— Что я слышу? — брезгливо фыркнул ди Медичи. — Вы лицемерите и распускаете сопли! Не ожидал от вас такого, Туан Логир!
Король зарделся и перевел взгляд на герцога.
— Нет ничего зазорного в том, чтобы поступить по велению Господа, милорд, и избежать убийства ближних. — Сказав так, Туан вновь обратился к архиепископу. — Так что же, есть ли путь к миру?
— Несомненно, есть, — отвечал архиепископ с каменным лицом. — Если вы отречетесь от вашей ереси и вступите в лоно Грамерайской Церкви.
Туан печально покачал головой:
— Этого, милорд, я сделать не могу. Почитаю греховным отречься от Римской Церкви ради собственной выгоды.
— Ваша выгода в том, чтобы отказаться от подчинения мне! — сверкнув глазами, воскликнул архиепископ. — О нет, для меня вы — человек, изменивший истинной вере!
Род сдвинул брови. Архиепископ вел себя на редкость нетипично. Он просто-таки на себя не был похож. Неужели внутри него всегда обитало чудовище, которое он столько времени держал на привязи? Или для такого поведения существовала какая-то другая, более очевидная причина?
— Можно было бы поразмышлять и относительно той выгоды, которой ищете вы, милорд. Насколько мне известно, ваши проповедники объявили о вашем указе, в котором вы позволяете священнослужителям жениться.
— В этом вопросе Рим всегда ошибался!
— Однако вслед за этой вестью пришла еще одна: весть о том, что вы помолвлены с леди Мейроуз Редцеринг, — прищурившись, негромко проговорил Род. — Можно поставить под вопрос то, какие мотивы руководили вами, милорд, когда вы подписывали свой указ. Как знать — быть может, вы позволили священникам жениться только ради того, чтобы удовлетворить собственную похоть.
— Лорд Чародей! — прошипел Туан, а архиепископ побледнел.
Не дав ему возразить, Род подлил масла в огонь:
— И если прочие ваши решения — всего лишь индульгенции для вас лично, то всему вашему расколу грош цена. Натуральное лицемерие, и больше ничего.
— Хватит! — прокричал архиепископ, развернул коня, обернулся и бросил через плечо: — Справедливость моих убеждений докажет оружие! Защищайтесь!
Герцог, довольно улыбаясь, проводил архиепископа взглядом, оглянулся и насмешливо поклонился Туану.
— Превосходные слова о мире, милорд. — Он взглянул на Рода. — А вам легко было оскорбить человека, у которого недостает умения защитить свою честь, лорд Чародей. Я с радостью сражусь с вами вместо него. Ну, вы готовы выйти на поединок со мной? Пусть за ним наблюдают оба войска!
— Как только будут завершены переговоры, — поджав губы, ответил Род, — мы встретимся с вами в указанном вами месте.
Герцог удивленно вздернул брови, широко улыбнулся и поклонился, затем пришпорил своего скакуна, развернулся и погнал коня галопом к своему войску.
Туан тоже развернул свою боевую лошадь и устремил взгляд туда, где выстроились готовые к бою рыцари.
— И чего же вы добились, лорд Чародей?
— Надеюсь, я добился того, что наши противники допустили ряд глупейших ошибок, ваше величество. Взбешенный полководец не слишком хорошо мыслит.
Туан резко взглянул на него, подумал и понимающе кивнул:
— Мне следовало догадаться, что вы не просто так лезете на рожон. И все же я крайне огорчен тем, что нам не удалось решить спор мирным путем.
— Да, но вы старались, как могли. Теперь ваша совесть чиста, так что наслаждайтесь боем!
Туан озадаченно уставился на Рода, а в следующее мгновение его губы расплылись в улыбке.
— Что ж, я думаю, по меньшей мере бой будет волнующим. — Он обозрел свое войско, высоко поднял голову, сверкнул глазами. — Вперед, лорд Чародей! Если нам суждено драться, будем драться на совесть!
С этими словами он пришпорил коня и пустил его быстрым галопом.
Род последовал за Туаном, еле слышно проговорив:
— О’кей. Вот как все обернулось. Но по крайней мере я хотя бы не сделал хуже, чем было!
— А теперь давай поскорее одержим победу, Род, — отозвался Векс. — Чем короче будет бой, тем меньше будет жертв.
Род придержал коня и остановился между королем, который уже отдавал приказы гонцам, и отцом Мак Ги. Тот встретил Рода испытующим взглядом.
— Ну что, удалось нам неопровержимо доказать, что местные жители не способны самостоятельно решить свой спор?
— Да, черт подери! — буркнул Род, смутился и добавил: — О… прошу прощения, святой отец.
— Не извиняйтесь. Но как хотелось бы соорудить плотину на пути этого бурного потока… — Мак Ги прищурился и устремил взгляд в сторону войска мятежников. — На самом деле, пожалуй, стоит попробовать… Н-но! — Он пришпорил коня и во весь опор поскакал к армии противника.
— Что за… Вернитесь!!! — крикнул Род, закрыл лицо ладонью и застонал.
— Что это с отцом Мак Ги? — ошарашенно проговорил Туан. — Он что, рассудка лишился?
— Нет, ваше величество. Он всего лишь рассвирепел.
— Безбожный отступник! — выкрикнул отец Мак Ги на скаку. — Иуда!
Архиепископ, еще не успевший добраться до передовых шеренг своей армии, изумленно обернулся, увидел всадника в монашеской сутане, и побледнел.
Леди Мейроуз, стоявшая на холме позади войска, тоже сильно побледнела, вогнала шпоры в бока своей скаковой лошади и закричала:
— Расступитесь! Пропустите меня! Я должна выехать ему навстречу, иначе всему конец!
Воины расступились, движимые более изумлением, нежели послушанием.
Архиепископ дышал, как рыба, выброшенная на берег.
— Неужто вы позволите какому-то монаху укорять и оскорблять вас? — требовательно воскликнул ди Медичи. — Воспряньте духом, милорд! Вы погубите и себя, и нас! Вы должны сурово отчитать этого человека!
Архиепископ закрыл рот, поджал губы и погнал коня навстречу Мак Ги.
— Прочь с дороги, самозванец! Кто ты такой, чтобы укорять своего архиепископа?!
— Вы отлично знаете, кто я такой! — в гневе вскричал Мак Ги. — Я Моррис Мак Ги, глава ордена Святого Видикона Катодского! На колени перед тем, кто старше тебя, лживый прелат!
Его слова были хорошо слышны и тому, и другому войску. Все воины до единого — и рыцари, и простые крестьяне — вытаращили глаза и раскрыли рты.
— Он сделал это! — воскликнул Туан. — Он дал всем понять лживость церковного раскола!
Однако архиепископ пока не сдавался:
— Это ты самозванец и лжец! Возможно, ты даже не священник! Никто никогда не видел главу ордена. Он никогда не бывал на Грамерае!
— А теперь он здесь! — Мак Ги резко выбросил вперед руку с вытянутым указательным пальцем. В лучах яркого утреннего солнца ослепительно сверкнул его перстень. — Вот мой перстень и вот моя печать!
Только архиепископу был отчетливо виден знак ордена: узкая медная полоска интегрального чипа — микросхемы в зажиме типа «крокодил», а рыцари обоих войск заметили только то, как архиепископ мертвенно побледнел.
— Это настоящий знак! — прошептал он. — Это перстень, изготовленный самим святым Видиконом! Как часто я видел его изображение в наших священных книгах, и оно же — на нашей печати!
Королевские воины не понимали, что происходит, но почувствовали, что дела идут на лад, и радостно вскричали.
Их голоса для герцога ди Медичи прозвучали победным кличем. Он в отчаянии стал озираться по сторонам, он был готов повести войско в бой, но заметил сомнение в глазах своих солдат и понял, что, если армия короля пойдет в атаку, они отступят. Движимый последней надеждой, Медичи воззвал к отряду монахов:
— Слушайте меня, люди Божьи! Вашему господину грозит опасность! Вперед, за мной, вызволим его!
Монахи переглянулись, перевели взгляды на архиепископа и Мак Ги и не тронулись с места.
— Я обезглавлю любого, кто откажется идти за мной! — вскричал ди Медичи и выхватил меч из ножен.
Монахи в страхе смотрели на него. Затем вперед вышел отец Ригорий. Один за другим следом за ним потянулись другие монахи.
Леди Мейроуз проскакала мимо них и, оказавшись рядом с архиепископом, придержала свою лошадь.
— Милорд, вспомните! Вспомните о прегрешениях Римской Церкви! О тех пороках, которым позволяет процветать Папа!
— Его святейшество не может никого силой заставить блюсти Заповеди, — громогласно возвестил в ответ отец Мак Ги. — Ибо Христос сказал: «Кесарю — кесарево!»
— Папа поощряет ростовщичество!
— Церковь никогда не одобряла займов под высокие проценты! — возразил Мак Ги.
— Он продает индульгенции!
— Папа говорит о том, что только молитвы и добрые дела — вера, надежда, милосердие — помогают верующим в достижении Царствия Небесного!
Ди Медичи подскакал к Мак Ги и воззрился на него снизу вверх, грозный и свирепый. Его конь заржал и встал на дыбы. Мак Ги одарил его коротким презрительным взглядом и вновь посмотрел на архиепископа.
— Вперед, рыцари! — гаркнул ди Медичи. — Вперед, милорды Флоренцо и Пердито! Проучите этих трусливых церковников, поставьте их на колени!
— Ни с места! — выкрикнули в унисон архиепископ и отец Мак Ги и развернулись к герцогу. Упомянутые ди Медичи графы смогли только переглянуться, охваченные страхом.
— Властью, данной мне Господом, повелеваю вам отступить! — во весь голос воскликнул архиепископ. — Не ваше дело вмешиваться в разговор священнослужителей!
Ди Медичи прищурился, на несколько мгновений задержал взгляд на архиепископе, затем кивнул и поворотил коня. А архиепископ с упавшим сердцем понял, что независимо от исхода сражения он утратил расположение герцога навсегда.
Вернувшись взглядом к отцу Мак Ги, он попытался спасти хотя бы то малое, что мог.
— Риму нет дела до Грамерая. Оттуда нам могут что-то приказать, не понимая, к чему приведут такие приказания!
— Папа так тревожится за ваш народ, что в свое время отправил на Грамерай отца Ювелла со срочной миссией и велел ему собрать как можно больше сведений о вашей стране, — прокричал в ответ отец Мак Ги. — А теперь он послал к вам меня, дабы я отдал вам распоряжения, основанные на полном понимании положения дел!