Это был фейерверк.
Во дворце начинался бал.
Глава 16Две принцессы
В главном зале дворца слуги зажгли множество свечей. Дрожа и сияя, они уходили в зеркала и, вспыхивая, снова выбегали оттуда. Двери поминутно открывались и закрывались. В зал входили всё новые и новые невидимки. Придворные здоровались.
– А, это вы?
– Да, это я! А это вы? Как приятно!
На балконе невидимые музыканты настраивали свои инструменты.
– Что это за жизнь, – жаловалась скрипка. – Разве это настоящая музыка? Возьмите, к примеру, любимую песенку нашего короля:
Буби, пупи, буби,
Бом!
Буби-бом!
Буби-бом!
Где мелодия? Где благородство линий?
– И денег не платят, – вздохнула старая труба. Труба позеленела от времени и была похожа на огромную улитку. – Я уже целый год хожу без рубашки.
– Подумаешь, без рубашки, – грустно сказал контрабас. – Я хожу без… Ну, в общем, я кутаюсь в одеяло. А дети у меня уже два года не ходят в школу. Я укладываю их спать в футляр от контрабаса. На ночь я закрываю футляр, чтобы им было теплее…
– Тише! Тише! – зашипел невидимый дирижёр. – Идёт король! Как только я скажу: «Раз-два-три!» – сейчас же начинайте. Учтите, я поднимаю палочку! Раз-два-три!
Раскрылись высокие двери в глубине зала.
Оркестр заиграл, а все придворные громко подхватили:
Буби, пупи, буби,
Бом!
Буби-бом!
Буби-бом!
Тупи, пупи, глупи,
Глом!
Глупи-глом!
Глупи-глом!..
– Прекрасно, прекрасно! – воскликнул король. – Восхитительная музыка! Но пока довольно. Сегодня великий день, и все должны знать об этом! Элексир-невидимка готов! Братья ткачи уже ткут материю. Двадцать три королевских портных вне себя от нетерпения, вдели нитки в иголки и готовы приняться за работу. Скоро у нас будет много новых колпаков-невидимок!
– О, счастье! О, радость! – хором закричали придворные.
– Мы начнём войну!!! Такую хорошенькую победоносную войну!!! Но пока – тс-с-с!!! – с восторгом завопил Министр Войны.
– Ох! – печально сказала труба.
Невидимый Трубач сказал «ох!» совсем тихо. Но он не рассчитал и сказал «ох!» прямо в трубу. Получилось очень громкое «ох!».
– Мерзавец! – прошипел начальник невидимых стражников. – Я покажу тебе, как охать по поводу нашей будущей войны!
– Я нечаянно!
– Это мы выясним. В тюрьму его! – Дирижёр постучал невидимой палочкой.
– Вальс! Вальс! Сейчас принцесса будет танцевать вальс. Попрошу расступиться, – торжественно объявил дирижёр.
Оркестр заиграл вальс.
Послышался лёгкий стук каблуков и шелест шёлковой юбки.
– Она танцует!
– Какая грация, лёгкость!
– Прелестно!
– Я восхищён!
– Само изящество! – послышался хор подобострастных, льстивых голосов. – Художник, где Художник? Это надо немедленно запечатлеть на полотне!
Неожиданно дверь со стуком широко распахнулась, и в зал, шатаясь, вбежал Хранитель Запахов.
Скрипка фальшиво взвизгнула, захлебнулся фагот, музыка рассыпалась.
Цеблион был страшен. Всклокоченные волосы стояли дыбом. Глаза горели, и, казалось, из глазниц идёт дым клубами. Злоба и ненависть придали его лицу нечто волчье.
Цеблионок, уплетавший пирожное, поперхнулся и закашлялся.
– Невидимого эликсира больше нет! Его пролили! Конец всему! Надежда умерла. Прощай, колпак! Прощай, мечта…
Цеблион без сил рухнул на стул и принялся со стоном раскачиваться из стороны в сторону.
Что тут началось!
Крики, рыдания, проклятия – всё смешалось в один невообразимый вопль!
В это время в зал сам собой, прямо по воздуху, въехал большой деревянный сундук. Невидимые руки откинули крышку и вытащили из ящика дрожащего, перепуганного Щётку. Его огромные глаза светились от страха.
– Это он украл мои духи! – закричал противный тоненький голос. – Бейте этого негритёнка! Я приказываю: бейте!
И в этот миг произошло нечто потрясающее.
– А я приказываю: не смейте! – закричал другой голос. Он тоже был тоненький, но очень милый. – Отпустите его!
Невидимые руки, державшие Щётку, разжались, и он упал на пол.
– Я – принцесса! – снова закричал противный голос. – Бейте его, бейте!
Невидимые руки снова схватили Щётку.
– А я приказываю – не смейте! – зазвенел милый голос. – Я, я – принцесса!
– Ай! – вскрикнула королева. – Какой ужас!
– Что это? – прошептал король. – Я всегда думал, что у меня только одна дочь!
– Мамочка, это я! – запищал противный голос.
– Папочка, это я! – звонко донеслось из другого конца зала.
– Хранитель Запахов! – простонала королева. – Учтите, я ломаю руки и рву на себе волосы. Немедленно определите, кто моя настоящая дочь? Где моё бедное дитя?
Хранитель Запахов завертел головой. От напряжения его нос раздулся и запел какую-то странную песню, как закипающий чайник.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Ландышами пахнет… Нет! Это невероятно! Ландышами пахнет из-под кресла! Не могла же принцесса…
Цеблион опустился на колени и пополз по полу, громко принюхиваясь.
– Татти! Татти! Беги! – послышался острый мышиный голосок.
– Нет, я сошёл с ума! – задохнулся Цеблион. Лицо его стало огненно-красным. – Теперь ландышами пахнет из-под шкафа! Не могла же принцесса забраться под шкаф! Нет, я сплю и вижу кошмарный сон. Разбудите меня, умоляю!
– Татти, спасайся! – снова пискнул скрипучий голосок.
Цеблион с трудом подполз к шкафу. Он весь дрожал, потные волосы упали ему на лоб.
– Там только мышь… – задыхаясь, прохрипел он. – Серая мышь. Всего-навсего. И ещё пустой флакон. Там были духи принцессы. Мышь, духи… Конечно, это сон, теперь я уверен. Я проснусь уютненько дома, у себя в кровати…
– Погоди, Цеблион, – в ярости прошипел король. – Я тебя ещё уютненько разбужу за все эти штучки!
– Татти, ну что же ты! Беги, беги, Татти! – уже с отчаянием пропищал вытянутый в ниточку голосок.
– Татти, эта девчонка! Она тут! Она где-то тут! – озираясь как безумный, вскричал Цеблион.
– Но здесь столько запахов! Как, как распознать, где мерзкая девчонка, а где Её Высочество принцесса?
– Папка, – вдруг сказал Цеблионок. – А что ты мне дашь, если я тебе скажу, где девчонка?
– Всё, всё, что ты попросишь, сыночек!
– Пятьдесят золотых монет, идёт?
– Это всё, что я накопил, – простонал Цеблион. – Ты хочешь, чтоб я стал нищим?
– Тогда ничего не скажу!
– Ну, ладно, ладно! Только скорее.
– И ещё пистолет, стреляющий пробками.
– Ладно, ладно.
– Тогда вот. Слушай. Настоящая принцесса пахнет… розами!
– Моими духами? – умирающим голосом еле выговорила королева. – Ах! Учтите, я бледнею и падаю в обморок!
– Она сама меня попросила: «Дай, дай немножко маминых духов», – продолжал Цеблионок. – Пристала ко мне. Говорит: «Всё равно мама умрёт, и я стану королевой». А мне что? Мне-то всё равно. Ну, я и отлил ей духов королевы.
– Розы! Ландыши!.. Принцесса!.. Девчонка!.. – Цеблион закрутился, как флюгер, жадно принюхиваясь, широко раскинув руки с жабьими перепонками между пальцев. И вдруг одним бешеным прыжком кинулся на ту, которая пахла ландышами.
Он схватил её за плечи и затряс изо всех сил. Колпак-невидимка свалился на пол.
И все увидели Татти. Она стояла посреди зала и вся серебрилась, как будто была покрыта инеем.
На светлых волосах Татти был венок из ландышей. Ландыши падали на румяные щёки и горячие уши. Ландыши висели на шее как ожерелье. Они выглядывали из рукавов и торчали из карманов её старого передника… Даже к единственному башмаку длинной болотной травой были привязаны пучки ландышей.
Ландыши были свежие и упругие. Кое-где на них ещё блестели капли росы. И ландыши пахли тишиной. Они пахли влажной землёй и немного лесными озёрами.
Щётка так загляделся на Татти, что забыл обо всём на свете. Он даже забыл, что висит в воздухе и его держат грубые руки невидимых стражников.
– Какая ты красивая! – прошептал он. – Какая ты красивая…
Но тут все зашевелились.
Женщины зашипели, как кошки, а мужчины дружно зарычали.
– Не надо было этого делать, – прошептал Щётка. – Ты попалась потому, что хотела мне помочь…
Татти тряхнула светлой головой. Ландыши от этого запахли ещё сильнее.
– Ерунда, – сказала она. – А ты попался потому, что хотел помочь мне. А поляну, где растут ландыши, мне показали светлячки.
Цеблион от ярости кусал себе руки. На руках оставались полукруглые следы зубов, похожие на собачьи укусы.
– Из-за такой жалкой, ничтожной девчонки… Из-за каких-то светлячков, мышей… – стонал он. – Всё погибло! Такой великий замысел! Такая идея! Почему я не выпрыгнул тогда из окна? Я бы раздавил, задушил эту девчонку! О… мой сын!
– Мы тебя казним!!! Слышишь, мерзкая девчонка??? – заорал Министр Войны. – Мы тебя казним!!!
– Ну и пусть! – сказала Татти своим ясным, звенящим голосом. – А может быть, я хочу, чтобы меня казнили?
Это Татти сказала просто так. Ей хотелось позлить невидимок.
– И войны не будет! – крикнул Щётка.
– А тебя мы тоже казним!
– Ну и пожалуйста! Подумаешь! Плакать не буду!
– Зато я спасла своих братьев, – сказала Татти. У неё в этот момент было такое счастливое и любящее лицо, что у Цеблиона от ярости по щекам поползли круглые красные пятна, похожие на каких-то красных насекомых. – Я знаю, они всё равно ни за что не согласились бы ткать для вас материю, а теперь…
– Не согласились? – Злобная усмешка исказила лицо Цеблиона. – Смотри, глупая, глупая, наивная девчонка!
Цеблион повернул Татти и грубо толкнул к окну. Его пальцы глубоко впились в её плечо, так глубоко, словно пустили в него корни.
Татти увидела дом своих братьев. Он был освещён снизу доверху. Она увидела старшего брата, его широкие плечи. Рядом с ним – младшего, высокого, тонкого, с волосами, падающими на плечи. Вот они наклонились над ткацким станком, что-то перекручивая, перевивая.