– Вы приехали за Алексом? – спросила она миссис Стелленбосх.
– Да, дорогая.
– Вы должны кое-что узнать.
Алексу не оставалось ничего другого. Он поднял книгу, нацелил её на Фиону, а потом с силой надавил на корешок. Никакого звука не последовало, но он почувствовал, как книга вздрогнула в его руках. Фиона приложила руку к бедру. Её лицо стало бледным как полотно, и она рухнула в траву.
Леди Кэролайн бросилась к Фионе. Миссис Стелленбосх была, похоже, немало озадачена. Алекс повернулся к ней с бесстрастным лицом.
– Это моя сестра, – сказал он. – Она бывает очень эмоциональной.
Через две минуты вертолёт взлетел. Алекс смотрел через окно на «Хаверсток-Холл», пока тот окончательно не исчез вдали. Потом он взглянул на миссис Стелленбосх, склонившуюся над штурвалом; её глаза были скрыты за очками. Он удобнее устроился на сиденье и позволил унести себя в темнеющее небо. А потом вокруг появились облака. Усадьба исчезла из виду, а с ней пропало и его единственное оружие. Теперь Алекс мог рассчитывать только на себя.
Комната номер 13
В Париже шёл дождь. Город выглядел усталым и разочарованным, Эйфелева башня боролась с грядой тёмных туч. За столами летних кафе никто не сидел, и даже маленькие киоски, где торгуют картинами и открытками, остались без внимания туристов, торопившихся в гостиницы. Было уже пять часов, постепенно подступал вечер. Магазины и офисы пустели, но городу было всё равно. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое.
Вертолёт приземлился в приватной зоне аэропорта Шарль де Голль; там их уже ждал автомобиль. Алекс не проронил ни слова за весь полёт, а сейчас он сидел на заднем сиденье, разглядывая проносившиеся мимо здания. Они на удивление быстро ехали вдоль Сены по широкой набережной, то уходившей ниже уровня воды, то снова поднимавшейся. По дороге они проехали мимо собора Парижской Богоматери. Потом они свернули в сторону, в узкие переулки, где маленькие рестораны соперничали за свободные места с бутиками.
– Маре́, – сказала миссис Стелленбосх.
Алекс притворился, что ему неинтересно. На самом же деле ему однажды приходилось бывать в районе Маре, и он знал, что это один из самых модных и дорогих кварталов Парижа.
Машина выехала на большую площадь и остановилась. Алекс выглянул из окна. Со всех четырёх сторон его окружали высокие классические здания, которыми славится Париж. Но площадь сильно уродовала современная гостиница – белая, прямоугольная, с затемнёнными окнами, в которые не заглянешь снаружи, четырёхэтажная, с плоской крышей. Над главным входом золотыми буквами было написано «Отель дю Монд». Наверное, даже если бы на площади приземлился космический корабль и раздавил пару зданий, чтобы уместиться, он не выглядел бы таким инородным телом.
– Здесь мы остановимся, – сказала миссис Стелленбосх. – Этой гостиницей владеет академия.
Водитель достал их чемоданы из багажника. Алекс прошёл за заместительницей директора ко входу; автоматическая дверь открылась, пропуская их. Холл был холодным и безликим – белый мрамор и зеркала, единственное растение в горшке поставили в угол, словно вспомнив о нём в последний момент. За маленьким столиком администратора сидел неулыбчивый портье в тёмном костюме и очках, смотря в компьютер; позади него был целый ряд сейфовых ячеек. Алекс подсчитал их – пятнадцать. Получается, в гостинице пятнадцать комнат.
– Бонсуар, мадам Стелленбосх. – Портье чуть заметно склонил голову, игнорируя Алекса. – Надеюсь, ваша поездка из Англии прошла хорошо, – продолжил он по-французски. Взгляд Алекса был пустым, словно он не понимал ни слова. Алекс Френд не должен знать французский. Он ничем не интересуется, не то что языками. Но вот Ян Райдер сделал всё, чтобы его племянник заговорил по-французски практически одновременно с английским. А ещё по-немецки и по-испански.
Портье снял со стены два ключа. Он не попросил их записаться в гостиницу, не потребовал кредитной карточки. Школа владеет гостиницей, так что они не будут оплачивать никаких счетов. Один из ключей он протянул Алексу.
– Надеюсь, вы не суеверны, – сказал он уже по-английски.
– Нет, – ответил Алекс.
– Комната номер тринадцать. Второй этаж. Уверен, она вам очень понравится. – Портье улыбнулся.
Миссис Стелленбосх забрала свой ключ.
– В гостинице свой ресторан, – сказала она. – Можем поужинать здесь. Нам же не хочется выходить под дождь, правильно? Так или иначе, еда здесь отличная. Тебе нравится французская еда, Алекс?
– Не очень, – сказал Алекс.
– Уверена, мы найдём что-нибудь, что придётся тебе по вкусу. Может быть, тебе освежиться после поездки? – Она посмотрела на часы. – Мы поедим в семь. Через полтора часа. Будет хорошая возможность пообщаться. Кстати, не мог бы ты надеть что-нибудь более приличное на ужин? Французы, конечно, не слишком связаны формальностями, но – если позволишь так выразиться, дорогой, – ты выглядишь слишком уж неформально. Я позвоню тебе без пяти семь. Надеюсь, номер будет хорошим.
Комната номер тринадцать располагалась в конце длинного, узкого коридора. За дверью оказалось на удивление просторно, из окон открывался неплохой вид на площадь. В номере стояли двуспальная кровать с чёрно-белым покрывалом, телевизор, мини-бар, письменный стол, а на стене висела пара фотографий Парижа в рамках. Носильщик принёс в номер чемоданы Алекса; как только тот ушёл, Алекс сбросил ботинки и сел на кровать. Интересно, зачем они приехали сюда? Да, вертолёту требуется дозаправка, но для этого же не обязательно останавливаться на всю ночь. Почему они не полетели сразу в школу?
Ему предстояло как-то убить больше часа. Сначала он сходил в ванную – опять стекло и белый мрамор – и долго простоял под душем. Потом, завернувшись в полотенце, вернулся в комнату и включил телевизор. Алекс Френд много смотрит телевизор. На выбор предлагалось около тридцати каналов. Алекс прощёлкал все французские и остановился на музыкальном. Скорее всего, за ним сейчас наблюдают. Рядом с письменным столом висело большое зеркало, и за ним довольно легко спрятать камеру. Ну, тогда, может быть, стоит дать им немного пищи для размышлений? Он открыл мини-бар и налил себе бокал джина. Потом пошёл в ванную, долил в бутылку воды и поставил её обратно в холодильник. Воровство и употребление алкоголя! Если миссис Стелленбосх сейчас за ним смотрит, то наверняка понимает, что работать придётся не покладая рук.
Следующие сорок минут он смотрел телевизор и притворялся, что пьёт джин. Потом отнёс бокал в туалет и вылил содержимое в раковину. Пора одеваться. Как поступить – сделать как сказали и одеться прилично? В конце концов он пошёл на компромисс. Надел рубашку, но остался в тех же джинсах. Через мгновение зазвонил телефон – его вызывали на ужин.
Миссис Стелленбосх ждала его в ресторане – душной комнате в подвале. Благодаря тусклому освещению и зеркалам он казался просторнее, чем на самом деле, но всё равно сам Алекс ни за что бы не выбрал такое место для ужина. Этот ресторан мог быть где угодно, в любой части мира. За столиками ужинали ещё двое – судя по виду, бизнесмены, – но больше здесь никого не было. Миссис Стелленбосх переоделась в чёрное вечернее платье с перьями на воротнике; на шее у неё висело антикварное ожерелье из чёрных и серебряных бусин. Чем моднее одежда, тем уродливее она выглядит, подумал Алекс. Она снова курила сигару.
– Ах, Алекс! – она выпустила облачко дыма. – Как ты, отдохнул? Или смотрел телевизор?
Алекс ничего не ответил. Он сел, открыл меню, но потом, увидев, что там всё на французском, закрыл.
– Давай я за тебя закажу. Может быть, начнём с супа? А потом бифштекс. Никогда ещё не встречала мальчиков, которые не любят бифштексы.
– Мой двоюродный брат Оливер вегетарианец, – сказал Алекс. Он прочитал это в одном из досье.
Замдиректора кивнула, словно уже знала об этом.
– Тогда он не знает, чего себя лишает, – сказала она. Подошёл бледный официант, и она сделала заказ по-французски. – Что будешь пить?
– Колу.
– Отвратительный напиток, всегда так думала. Не понимаю его вкуса. Но, конечно, раз хочешь, тебе его принесут.
Официант принёс Алексу «Кока-колу», а миссис Стелленбосх – шампанское. Алекс смотрел, как в обоих бокалах поднимаются пузырьки, чёрные – в его, бледно-золотистые – в её.
– Санте́, – сказала она.
– Чего?
– По-французски это значит «Ваше здоровье».
– А. Ваше здоровье.
На мгновение повисла тишина. Собеседница не сводила с него глаз – словно видела его насквозь.
– Значит, ты был в Итоне, – спокойно сказала она.
– Верно. – Алекс вдруг напрягся.
– На каком факультете?
– Хопгарден.
Это название настоящего факультета школы. Алекс очень тщательно изучил досье.
– Я однажды бывала в Итоне. Помню, там статуя. По-моему, какой-то король. Сразу за главными воротами…
Она проверяет его, Алекс был в этом уверен. Она подозревает его – или это просто обычная мера предосторожности?
– Вы о Генрихе Шестом? – спросил он. – Его статуя стоит на площади Колледж-Ярд. Он основал Итон.
– Но тебе там не понравилось.
– Да.
– Почему?
– Мне не нравилась форма, мне не нравились клювы. – Алекс нарочно избежал слова «учителя». В Итоне их называют «клювами». Он едва заметно улыбнулся себе. Если она хотела услышать немного итонского жаргона – вот ей, пожалуйста. – А ещё мне не нравились правила. Штрафуют за каждый чих. Заносят в книгу отстающих. Постоянные рипы, инфы, на счётчик ставят. Дивы скучные…
– Боюсь, я вообще не понимаю ни слова.
– «Дивы» – это уроки, – объяснил Алекс. – «Рипы» – когда твоя работа плохая…
– Ага! – Она прочертила сигарой линию в воздухе. – Так вот почему ты поджёг библиотеку?
– Не, – ответил Алекс. – Это потому, что я не люблю книги.
Принесли первое блюдо. Суп Алекса был жёлтым, в нём что-то плавало. Он взял ложку и с подозрением ткнул в это «что-то».
– Это чего вообще? – недовольно спросил он.