— Господа, нам нужно искать нового военного министра, — проговорил растерянно князь Львов.
Керенский передёрнул плечами.
— Раз господин Гучков не смог справиться со своим постом, то тогда справлюсь я. И я готов стать военным и морским министром.
— А кто будет министром юстиции и МВД?
— Я предлагаю Скарятина. А пост МВД оставлю за собой. У меня там есть те, на кого можно опереться, господа.
Милюков откинулся на спинку кресла, насмешливо проговорив.
— Господа! Господин Керенский активно рвётся к власти, несмотря ни на что. Завтра вас, возможно, убьют, а вы уже примеряете для себя новый портфель.
— Завтра, возможно, что убьют как раз вас, а не меня, господин Милюков. Вы ведь видели, что солдаты и матросы очень сильно настроены против вас, или вы в этом сомневаетесь? Так недолго и штык под ребро получить или пулю в глаз. Вам стоить позаботиться о своём здоровье, уважаемый господин министр.
— Вы мне угрожаете? — вскочил со своего места Милюков.
— Причём здесь я? Не я же писал эту ноту и не я возглавлял митинг. Все вопросы к Скобелеву. Можете разбираться с ним, если вам будет угодно. Или вы тоже хотите вызвать меня на дуэль? — и Керенский, холодно улыбаясь, погладил рукоятку пистолета.
— Я понял вас! — и Милюков опустился обратно на стул, замолчав.
Все снова загалдели, совещание быстро превратилось в мини-митинг. Страсти закипели и также быстро угасли, сойдя на нет. Милюков молча слушающий и напряжённо думающий, видимо, принял для себя решение, и это было очевидно после действий Гучкова.
— Господа! Я тоже складываю с себя полномочия. Вам, господин Председатель, стоит теперь искать не одного, а двух министров. Я ухожу под давлением непреодолимых обстоятельств и явных угроз! — и Милюков, произнося последние слова, кивнул на Керенского. Тот лишь пожал плечами.
— Правильное решение. Но я не уйду. Главой МИДа я не собираюсь становиться, но ваше решение поддерживаю целиком и полностью. Вы исчерпали себя и должны уйти. Политические импотенты в правительстве нам не нужны. Они лишние…
— Что?! Что вы сказали? — вскричал Милюков, снова вскакивая со своего стула.
— Сядьте, — зло посмотрел на него Керенский. — Я сказал, что нам не нужны политические импотенты, коими вы с Гучковым и являетесь, и чтобы вам не было одиноко, я вас тоже вызываю на дуэль. А так как вы у него секундант, то потрудитесь найти себе двух других секундантов, для себя и для своего товарища. А я уж позабочусь о своих сам, у меня много подходящих для этого кандидатур. Какая разница, убить одного или двоих, экая мелочь, право.
Керенский наигранно цинично сказал последнюю фразу и скривил губы в презрительной улыбке, пристально глядя в глаза Милюкову. Тот отчётливо побледнел, но нашёл в себе силы ответить.
— Я принимаю ваш вызов, завтра в 14.00 во внутреннем сквере Зимнего дворца.
— Спасибо, буду! — Керенский отвернулся, а Милюков резко схватил свои документы и быстрым шагом вышел из кабинета.
— Господа, господа! — беспомощно произнёс князь Львов.
Керенский встал, и ни на кого не глядя, покинул кабинет вслед за Милюковым. Ему ещё многое надо было сделать. Был, конечно, соблазн покончить со всем этим табором здесь и сейчас, но спешка необходима лишь для ловли блох, а не в многоходовой политической комбинации.
Пока все нити событий находились в его руках. Почти все, если быть честным перед собой. Корнилова заставили сдать свой пост начальника Петроградского гарнизона, и он уехал. Гучков и Милюков покинули свои посты. Завтра его ждала дуэль с обоими, но Керенский не волновался.
Эти двое будут сильно удивлены, но это их проблемы. Нужно дать возможность Временному правительству устоять до второго кризиса, а уж потом брать в свои руки власть. Или сделать это чуть раньше, если на то будут определённые обстоятельства. Время покажет.
Путь Керенского лежал в Петросовет. Добравшись, он вошёл в истерзанный пулями холл бывшего дворца. Зданию требовалась кардинальная реставрация, но, видимо, архитектор, построивший его, вложил в это детище весь свой гений, а то и душу, и оно ещё держалось, несмотря на бой, бушевавший в нём пару недель назад.
Часть помещений, всё же, отлично сохранились, и в них размещались остатки Петросовета и Исполком Государственной думы, которая ничего уже не решала, и которой по факту больше не было.
Керенский искал Скобелева. Найдя, он отвёл его в отдельный кабинет и предложил переговорить с глазу на глаз.
— Матвей, я предлагаю тебе должность министра иностранных дел.
— Ты? Ты мне предлагаешь должность министра иностранных дел? А как же Милюков?
— Только что он подал в отставку.
— Тогда зачем мне становиться министром?
— Хочешь стать Председателем Петросовета?
— А почему бы и нет? — с вызовом ответил Скобелев.
— Потому что дни его сочтены.
— Это почему ещё?
— Потому, что он себя исчерпал. Оглянись вокруг, половина его членов уничтожена, половина разбежалась, а оставшаяся часть не понимает, что творит.
— Ну и что, мы всё ещё сильны. Да, здесь мы имеем огромные потери, но в других городах Советы солдатских и рабочих депутатов чрезвычайно сильны. Мы — сила!
«А тебе — могила!», — подумал про себя Керенский. Вслух же он сказал.
— И, всё же, Матвей, соглашайся. Я бы тебе очень советовал эту должность. На ней ты будешь в своей стихии. Ты же хотел указывать своё мнение всем иностранцам. Теперь тебе предоставляется прекрасная возможность для этого. Соглашайся!
— Нет, у меня другие планы!
— У меня тоже ПЛАНЫ. И тебя в них в качестве лидера Петросовета нет, если до тебя это ещё не дошло.
— Посмотрим, что скажут наши товарищи. Всё решится голосованием, ты слишком отдалился, Александр Фёдорович, от нас и глупо тебя ставить Председателем Петросовета, очень глупо.
«Глупо оставлять Петросовет как надвластную структуру», — снова подумал про себя Керенский. И особенно глупо слушать глупые речи глупых людей, не понимающих, что не они совершили революцию и не им её возглавлять.
— То есть, всё решат выборы. А ты отказываешься идти в министры?
— Да!
— А когда выборы будут?
— Третьего мая, не позже.
«Значит, время ещё есть», — ухмыльнулся про себя Керенский.
— Хорошо, тогда да победит сильнейший!
— Сильнейший и только сильнейший, — ответил ему Скобелев и они разошлись.
— Наглый идиот, придурок, опять вас надо всех уничтожать. Да что же это такое? — бормотал про себя Керенский, не обращая никакого внимания на проходящих мимо людей и на свою молчаливую охрану.
«Ну, так, значит, так», — решил Керенский для себя и, усевшись в автомобиль, поехал в Смольный. Там его уже ждал вызванный заранее генерал Секретёв.
— Ну что, Павел Иванович, ждёте?
— Жду! — кратко ответил генерал и одёрнул свой мундир.
— Это хорошо. Вы знаете, зачем я вас вызвал?
— Нет.
— Вы пока возглавляете небольшой отряд броневиков, но это не ваш уровень. Я планирую вас поставить во главе бронетанковой службы транспортной полиции, а потом и всех объединённых бронетанковых сил министерства внутренних дел.
Кстати, должен вам сообщить, что только что месье Гучков сложил с себя полномочия военного и морского министра. Как вам такой поворот?
— Эээ, очень неожиданно.
— Ну, почему же. Весьма ожидаемо. Он и сам понял уже, что в качестве военного министра, он как петух на насесте, ни яиц отложить, ни их высидеть. Да и всё гадкое, что он мог сделать, он сделал. Честь ему и хвала. Теперь дело за мной.
— Эээ, почему за вами?
— Потому что я предложил себя на данные посты.
— Но как же нынешние ваши?
— Это не ваши проблемы, генерал. Я разберусь!
— Тогда не лучше ли будет, господин министр, немного обождать и назначить меня опять начальником бронетанковых сил русской армии.
— Нет, не лучше.
— ???
— Отвечаю на ваш невысказанный вопрос, господин генерал. Это из-за того, что все боеспособные отряды будут выводиться из состава армий и передаваться вам. Конечно, не все, но многие. А, кроме того, вся вновь поступающая техника с заводов или от союзников будет немедленно передаваться вам.
А вот уже ваша задача — их размазать по трём моим структурам и, в то же время, собрать в единый кулак. Этот броневой кулак должен всегда быть в состоянии ударить в то место, которое понадобится мне. С этой целью вам предстоит создать возле каждой крупной железнодорожной станции склад горюче-смазочных материалов для техники.
Ваши отряды должны быть высокомобильными и боеспособными. Армия действительно деградировала, и я не буду рисковать. Вы должны набрать только наиболее стойких солдат и не допускать их агитации любыми доступными вам средствами. Силы МВД должны быть качественно лучше, чем армии.
И я хотел у вас спросить, да только всё некогда и некогда.
— Я вас слушаю, господин министр, — уважительно ответил Секретёв.
— Кто такие самокатчики?
Секретёв удивился.
— Ммм, это, как вы уже выразились, высокомобильные подразделения, передвигающиеся на велосипедах.
— И что, они так и идут на них в бой, одной рукой держась за руль, а другой за винтовку?
— Нет, самокаты они используют для того, чтобы как можно быстрее вступить в бой, где оставляют свои велосипеды на передовой и идут в атаку. Это высокомобильный резерв, который можно быстро перекидывать на опасные направления. Не всегда хватает кавалерийских частей. И не везде, там, где может пройти человек, пройдёт лошадь. Увы…
— Яснооо, — протянул Керенский. — Тогда насчёт самокатов. Смотрите! — и Керенский, схватив чистый лист бумаги, стал на нём чертить обыкновенный детский самокат, простой и понятный.
— Вот такие, их можно быстро сделать и заказать, или у нас, или у союзников. Думаю, что месяца на это чудо хватит. Тут главное, чтобы подшипники были крепкими и колёса толстыми. Они будут лучше и удобнее велосипедов, а слово «самокат» как нельзя лучше подходит для них. Как вам?