в полковничьих шинелях. С крыши скатилась снежная «колыбаха» и плюхнулась на каракуль папах.
Два полковника злобно выругались, вылезли из сугроба, не спеша отряхнулись и обозрели окрестности. Курсанта-фигуриста в окрестностях не наблюдалось. Мимо на цыпочках попытался проскочить какой-то перепуганный дневальный, однако был пойман и за неимением лучшего доставлен к начальнику училища…
Из сугроба, где валялись доблестные полковники, сначала показалась голова в скособоченной шапке, вся залепленная снегом. Голова осмотрелась и произнесла:
— Мля-я...
Потом курсант Степной появился весь. Фирменные глаженные сапоги были безнадежно помяты и забиты снежными комьями. Ремешок планшета порвался, сам Вова с ног до головы был облеплен снегом.
— Ни фига себе попал, — произнес печальный Вова.
Кое как отряхнувшись, он тихонько посеменил в сторону казармы.
ЧУВСТВО ГЛУБОКОГО НЕПАТРИОТИЗМА
Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами, я мотивировал шефа и апеллировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону, но попал себе на ботинок и сказал: «Х…й с тобой, чтоб через неделю — как штык».
Проинструктировав всех кого можно и нельзя, я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. Там, соответственно, обзвонил всех друзей-приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много, водки и закуски еще больше, произносились тосты, пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по-граждански, блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей-то бодрый мужской голос спрашивал:
— А ето квартира такого-то?
— Да, отвечал я.
— А вы завтра на месте будете?
— Да мля, з-заходите, похмелимся, — бравировал я, и бросал трубку.
И так несколько раз. Скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину.
Далеко за полночь, проводив всех, я бухнулся спать.
С утра встал сам, долго не мог понять, где нахожусь, истошно орал:
— Скамейкин, падла, хде кофе-е, грей душ!
Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке, а просто надо открыть кран. Кое-как поднявшись и одевшись, я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…
«Кого это прет?» — подумал я и открыл дверь.
На лестничной площадке топтались два интеллигентных милиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже.
— Здрасте, — бодро произнес он.
— Здорово, — буркнул я. — Че хотел? Че не хотел?
Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение. Действительно: стоит полупьяное тело в трениках, майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование, капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними. Я подумал, что каким-то образом нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой-нибудь фуршет.
Капитан сказал, что, в принципе, они на машине, и я, накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки, спустился с ними к подъезду. Дальше все напоминало дурной сон.