Шериф оторопел. Не дав ему опомниться, Корделия, притаившаяся в ночной тени, устремила взгляд на заблаговременно припрятанную в траве крепкую палку. Палка взмыла в воздух и ударила шерифа по макушке. Он рухнул а землю как подкошенный.
Шериф очнулся, кривясь от жуткой боли в голове. Он опробовал сесть, но не смог поднять руки, чтобы опереться о землю. В ужасе он заметался, пытаясь пошевелить уками и ногами, но обнаружил, что они крепко-накрепко связаны. Тяжело дыша и вытаращив глаза, шериф огляделся по сторонам и увидел четверых детей, мал-мала меньше, которые не спускали с него глаз. Позади детей шевельнулся какой-то черный силуэт, и, приглядевшись получше, шериф обнаружил в темноте здоровенного боевого коня с горящими глазами. По спине у шерифа побежали мурашки, и потом рядом с конем в круге лунного света возник кто-то еще, и шериф увидел серебристую голову, увенчанную длинным прямым рогом, рог этот, что неприятно, был наставлен на него. У шерифа препротивно засосало под ложечкой.
— Опусти глаза, — приказал кто-то хрипловатым баском.
Шериф так и сделал и чуть не похолодел от ужаса. Впереди детей стоял эльф ростом в полтора фута, с налитыми кровью глазами.
— Почти за великую честь, — посоветовал ему эльф. — немногим смертным довелось повидать Пака.
Шериф лежал неподвижно, тяжело дыша. Он всеми силами старался взять себя в руки и собраться с мыслями.
— Я знаю тебя, — продолжал Пак сурово. — Ты — Реджинальд, сын Турко, который служил сквайром у сэра Бартолема. И ты тоже называешь себя сквайром, хотя не имеешь на то никакого права, ибо никогда в жизни не был оруженосцем ни одного из рыцарей и не ухаживал за его лошадью.
Мальчик, что был повыше самого маленького, но пониже самого высокого, при этих словах эльфа вздрогнул и устремил на шерифа взгляд, полный неподдельного возмущения.
Шериф кивнул, стараясь заставить себя дышать медленнее. Сглотнув подступивший к горлу ком, он проговорил:
— Да. — Снова сглотнул и вымолвил: — Значит, Колдовской Народец все-таки есть.
— Есть, и он такой же настоящий, как ты. Вот только ума у нас поболее, — с насмешкой заметил Пак. — Мы не привыкли похваляться ни перед мужчинами, не перед женщинами своей доблестью.
Реджинальд помрачнел как туча. Но он радовался тому, что в его сердце закипает злость, — это помогало ему прийти в себя.
Пак кивком указал на стоявших у него за спиной детей и сказал:
— Вижу я по твоим глазам, что ты так думаешь, будто их опасаться не стоит. Если ты так думаешь, то ты большой олух, доложу я тебе. Это дети Верховного Чародея, да будет тебе известно!
Реджинальд окаменел и обвел лица детей затравленным взглядом.
Пак довольно кивнул:
— Вот-вот, у тебя есть все причины опасаться их. Они не пощадят человека, который украл их родителей.
— Я этого не делал! — вскричал Реджинальд. — Кто вам только мог такое сказать про меня? Это наглая ложь!
В некотором роде так оно и было: он ведь только поговорил с этими странными тощими стариками, у которых еще глаза так странно горели. Ну да, он сказал им, что король Туан — тиран, а также и герцог Тюдор и даже граф Глинн. Говорил он и о том, что всех господ почитает тиранами и деспотами, и поклялся в том, что мечта всей его жизни — покончить с ними, чтобы люди жили свободно, сами по себе, чтобы никто их не угнетал. А старики улыбались, сверкали глазами, а потом пообещали ему, что помогут, чем сумеют, потому что они как-никак чародеи и владеют таким могущественным колдовством, какое недоступно большинству ведьм и колдунов.
Вот тогда он и попросил их похитить Верховного Чародея и его жену.
Вот такие мысли вихрем промелькнули в голове у шерифа, покуда он молча смотрел на эльфа, позади которого стояли четверо детей Верховного Чародея, а лица у этих детей становились все мрачнее и мрачнее с каждым мгновением. Да… Слишком малого он попросил у тех страшных стариков. Надо было попросить их, чтобы они и этих детишек тоже похитили…
Однако шериф постарался, чтобы его мысли никак не отразились на лице.
— Я не крал Верховного Чародея! — упрямо повторил он.
Но дети ему не поверили. Это было видно по их взглядам. С упавшим сердцем шериф вспомнил о том, что они — чародеи и волшебница, а стало быть, способны слышать чужие мысли.
— Это неправда! — выкрикнул он, но эльф только сказал:
— Мы уже знаем все, о чем ты только что думал. Но кто вложил тебе в голову эти мысли о завоеваниях? Другие чародеи, одетые, как крестьяне, которые разгуливают по округе и морочат головы простым людям, говорят им про то, как им плохо живется? Или ты сам до этого додумался?
— Нет! Все неправда! — вскричал Реджинальд. — Я всего лишь желал добиться мира и спокойствия в своем уделе! А когда я узнал о том, что во владениях герцога Тюдора кишмя кишат разбойники, я выступил против них! — Он отчаянно старался думать о тех обшарпанных оборванцах, что как-то раз явились к нему в ту пору, когда он и вправду стремился только к тому, чтобы наводить в округе порядок. Тогда это было совсем нетрудно: возмутителями спокойствия бывали когда мелкий воришка, а когда — перебравший под праздник пахарь. Но и этого хватало, чтобы король платил шерифу серебром и позволял жить в хорошем, крепком каменном доме. Но эти фальшивые крестьяне с горящими очами убедили его в том, что он сможет иметь больше — намного больше: все герцогство, а может — и все королевство! И они были правы: это оказалось возможно, потому что теперь у него образовалось огромное войско, и вдобавок к его услугам было магическое оружие, коим его снабдили эти самые чародеи! С помощью этих глупцов, графов, шериф мог одолеть самого короля! А если точнее, с помощью других чародеев — тех самых, которые утверждали, что им вообще ничего не надо и что они смогут подговорить нескольких графов напасть на короля с тыла. На миг шерифу стало не по себе — а что, если чародеям и графам это не удастся? Что, если он даст бой войску короля и окажется в одиночестве?
Но потом он отбросил страх. Бояться было нечего. Чародеи клятвенно заверили его в том, что он одержит победу, — и те, что были переодеты крестьянами, и другие, злобные, тоже.
— Королю поможет Колдовской Народец, — процедил сквозь зубы Пак. — На его стороне — могущество королевских чародеев и волшебниц. И даже эти малолетние чародеи сильны, не забывай об этом. Поверь мне: если ты сразишься с войском его величества, ты проиграешь.
На миг Реджинальда охватила паника. Не мог ли эльф говорить правду? И все же он не поддался страху. Этот гоблин, или как его там, просто старался запугать его, лишить его уверенности! Но Реджинальд не поддастся. Реджинальд сразится с королем и победит его! Но потом он ни за что не примет титула «диктатора», как о том просили его чародеи, переодетые крестьянами. Не станет он и насаждать предложенную ими сеть чиновников, чтобы те приглядывали за людьми с утра до ночи. Не желал шериф и продолжать сражаться с дворянами, дабы убить их всех до единого, позволив всему народу взбунтоваться, — а ведь как раз так подговаривали его другие чародеи, те, что были злобными. Нет, он хотел одного: королевской короны.
— Ты желаешь основать собственную династию, — пристально глядя в глаза шерифа, проговорил Пак, а Реджинальду показалось, что эльф смотрит прямо ему в душу. — Ты мечтаешь породить сыновей, которым достанется королевский титул после твоей смерти.
— Нет! — возопил Реджинальд. — Ни слова правды!
Но правда в этом была, и не в одном слове, а во всех, во всех словах до единого…
Пак взглянул на детей:
— Вы все слышали его мысли. Он желает править страной. Но для этого у него не хватит ни ума, ни силы. — Он перевел взгляд на шерифа. — Все закончится тем, что ты будешь на побегушках у злобных чародеев, ибо из таких амбиций, какие владеют тобой, рождается анархия, безвластие.
Шериф не спускал глаз с Пака. Он понял, что дети и эльф услышали даже те мысли, которые он так старался скрыть. С упавшим сердцем он увидел во взглядах детей свою страшную участь.
— Как мы поступим с ним? — сурово вопросил Магнус.
Но тут его кто-то сильно ударил по лицу, и прямо перед его глазами возникло лезвие ножа.
— Стоять! Ни с места! — дохнув на мальчика чесночным духом, прокричал злодей. — Ах ты, колдовское отродье!
Магнус, скосив глаза вправо, увидел, что другой солдат схватил Корделию и приставил к ее животу меч, а третий поднял Грегори и держит его над головой. Магнусу стало так страшно за младшего брата, что он не утерпел и воспользовался приемом Лонтара — направил на воина, державшего Грегори, всю силу своей злости. Тот взвыл от страшной боли, выпустил малыша, схватился за голову. Мальчик плавно и легко, как перышко, опустился на землю.
Джеффри извивался и лягался, как мог, но его крепко держал четвертый солдат. Неожиданно от земли оторвался острый камень, подлетел ко второму солдату и пребольно стукнул его по лбу. Солдат выругался, пошатнулся, выронил меч. Корделия, не долго думая, побежала к тому воину, что держал Магнуса.
— Стой! — прокричал тот. — Еще шаг — и твой братец ослепнет!
Дети замерли.
Солдаты глядели на них злобно, но с опаской. И тут прозвучал приказ сержанта, и на поляну выбежали крестьяне и наставили на детей вилы.
Шериф довольно ухмыльнулся.
— Молодчина Бардольф! — похвалил он сержанта. — А теперь, Гарольд, развяжи-ка меня!
Один из воинов бросился к шерифу и быстро перерезал веревки, которыми был связан его командир. Шериф приподнялся, сел и растер затекшие запястья. Затем он ухватился за руку Гарольда и поднялся на ноги.
— Как они нашли нас? — подумал Джеффри.
От группы солдат отделился стройный молодой человек в камзоле глашатая. Он издевательски улыбался.
— Он — чародей! — в ужасе подумала Корделия.
Молодой человек отвесил ей насмешливый поклон:
— Дорльф Картер к вашим услугам, госпожа.
— Странно, что он назвал нам свое имя, — мрачно подумал Джеффри. — Ну ничего, придет время — и мы будем знать, кого отправить на виселицу.