Юскевич, одетый в форму финского рабочего, издалека наблюдал за тем, как сначала уводили китайцев, а потом и за Зиновьевым, который вскоре ушёл в ту же сторону.
— Пора, — шепнул он своим людям. Один из них, переодетый полицейским, направился прямо к дому, а двое других стали проходить дворами, пряча лица под закрытыми кепками.
Полицейский постучал. Дверь никто не открыл. Увлечённый своими делами, Ленин ничего не слышал. Зиновьев имел ключ и стучать бы не стал, а соседям Ленин открывать не собирался. Но Зиновьев, уходя, забыл запереть дверь. «Полицейский» дёрнул дверь на себя, она открылась, он сделал знак двум подельникам и вошел внутрь.
Владимир Ильич, заслышав шаги в доме, поднял голову.
— Вы кто, товарищ?
— Я тебе не товарищ, и даже не полицейский! — сделав быстрый шаг, «полицейский» обрушил на голову Ленина удар пистолетной рукояткой. Но крепкий череп Ильича выдержал удар, он даже успел крикнуть, но был сразу сбит с ног и двумя ударами тяжёлого кулака приведён в бесчувственное состояние.
Общими усилиями Ленина одели и, выведя из дома под руки, как пьяного, усадили в нанятый экипаж. Повозка тронулась, увозя Ильича в неизвестность.
Тем временем Зиновьев, уплатив деньги, возвратился обратно. Китайцев с ним не отпустили, оставив до утра в полицейском участке. А сам он не стал возмущаться этим фактом и повернул обратно.
Дойдя до дома, он обратил внимание на то, что дверь оказалась подозрительно открыта. Он испугался, но найдя в себе силы, осторожно заглянул в дом. Он был пуст. В гостиной стулья были сдвинуты со своих мест, а также заметны следы поспешной сборки, но Ленина нигде не было, также как и его одежды.
— Испугался! Ушёл! Сбежал! — мысли вихрем закружились в голове у еврея-революционера. — А как же я? А что делать мне? Почему он уехал? Узнал что-то страшное? Что-то серьёзное!
Зиновьев стал лихорадочно собираться. Нашёл спрятанные в подоконнике деньги, собрал вещи, достал и спрятал под одежду наган. Оружие Зиновьев не любил, но сейчас это была необходимость.
Захлопнув дверь, он выскочил из дома и, наняв извозчика, отправился в Гельсингфорс. Там он немного позже был задержан по подозрению в убийстве Владимира Ульянова по доносу неизвестного лица.
Утром следующего дня в полицейском участке криминал-комиссар ещё раз пересчитал золотые монеты и, передав по две монеты в двадцать марок своим подчинённым, освободил китайцев из заключения. Его попросили проделать эти мероприятия уважаемые люди, обвинив русских в организации кражи, и заплатили за это. Русских финн не любил, а потому и согласился. Китайцев задержали, русских предупредили, а дальше — не его дело.
Между тем, Ленина довезли до ближайшего леса и дальше потащили в самую чащобу. Там был оборудован лесной лагерь одного из отрядов Юскевича. По пути Ильич пришёл в чувство.
— Куда вы меня ведёте и зачем? — Ленин пытался держаться мужественно, но куда там! Ведь его не вели в тюрьму или в участок. Рядом были незнакомые люди со зверскими рожами, и вели его явно не за грибами. Тело Владимира Ильича стала бить нервная дрожь. В лесу кое-где были проталины, но в основном еще лежал снег, было промозгло и холодно.
Широкие проталины сменялись осевшим снегом. Вокруг деревьев были вытаявшие круги. Стволы берёз и осин чернели влажной корой. Весна ещё не затронула своим дыханием лес, но её признаки уже явно чувствовались в воздухе. Стали просыпаться первые клещи. Голодные и злые, они искали, к кому бы присосаться и напиться свежей крови, чтобы выкормить с её помощью своё потомство. А те, в свою очередь, также по весне стали бы пить кровь всех живых.
Ленина привели в лагерь, усадив на охапку лапника, сваленного близ жарко горевшего костра. Юскевич, насмешливо глядя на главного большевика, подкидывал в костёр мелкие веточки хвои. Они, быстро сгорая, шипели и плевались мелкими искорками, обдавая лица всех сидящих вокруг костра запахом смолы и горького дыма сгоревшей хвои.
— Кто вы и зачем притащили меня сюда? — обратился к нему Ленин.
— Чернокнижники, — усмехнулся ему в лицо Юскевич. — Беса из тебя будем изгонять. Красного беса. Ты одержим мировой революцией, а это плохо, это очень плохо. Но не для нас, а для тебя. Беса надо выгнать, как это сделать, мы ещё не знаем, но попытаемся.
— Вы сумасшедшие! — Ленин обрёл уверенность. «Сумасшедшие прохиндеи!» — промелькнула у него мысль. — Я лидер партии большевиков, меня знают лично в Петросовете. Да что там Петросовет, весь Петроград меня знает.
— Весьма похвально, а мы видим в тебе беса и будем его изгонять, — с сумасшедшим смехом заявил ему на это Юскевич. — Здесь, в лесу, мы устроим обряд староверов. Лесные боги нам помогут в этом: и Перун, и Ярило будут нашими свидетелями, а Макошь решит, какой смертью тебе погибнуть.
Ленин побледнел и попытался вскочить и убежать, но его поймали и привели обратно к костру.
— Что же ты, мил человек, убегаешь. Или это бес мирового интернационализма в тебе сбежать пытается? — издеваясь, вопрошал Юскевич-Красковский. — Чует чёрт, что изгонять мы его пришли. А может, ты сам исповедаешься, кто тебе платил и зачем ты в Россию приехал?
— Ничего я вам не скажу! — завопил Ленин и снова попытался сбежать.
— Ясно. Плохие мы экзорцисты. Да, Рваный? — обратился Юскевич к одному из своих людей. Это был широкий и крепкий на вид мужик, чьё тело, скрытое под одеждой, было располосовано несколькими шрамами.
— Кончать его надо, Белый, а то сбежит. Я таких знаю, сморчок сморчком, а выживет, даже если будет голым в тайге.
— Не хочешь ты в историю…
— И на хрена мне твоя история, Белый? Кончать его надо, — снова повторил Рваный и попробовал пальцем остроту лезвия топора.
— Грубый ты и, к тому же, мужлан. Рваный, не доверю я тебе такое дело, вон лучше пусть этим займётся Безбожник. Эй, Безбожник, смогёшь?
— А чё не смочь, — ответил другой мужик в солдатской шинели. — Раз и всё, этот экзорцизм пойдёт и поедет.
Безбожник достал из кармана шинели револьвер и, не стесняясь никого, без всякого предупреждения и перехода от спокойствия к агрессии, резко выстрелил три раза в грудь Ленина, который успел вскочить на ноги и тут же рухнул телом прямо в костёр, подняв вверх сноп искр.
Юскевич отшатнулся.
— Сколько раз тебе говорить, придурок, что так делать нельзя.
— А сам ты придурок, — немедленно отозвался Безбожник, — ты просил, я убил, хочешь и тебя убью? — и Безбожник улыбнулся ему щербатой улыбкой. Но внезапно его голова разошлась на две половинки. Это топор Рваного, прочертив короткую дугу, с размаху опустился на голову Безбожника, расколов её.
Юскевич, медленно протерев от брызг крови и мозгов лицо, сказал.
— Опять твои шуточки, Рваный.
— Какие шуточки, всё серьёзно, — пробурчал в ответ Рваный и стал очищать полой шинели лезвие топора от крови и волос, оставшихся на нём.
— Придётся их вдвоём похоронить, — сказал Юскевич и, перевернув лицом Ульянова, сбросил его с кострища. — Убит, — констатировал он смерть. — Зови фотографа.
Наскоро обученный фотоделу, боевик Юскевича сделал несколько снимков тела в разных ракурсах, после чего ушёл.
— Где захороним? — спросил Юскевич у Рваного.
— В болоте. Есть тут рядом одно, оно хоть и не оттаяло совсем, но тела примет, да и схоронит навсегда. Может, когда и найдут, но уж точно не в этом году.
— А, ну тогда хорошо! — и, распорядившись насчёт этого, Белый пошёл вместе с Рваным. Несколько боевиков, взяв оба трупа за руки и ноги, понесли их следом. Идти было довольно далеко, и процессия была вынуждена периодически останавливаться на отдых, потому как носильщики ругали и материли покойников за их мёртвую неподъёмную тяжесть.
— Эх, и тяжёл этот башковитый, — кивнув на тело Ленина, сказал один из носильщиков.
— И не говори, братан!
Наконец они добрели до болота и спустили в воду оба трупа. Посмотрев на пузырьки воздуха и белые лица, погружавшиеся в чёрную воду, они развернулись и пошли обратно.
— А лысый-то, прям, как живой из-под воды смотрел.
— Да уж, — ответил второй, и весь отряд быстро зашагал обратно в лагерь. Еле успели затихнуть их шаги, как из-под воды показалось лицо Ильича. Судорожно цепляясь пальцами за кусочки льда, намерзшего по краям полыньи в болоте, он пытался выбраться из неё.
Его тело, простреленное в нескольких местах, продолжало сопротивляться и стремилось выжить, несмотря на полученные раны. Силы его оскудевали, а пальцы по-прежнему не могли зацепиться за что-то весомое, обламывая лёд.
После долгой изнурительной борьбы, скованные холодом пальцы напряглись из последних сил, рот сделал мощный вдох, и Ленин смог рухнуть грудью на твёрдую поверхность. Заскользив руками по мерзлой земле, он пополз вперёд, оставляя за собой кровавый след.
Пара посмертных фотографий Ильича были бережно упакованы в обёрточную бумагу и спрятаны на дне обычного дощатого чемоданчика. Их привезли в Петроград и передали через посредников Керенскому. На фото была чернилами указана дата — 22 апреля 1917 года.
— Весьма символично, — проговорил вслух Керенский и, выдвинув ящик стола, достал копию досье Ленина, открыл папку и аккуратно вложил в документы две полученные фотографии.
Тем временем, сначала финские газеты, а потом и Петроградские, стали печатать материалы о предполагаемой гибели Ленина, рассматривая вариант как обычного бегства, так и необъяснимого исчезновения. Выдвигались разные версии, одна из которых зажила своей жизнью, рассказывая о внутрипартийных разборках. Её усиливал и тот факт, что в Гельсингфорсе был пойман и арестован соратник Ленина Зиновьев, который подтверждал исчезновение Ленина, но отрицал всякую свою к этому причастность.
Но событий в политической жизни страны было столько, что это происшествие уже носило скорее рядовой характер, чем экстраординарный. Гоц, Нахамкис, Чхеидзе, Церетели, Чернов, и теперь ещё и Ленин; список потерь революционных лидеров продолжали второстепенные лица, имена которых были не так известны, как например, имя Каменева или Сталина, но они там тоже присутствовали.