– Ладно… Только все-таки держи его подальше от гекопардов, – так запросто беспокойство не отпускало.
– Конечно, хай-сэр, конечно, – заторопился трактирщик. Откуда-то снова взялось его нелепое подобострастие, а деловой тон и краткость сгинули, как не были. То ли со страху за нового любимца, то ли от привычки принципиально по-разному вести себя на людях и наедине.
Как вообще уживаются в одном человеке недурной выдумщик, сумевший соорудить гипершкаф, чувствительная натура, всегда готовая приголубить беспомощную животину, и обычный… не то чтобы совсем уж лакей и холуй, но не слишком далекий от этого тип? В Фроххарте чувства собственного достоинства куда больше, даром что тот дворецкий по званию и верный слуга по сути своей.
От таких мыслей стало как-то неловко, и задерживаться в стойлах особенно не хотелось. Кивнув Яндекссону на прощанье, я довольно торопливо отправился обратно в номер к оставленному семейству. Подгоняло меня еще и осознание редкой нелепости этой полночной беготни со стрелометами и амулетами наперевес. Хотя и тут был свой резон, оправдывающий чрезмерную бдительность.
Глупо, конечно, вышло. Вот только люди и прочие представители разумных рас, если не отказались от разума по собственной воле, делятся на две разновидности: беспечных храбрецов по ту сторону Последней Завесы и осмотрительных трусов – по эту. Переходить из второй категории в первую у меня не было желания с самого Мекана, где я постиг сию истину. А уж теперь-то, при семье и должности Властителя, и подавно нет никакой охоты пополнять скорбный список тех, кто вовремя не позаботился о собственной безопасности. Что же до громких слов – тот, кто пережил хоть один аркналет, вжимаясь в болотную жижу на дне окопа, на «труса» обижаться не станет…
Тихо-тихо, боясь потревожить сон моих эль-фочек, я проскользнул в номер и притворил дверь. Умудрившись ничем не брякнуть, стянул сапоги, содрал с себя оружейную сбрую и комбинезон. Скользнул под одеяло…
– Уже вернулся? – сонно, но вполне отчетливо пробормотала мне прямо в ухо разомлевшая Келла.
– Ага, – раздосадованный тем, что мое недолгое, как казалось, отсутствие было все же замечено, я попытался отделаться скороговоркой: – Все спокойно. Спи, не волнуйся…
– А к нам тут горилл в дверь царапался, – с другой стороны тоже сквозь дрему сообщила Хир-ра. – Скулил, бедненький…
– Его Алир прогнала, – в свою очередь умиротворяющее протянула младшая жена, кивнув на дрыхнущую без задних ног подопечную. – Стоило ей голос подать, он тут же удрал.
Так они всё знали?! На фоне этого заявления моя ночная спасательная операция начала выглядеть еще более идиотским образом, чем доселе.
– Видел я его, – только и осталось мне бросить в ответ на услышанное. – Больше не вернется…
– Надеюсь, он цел? – строго, насколько это вообще возможно со сна, попеняла старшая жена. – И как тебе не надоест шпынять бедное животное!
Более убийственного приговора моим ночным похождениям нельзя было и придумать. Пробурчав что-то невразумительное, я ткнулся носом в подушку и приложил все усилия, чтобы заснуть. Сказать что-либо в оправдание собственного дурного геройства мне было нечего, а отвернуться к стенке в теплом окружении жен – невозможно.
Наутро от моей досады не осталось и следа, как и от прочих ночных переживаний. Приятное ожидание вызванного с вечера летающего корабля, коротаемое за красочным пересказом Яндек-ссону всего, что с нами стряслось, сборы и подготовка гекопардов к пути… За всем этими делами можно позабыть и не такое, особенно если очень стараешься.
По счастью, новый любимец трактирщика сообразил не показываться на глаза до самого нашего отъезда. Верховые звери тоже порядком успокоились за остаток ночи и утро, без труда дав взнуздать и оседлать себя. Сегодня даже Столовая Белая ласкалась не хуже приставучего Мор-сика. Соскучились по хозяйкам, зверюжины…
Спустя полчаса после полудня мы все вновь стояли у входа в отель. Свен тоже вышел проводить беспокойных гостей. Не для расчета– денежные вопросы были улажены еще с утра, – просто попрощаться с последними посетителями перед долгой горной зимой. Переброситься напоследок еще парой слов перед тем, как на треть года, а то и больше снега и бури отрежут отель от остального мира. Почта, даже доставляемая телепосылом без малейшей отсрочки, общению не замена. Тут и гориллу неполноразумному рад будешь…
При всем понимании этих обстоятельств слова как-то не шли у меня с языка. Жены рассыпались в любезностях, прошаясь с Яндекссоном, а подопечная даже чмокнула его в нос напоследок. Сам же я после долгого молчания сумел выдавить лишь несложный вопрос:
– Какую вывеску теперь повесишь? Отчего-то сомневаться, что прежней осталось недолго висеть, даже в голову не приходило.
– Сообразно календарю, хай-сэр. – Трактирщик и не думал отрицать это. – «Замиренкин день», красную с золотом.
Как же, годовщина бунта Суганихи Кровавого. В праздники она попала явно ради успокоения народа – как раз с Приснодня месяц с лишним, последний хмель уходит, и в голове образуется нездоровая тяжесть. С которой можно натворить чего угодно, если не плеснуть на старые угольки новой порции горючей жидкости. Спорю, так бунт и начался в свое время. Да еще самая длинная ночь в году недалече, когда темнота отчаянно давит на мозги. В трезвом виде такое едва ли перетерпишь…
Ничего, скоро дома будем, а там стены помогут пережить осеннюю тоску. Да и повод для празднования есть – жрецы могут приняться починять мир раньше намеченного. Не на весеннее равноденствие, когда из Огрогор хоть как можно было бы выбраться, даже не на зимнее солнцестояние, а, к чести рода Ночных Властителей Стийорров, в ту пору, когда Ночь имеет наивысшую власть. Есть чем гордиться!
В таком настроении можно и в путь. Ничего, что на считанные часы верхом да неполный день по воздуху. Недобрым зачином можно любую дорогу обернуть в опасную, даже один шаг сделав шагом за Последнюю Завесу.
Слов прощания больше не требовалось – обошлись короткими взмахами рук прямо из седел. Стосковавшиеся по свободе гекопарды нетерпеливо пританцовывали, ожидая возможности сорваться с места.
Негоже было и дальше томить зверей, дожидаясь, пока застучит молоток по сменной вывеске. Легким нажатием стремян я послал Шипучего вперед. Тот рванул так обрадованно, что топот лап остальных скакунов стал слышен только спустя дюжину секунд. Еле нагнали.
Оглянувшись, я с удивлением заметил, что вперед вырвалась Алир на своем добродушном, но в общем-то вяловатом Морсике. Хирра с Келлой предпочли поотстать, вполголоса переговариваясь о чем-то в дюжине ярдов позади.
Когда мы втянулись в ущелье, жены и вовсе начали то и дело пропадать из виду за поворотами каменных стен, зато подопечная поддала ходу и пристроилась вровень со мной. Ее скакуну это давалось не без труда, так что мне пришлось сбавить рысь, чтобы не изнурять зверя без нужды. Морсик ведь – обычный гекопард, не чета скаковому, некогда собственноручно угнанному мной с ипподрома…
Несмотря на уменьшение скорости, моя древнейшая с моей же высокородной так нас и не нагнали. Видно, серьезный разговор меж ними завязался, не для лишних ушей. Особенно не для мужа и повелителя.
Что ж, они имеют на это право. Ничего во вред мне эльфи задумать не пожелают, а до прочего мне дела нет. Тем более, что здесь наклевывается свой разговор, если судить по интригующим взглядам, которые искоса бросает на меня светлоэль-фийская дива.
– Что это у тебя из чересседельных сумок торчит? – начал я первым, чтобы облегчить ей задачу. – Дрова какие-то…
– Рассада, – с готовностью отозвалась Алир, довольная, как кошка над сметаной. – Я еще перед выходом в горы набрала и у выхода из долины припрятала.
Это да – помнится, на подходе к скалам она приотстала малость, но задумываться над этим тогда, пока над нами еще висела проблема демона, не было ни малейшего желания. Да и клади никакой при подопечной не прибавилось, только кутаться в отсыревшую шубу стала еще сильней. Видно, под ней прутняк и схоронила. А когда и где она сумела его добыть, представить и вовсе невозможно.
– Что, без спросу? – в голове не укладывалось, что робкая эльфь оказалась способна хоть что-то сделать тайком.
– Что ты! Конечно, нет!!! – даже мысль об этом привела ее в священный ужас. – Хозяева еще спорили, у кого сорт лучше, чтобы мне подарить!
Тогда понятно. Огры ради нее готовы были не то что прутьев каких хочешь надергать – жилища свои по камешку разобрать. Тем более, что нечто в этом роде случилось с ними и без того. Темно-красная блестящая кора в крупных почках яснее ясного давала понять, какой именно рассадой обзавелась подопечная.
Скоро у дракота появится новая забава: гонять по коридорам шустрые пуховки огрского национального растения, одновременно служащего домашним любимцем. Вот только пыль у нас в замке не водится. Кроме того, отчаянно непрактичная светлая эльфь совершила еще одно упущение.
– Думаешь, эта рассада у нас привьется? – поспешил я указать ей на него. – Флафы же не селятся на высоких строениях…
– А я их во внутреннем дворике высажу, в саду камней, – очень своевременно нашлась Алир и совершенно нелогично пояснила: – Очень огр-ское местечко…
Хорошо, Хирра не слышала, как обозвали «огр-ским местечком» святыню стиля ее рода! Хотя мысль сама по себе здравая. Внутренний дворик в сердце вознесенного на каменном шпиле замка действительно имеет некоторое сродство с горной долиной, а гроты и искусственные скалы в нем с определенным допущением можно принять за огрскую постройку.
Что поделать, дома тамошние не красотой крепки, от кучи камней не враз отличишь. Тут вся разница изнутри видна, в хороший буран или дождь. Надежность и уют – качества, которых у них не отнять. Будем надеяться, что ограм удастся просушить и отремонтировать порушенные потопом жилища до наступления серьезных холодов.
Несколько снежинок, закрутившихся в воздухе у нас перед глазами, только усилили угрызения совести. Спустя считанные секунды мы уже ехали сквозь облака танцующих белых точек. Пусть демона больше нет, но подступающую зиму в горах никто отменить не в силах…