– Их держат в каменной башне, как воров и убийц, только за то, что они честные люди, – сказал другой.
Татти увидела поднятое кверху молодое лицо. Она увидела мрачные глаза и сдвинутые брови.
– Тише! – шепнул первый и дёрнул второго за рукав. – Здесь повсюду невидимые уши…
Мужчины пошли дальше.
«Может быть, мне надо было спрыгнуть к ним? – подумала Татти. – Обо всём им рассказать. Но только что они могут? Нет, я должна сама…» Татти соскочила с ограды и пошла в глубь парка.
Деревья во мраке шумели громче, будто здесь они не боялись говорить то, что думают.
Дорожка кончилась. Татти пошла в темноту по скрипящей от росы холодной траве.
«Я так всё хорошо придумала… – На Татти накатило отчаяние, сердце сжалось от тоски. – Куда я иду, зачем? Мне же теперь не пробраться снова во дворец. Мои братья… Всё погибло…»
– Мне давно пора спать… Мне давно пора спать… – кто-то сонно прожужжал над ухом Татти. Маленькая пчёлка опустилась ей на плечо. – Светлячки, милые светлячки, зажгите ваши огоньки, осветите всё вокруг. Вы должны помочь этой девочке. Так сказала госпожа Круглое Ушко! А мне пора спать, спать…
На длинной травинке вспыхнул сияющий дрожащий огонёк.
– Знать не знаю никакую госпожу Круглое Ушко, – сердито отозвался светлячок. Обиженно мигнул и погас.
– А ещё вас просил об этом дядюшка Лесной Гном! – еле слышно прожужжала пчёлка. – Ой, я сейчас засну прямо на лету.
– Дядюшка Гном! Дядюшка Гном! Это другое дело! – послышалось из травы множество негромких голосов. И будто в траву бросили горсть сверкающих драгоценных камней. Маленькие мерцающие огоньки окружили Татти.
– Только бы мне не уснуть, пока я вам всё не расскажу, – заплетающимся голосом проговорила пчёлка. – Так вот, слушайте…
Глава 14В Белой Башне
Был поздний вечер. Невидимые стражники Горчица и Чёрный Перец охраняли вход во дворец. От скуки стражники играли в подкидного дурака. Двери они надёжно заперли, из сада не доносилось ни звука. Правда, играть в подкидного дурака было очень трудно, потому что карты становились невидимыми, как только стражники брали их в руки. Зато стоило им только услышать шаги начальника королевской стражи, Горчица быстро сгребал с пола все карты, и начальник стражи, пробормотав: «Молодцы, молодцы, так дальше и сторожите…», проходил мимо.
Но без двадцати или без пятнадцати девять случилось вот что.
Чей-то маленький крепкий кулачок весело и твёрдо постучал в дверь. Стражники вскочили. Карты, кружась, посыпались на пол.
– Кто это? Кто там может быть? – испуганно прошептал Чёрный Перец.
– Ну, чего ты, чего ты? Наверное, кто-нибудь из министров. Ведь сегодня бал в честь новых колпаков-невидимок, которые скоро будут готовы, – успокоил его Горчица. – Открой дверь. Только, как положено, сначала спроси: «Кто там?»
– Кто там? – закричал Чёрный Перец, вытягивая шею.
Ответ был ошеломляющий.
– Это я, принцесса! – ответил звонкий голос. И кулак снова громко и требовательно постучал в дверь.
Стражники замерли на месте. Они были потрясены.
– Эй, дураки, откройте немедленно! – опять послышался звонкий голос. – Ну что вы там стоите? Вот я скажу своему папочке, и он отрубит вам головы!
– Про папочку заговорила! – ахнул Чёрный Перец и бросился к двери. – Это она, принцесса!
Но Горчица схватил его за невидимый рукав.
– Постой, постой! – прошептал он. – А вдруг это опять та девчонка? А? Давай откроем дверь и обнюхаем её хорошенько. Если что не так – хватай сразу. Ты – слева, я – справа. Если это она, так нам ещё мешок золота отвалят.
– Точно! – прошептал Чёрный Перец. – Нас ещё наградят, если мы поймаем девчонку.
Он немного приоткрыл дверь. И сейчас же вместе с вечерней прохладой, звёздами и шумом деревьев в душный дворец ворвался свежий запах ландышей.
Стражники с поклоном распахнули двери. Татти вошла во дворец.
– Всё равно я пожалуюсь папочке и мамочке! – сказала она. – Вас высекут крапивой.
Невидимые стражники упали на колени.
Татти почувствовала на голых ногах их частое, испуганное дыхание.
– Пропали мы с тобой… – заскулил Чёрный Перец, когда шаги Татти затихли. – Что мы наделали? Надо было ей сразу открыть! Что теперь с нами будет?
– Постой, постой, – в голосе Горчицы была недоверчивость и тревога. – Тут что-то не то. Ты слышал, она сказала «крапивой». А разве принцессы знают, что такое крапива? Да они таких слов сроду не слышали!
– Конечно, нет!
– А она сказала: «Кра-пи-вой!»
– Слушай, тогда это не принцесса! Что мы натворили!
– Но ведь она пахла ландышами!
– Тогда это принцесса.
– Но почему она оказалась в парке? С чего это она туда отправилась? Одна, ночью.
– Тогда всё. Это не принцесса.
– Но она сказала: вас высекут…
– Принцесса! Принцесса! Ясно, она. Больше так никто не скажет! Ох, пропали мы с тобой.
– Кра-пи-вой!
– Нет, это не принцесса!
– Слушай, Горчица! Я все-таки схожу к Цеблиону и доложу. На всякий случай. А вдруг…
Татти тем временем шла по дворцу. Она обула свой единственный башмак, и он громко стучал по паркету.
Невидимки расступались перед ней, подобострастно шепча: «Принцесса! Принцесса!» Кто-то невидимый даже ухитрился поцеловать ей руку. Двери распахивались сами собой, словно их открывал запах ландышей.
«Но как мне попасть в Белую Башню? Туда тоже ведёт подземный ход, – растерянно подумала Татти. – Дядюшка Гном, конечно, знает, но как его отыскать? Что же мне делать?»
– Ап-чхи! – вдруг услышала Татти и тут же увидела госпожу Круглое Ушко.
– Ха-ха-ха! – рассмеялась госпожа Круглое Ушко. – Вот умора. Никогда в жизни так не смеялась. Нечаянно капнула на себя духами принцессы, и… ой, не могу, ха-ха-ха! Все мне кланяются, распахивают передо мной двери. А потом визжат: «Мышь, мышь!» – и разбегаются кто куда. Ап-чхи!
– Госпожа Круглое Ушко, вы не знаете, где подземелье, которое ведёт в Белую Башню? – У Татти от волнения перехватило дыхание.
– Только что там была, – беспечно ответила мышка. – Я сегодня обежала, наверное, весь дворец. Прямо лапы отваливаются. Ой, больше не могу смеяться, даже живот болит!
– Может быть, вы покажете мне туда дорогу, – с мольбой сказала Татти. – Я была бы вам так признательна!
– Что ж, – мышка перестала смеяться, отряхнулась и кивнула. – Изволь. Будь по-твоему. Полагаю, ты идёшь туда не из глупого любопытства. Следуй за мной. Только не наступи на мой нежный, чувствительный хвост…
Мышка быстро побежала, мелко семеня лапками, а Татти – за ней. Один зал сменял другой, но Татти не смотрела по сторонам. Они спустились в подземелье, освещённое тусклыми дымными факелами. Здесь не было жирных жаб, только вспугнутые летучие мыши, как живые тряпки, бились о стены.
– Учти, они мне вовсе не родня, – на бегу шепнула госпожа Круглое Ушко. – Хотя, конечно, они были бы очень даже не прочь со мной познакомиться. Прийти ко мне в гости на чашечку чая. Но этой чести они от меня не дождутся… Ну вот. Дальше я не пойду. Видишь вон ту дубовую дверь, обитую медью? За ней – лестница. Поднимешься на самый верх и попадёшь как раз куда тебе надо. Я подожду тебя здесь. Туда меня не заманишь, нет! Там, ох, душа замирает, живёт самый страшный зверь на свете…
Татти подошла поближе к обитой медью крепкой двери.
Невидимые стражники Чеснок и Трухлявый Пень упали на колени, но дверь и не подумали открыть.
– Принцесса! – в замешательстве прошептал Трухлявый Пень. – Простите великодушно! Не извольте гневаться! Но Цеблион запретил, запретил нам. Он сказал: никто не должен…
– Никто не должен, – подтвердил Чеснок. – Даже…
– Ах, никто! – звонко воскликнула Татти. – Это вы смеете говорить мне, принцессе! Я пожалуюсь папочке-королю, и он отрубит вам ваши глупые головы!
– И хвосты! – добавила из угла госпожа Круглое Ушко.
Стражники ахнули и распахнули дверь, окованную медью.
Татти бегом бросилась вверх по крутой мраморной лестнице. «Топ-топ-топ!» – застучал по ступеням её деревянный башмак.
Невидимые стражники замерли, задрав головы.
– Надо было нам сразу открыть ей дверь, – обречённо простонал Чеснок. – Плохи наши дела. Ишь, сказала: папочке пожалуется. А он нам отрубит головы.
– И хвосты… – добавил Трухлявый Пень.
– И хвосты… – повторил Чеснок. – Погоди! Чудно что-то. Какие хвосты? Слушай, Трухлявый Пень, а вдруг это была не принцесса?
– Да ты что? Конечно, принцесса! Ведь пахла она ландышами.
– Да, пожалуй, ты прав. Конечно, принцесса.
– Только вот одно, брат Чеснок. Слышал ли ты когда-нибудь, чтобы принцессы бегали так быстро, сразу через две ступеньки?
– Нет, – с сомнением сказал Чеснок, – но она сказала: нам отрубят головы.
– И хвосты, – подозрительно протянул Трухлявый Пень. – Что-то тут не то… Знаешь, мне пока что моя невидимая голова ещё не надоела.
– И я к своей голове как-то привык, – добавил Чеснок.
– Вот что, брат Чеснок, сбегаю-ка я быстренько к Цеблиону. Просто так, на всякий случай.
Тем временем Татти, задыхаясь, поднялась на самый верх Белой Башни. Вот он зал, где Цеблион готовит духи для всех невидимок. Наконец-то она тут!
Татти замерла на пороге. Все стены были заставлены шкафами. Между ними на полках стояли всевозможные реторты, пробирки и разноцветные флаконы. С потолка свешивались пучки трав, цветов и кореньев. Тут же висели связки сухих змей. Посреди зала на треножнике горел и приплясывал синий огонёк. На столе стояла позеленевшая медная ступка с пестиком, похожим на человечью кость.
«Ой, сколько здесь всяких бутылок и флаконов! – растерялась Татти, оглядывая полки. – Как я узнаю, в какой из них невидимый эликсир? Может, флакон на вид и пустой, а в нём как раз и налит эликсир?»
Татти начала сбрасывать с полок на пол всё подряд: бутыли и реторты.
«Дзынь, дзынь!» – звенели осколки, и на мраморном полу каждый раз возникала лужа