Минут через пятнадцать солидные дядьки, количеством около пяти, одетые в генеральские камуфляжи с огромными звёздами на погонах, обутые в лаковые туфельки, вышли на взлётку, сопровождаемые кучей «Эй полковников».
Мои «слонята» пооткрывали рты, увидев такое впечатляющее зрелище.
Генералы завертели огромными фуражками вкупе с аккуратно подстрижеными головами. Сопровождающие полковники засуетились, забегали по взлётке. Я подбежал к высокопоставленным особам:
— Товарищи генералы, пойдёмте за мной!
Вот я наивный юноша, генералы на меня даже не взглянули, зато полковники весело оскалились и принялись меня рвать на куски.
— Ты кто такой, юноша? — вопрошали они хором.
— Командир облётной группы старший лейтенант такой-то.
— Во что вы одеты?! Где ваши погоны?! Почему вы небриты?! — атаковали меня со всех сторон.
Я пожал плечами и подумал, что погоны на «горку» лепить нет абсолютно никакого смысла, а объяснять, что мне и позавтракать обычно некогда, а не то что бриться, думаю, не стоит. Под конец меня свалил с ног самый убийственный вопрос:
— А где машина под генералов? Они что, пешком должны идти к вертолёту?
— Так вон он, вертолёт, — махнул я в сторону вертушки рукой. — Тут идти сто метров.
Полковники наперебой стали объяснять генералам, где вертолёт, хватать их под локотки.
— Давай, веди! — заорали они мне.
Я перехватил свой АКМ, положил, как обычно, на сгибы локтей и не торопясь побрёл к вертолёту. Разведчики мои уже находились внутри на местах согласно боевого расчёта. Сзади сопели «звёздные мальчики», сжимая под мышками красивые кожаные папки и придерживая парусившие фуражки.
В блистере я увидел махающего мне командира экипажа.
Я ускорил шаг и снова оглянулся назад — пассажиры абсолютно не торопились. Подойдя ближе к вертушке, я резко присел и гусиным шагом, чуть подпрыгивая, стал приближаться к двери. Командир экипажа округлил глаза, потом дико заржал и начал биться в истерике, показывая мне большой палец. Товарищи генералы в полуприсяде, неуклюже подпрыгивая, повторяли мои маневры, при этом пытаясь придержать одной рукой фуражки, другой зажимая свои папки с документами. Некоторые под напором воздуха из-под винтов лишились фуражек и резвые полковники гонялись за ними по взлётке, норовя попасть под взлетающие вертушки. Я резко подпрыгнул вверх, сделал вид, что разминаюсь и приготовился с улыбкой «иванушки-дурачка» помочь пассажирам забраться на борт воздушного судна.
БЕЙ, БАРАБАНЩИК
На первом курсе в училище, как раз после КМБ, наш командир роты недолго думая взял и поставил меня старшиной. По штату старшина — прапорщик, но таковой отсутствовал и эту незавидную участь пришлось исполнять мне, так как я в ту пору носил лычки старшего сержанта и отпахал срочку в армейском спецназе. Обязанности абсолютно не новые, вся эта рутина знакома, какую выгоду извлечь из старшинских забот я прекрасно знал. Ни шатко, ни валко целый месяц я старшинствовал, командир роты мною был вполне доволен.
А потом меня с этой должности снял начальник училища. Короче, дело было так.
На обед все курсантские роты идут через плац с песнями и барабанами. Хотя столовая и расположена в двадцати метрах от нашей казармы, приходилось делать здоровенный круг.
В тот день, после обеда, наша рота должна была куда-то убывать, толи в парк на обслуживание, толи в тир на пристрелку, поэтому время конкретно поджимало. Взвода собрались после занятий, построились, я быстренько доложился ротному, выслушал наставление о том, чтобы все обедали в темпе «ламбады» и галопом неслись обратно.
Когда я выбежал к стоявшей роте, пред строем прохаживался батальонный замполит и что-то очень занудно рассказывал о международном положении. На моё предложение увести роту на обед, он обозвал меня нехорошими словами и еще минут пять задвигал речи. Когда ротная колонна все-таки выдвинулась, я понял, что мы категорически опаздываем. Барабан весло грохотал, курсанты тянули ножку и чеканили шаг. Минут пятнадцать мы еще будем тянутся по плацу и орать песни. А, будь что будет.
— Р-р-р-р-р-р-р-р-ро-о-о-о-о-о-ота-а-а-а-а-а-а, на месте стой, раз два! — зычно проорал я
Рота послушно затопала на месте, лишь только барабанщик, забыв обо всём на свете, наяривал в барабан, да замковзвод первого взвода, идущий прямо за ним, чеканили шаг.
— Эй, придурки, стойте! — заорал им вслед.
Однако доблестные военные, браво вышагивая, удалялись в сторону плаца, на котором уже гремели залихватские песни.
Посмотрев им вслед, я плюнул и скомандовал:
— Рота, левое плечо в столовую бе-е-его-о-ом, отставить, по команде «бегом» руки сгибаются в локтях, корпус наклоняется вперёд, бего-о-о-о-о-о-ом... марш!
Рота дружно затопала и через две минуты уже просочилась в столовую через задний ход.
Обеденный зал огласился чавканьем воплями: «Кто сп….л хлеб!», и прочими сопутствующими обеду звуками.
Тем временем наш начальник училища — бравый генерал — со свитой решил полюбоваться на строевую подготовку своих разлюбезных курсантиков.
Строевая подготовка была, как говорится, на уровне, песни приличные, морды весёлые, команды отдаются молодцевато, исполняются еще лучше.
И тут из-за корпуса огневой подготовки послышалась оглушительная дробь, перекрывающая хилые стуки остальных барабанов — барабанщик у нас в роте был отменный, можно сказать, лучший в училище. Генерал довольно крякнул. Однако надежды его рухнули, когда он увидел двух кадров, бодро гарцующих по плацу. Стройной курсантской колонны за их спинами не оказалось. Генерал и сопровождающие полковники пооткрывали рты.
Наш барабанщик и замковзвод первого взвода бодро промаршировали мимо, замковзвод даже подал команду: «Рота-а-а-а-а-а-а! Смирна! Раправо!»
— Стоять! — заорал генерал.
Курсанты остановились и стали «есть генерала глазами».
— Это что за банда? — пророкотал начальник.
Замковзвод подумал, что старшина, наверно, не успевает подбежать и поэтому бодро отрапортовал:
— Рота такая…. Следует на прием пищи!
— Какая, на хер, рота! — начал орать генерал. — Оглянись назад, сынок!
Сзади, конечно же, никого не было, барабанщик и его соучастник открыли рты...
Вот таким образом вместо старшины я стал простым каптерщиком с сержантскими погонами. Ну что же, дело знакомое…
КАК ЛИШИТЬСЯ ТРИНАДЦАТОЙ
В Гудермесе началась какая то непонятная заваруха и нас с Ханкалы кинули туда.
Отработали мы исключительно на пять с плюсом. Постреляли-повоевали, зачистили вместе с ВВшниками пару домишек. Под вечер я по связи доложил командованию, что задача выполнена и неплохо бы вернутся обратно. Командование ушло в аут и долго не отвечало. Мой непосредственный начальник вышел на меня только через час и обрадовал тем, что сроки выполнения задачи продлили до особого распоряжения, поэтому «пока воюйте сынки». Я поплевался по сторонам и поплелся к взаимодействующим «вованам», дела у них обстояли кисло, сегодня днем ихнюю колонну раздолбили по пути к Гудермесу в районе Джалкинского леса, были потери и поэтому ребятки горели справедливым желанием отомстить. Я их желание поддержал, заодно организовался на случай ночных стычек и убыл к своим. Ночь все-таки подкинула сюрпризов, с близлежащих и уже зачищенных домиков по нам влупили с РПГ и наподдали из ручных пулеметов.
— Безобразие, — возмутился я, и пошел воевать.
Снайпера мои отработали на диво. После первых двух выстрелов пулеметы заткнулись, взаимодействующие «вованы» досмотрели дом и обнаружили два неунывающих трупа с дырами в лобешниках. В ночь мы перегруппировались и заняли тот самый злобный и неприветливый дом. Ночка на удивление прошла спокойно а с утреца при более тщательном досмотре я обнаружил, что в данном домишке имеется работающий(!) переговорный пункт. Персонал отсутствовал, аппаратура функционировала, а в голове появилась идея куда-нибудь позвонить. Мои мальчики-связисты покопались в телефонной аппаратуре, разобрались с порядком дозвона и я от нечего делать позвонил оперативному дежурному своей родной части, расположенной далеко-далеко в невоюющей части Российской Федерации. Гудки пошли, и раздался недовольный сонный голос:
— Алло, слушаю оперативный!
Слышимость была исключительной. По голосу я узнал своего сослуживца по отделу, доброго старого «пассажира» Толика. Толя был из той категории офицерского состава, которой что ни поручи, сделает без лишних вопросов и пререканий. Правда, потом после него обязательно все переделывают. А еще он был знаменит тем, что категорически не воспринимал алкогольные напитки. И вот как-то раз наполучал кучу секретных документов, запер их себе в сейф и убыл домой, а по дороге его поймали какие-то сволочи и напоили водкой. Толю искали три дня, а потом нашли валяющегося у себя под гаражом с глупой улыбкой на лице и невменяемого. Вот такой был наш Толик.
— Здорова, Толя! — обрадовано закричал я в трубу.
— Че звонишь? — забухтел возмущенный Анатолий.
— Да это я!
Я пытался минут пять втолковать ему, кто я такой, Толя конечно понял, но никакой радости при звуках моего голоса не испытывал.
— Ты видно напился и звонишь, — бухтел он в трубу
— Ага, напился, — сорвался я, — отмажь меня завтра перед начальниками, я, видишь ли, абсолютно невменяем, веселуха у меня здесь.
— Ну, так бы и сказал, а то мелешь не пойми, что, — пробурчал Толян и положил трубу.
Я обозвал своего сослуживца красивыми матерными словами и забыл про разговор.
После выполнения задачи мы вернулись к себе на Ханкалу и командировка продолжилась еще на долгих три месяца.
По прилету в родную часть, ближе к Новому году, я жадно потирая ручонки ринулся к кассе за честно заработанными боевыми, командировочными, тринадцатыми итд итп.
И тут меня словно током шибануло, оказалось, что меня лишили тринадцатой на все сто процентов. Я немного прибалдел от полученной информации и ринулся по инстанциям.