Лифт остановился на шестом этаже. Дрейтон Уилер прошел по коридору, остановился и попытался открыть дверь карточкой-ключом.
Ридер замигал красным.
— Черт! — Мешала коробка под левой рукой. Он снова сунул карточку в ридер, на этот раз нужной стороной, и огонек сменился на зеленый.
Он пинком открыл дверь, переступил порог, прошел, пошатываясь, к двум стоящим рядом кроватям и с облегчением бросил на одну из них весь свой багаж.
Надо принять душ. Съесть что-то. Но в первую очередь все проверить, убедиться, что эти олухи продали ему то, что надо.
Он повесил на дверь табличку «не беспокоить», запер дверь на задвижку, вскрыл первый пакет, достал автомобильный аккумулятор и поставил его на валявшийся на круглом столике журнал «Суссекс лайф». Из другого пакета были извлечены шесть термометров и монтировка. За ними последовала бутылка соляной кислоты, замаскированная ярлычком с надписью «растворитель». Ее Дрейтон поставил на другой журнал, «Весь Брайтон». Вторая бутылка содержала хлор. Последняя покупка была из «Мазеркэйр».
Отступив в сторонку, он оглядел все и улыбнулся. Когда умираешь, тебе уже не о чем беспокоиться, и это замечательно. В голове вертелась цитата, но имя автора выскакивало из памяти, никак не давалось.
«Мечта о смерти — для тех, в чьем сердце страх; мертвым больше нечего бояться».
А ведь верно сказано. Да, верно. Знаешь ли ты эту цитату, Ларри Брукер? Максим Броуди? Гея Лафайет?
Знаете ли вы, с кем имеете дело?
С человеком, который ничего больше не боится!
С человеком, располагающим всем необходимым для изготовления дихлорида ртути. И знающим, как это сделать!
Прежде чем стать хреновым сценаристом, он был вполне успешным химиком-технологом.
Дихлорид ртути — это не соль, но линейная трехатомная молекула. Отсюда его свойства.
А вы это знали? Ларри Брукер? Максим Броуди? И ты, стерва, Гея Лафайет?
Скоро узнаете.
Зазвонил телефон. Он ответил резко — сейчас все, что отвлекало, раздражало.
Приветливый женский голос произнес:
— Джерри Бакстер?
Он вспомнил этот голос.
— Да.
— Вы не пришли сегодня на примерку. Я хотела бы уточнить, вас еще интересует наше предложение по съемкам в «Королевской любовнице»?
Дрейтон Уилер сдержал раздражение.
— Извините. У меня была важная встреча.
— Все в порядке, Джерри. Без проблем. Если погода не помешает, съемки начнутся возле Павильона в понедельник утром. Сможете подойти завтра?
Он задумался, а потому ответил не сразу.
— Конечно.
69
Свободное парковочное место Клио нашла в двух улицах от дома. Был вечер пятницы, и часы показывали начало шестого. Дождь прекратился, ветерок расчищал небо от туч. Смертельно усталая, но счастливая, она выбралась из своего компактного «ауди». Впереди целый уик-энд! Словно в ответ на ее настроение, ребенок двинул ножкой.
— Ты тоже доволен, а, Пузырь?
Клио взяла с сиденья сумочку, заперла дверцу и неторопливо направилась к дому, совершенно не подозревая, что из взятого напрокат «фольксвагена», следовавшего за «ауди» от самого морга, за ней наблюдает пара глаз.
— Warum starrst du die dicke Frau ап?[11] — спросил мальчик.
Женщина за рулем ответила по-немецки:
— Она не толстая, милый. Она носит ребеночка.
— Чьего ребеночка? — спросил мальчик по-немецки.
Она не ответила, провожая женщину полным ненависти взглядом.
— Чьего ребеночка, мама?
Она молчала, прислушиваясь к тому вихрю эмоций, что поднялся где-то в глубине ее души.
— Подожди здесь. Я сейчас вернусь.
Она вышла из машины и зашагала по улице, миновав опустевшее «ауди». Потом, стараясь сохранить беспечный вид и не привлечь к себе внимания, повернулась к машине Клио.
На капоте лежал тонкий слой пыли, кое-где оставили свой след чайки. Крышу починили наспех, заклеив порез клейкой лентой. Но слова, процарапанные на бампере, были на месте и читались вполне ясно.
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ШЛЮХА. ТВОЙ РЕБЕНОК СЛЕДУЮЩИЙ.
70
Анна расхаживала по своему музею, целиком и полностью посвященному Гее, с бокалом мартини в руке. Сегодня она пила — совершенно сознательно и намеренно — другой коктейль, «Манхэттен». Две части бурбона, одна красного мартини, немного ангостуры и вишенка-мараскина на стебельке — все в бокале мартини.
Она пила его назло Гее.
Пила, чтобы напиться.
Третий мартини за вечер. Сегодня пятница. На работу завтра не надо. Так что можно надраться вдрызг.
В среду ее оскорбили и унизили так, как никогда не оскорбляли и не унижали за всю жизнь. У нее до сих пор горело лицо. В ушах до сих пор стоял смех свидетелей ее позора.
Остановившись перед картонной фигурой кумира, Анна долго смотрела в голубые глаза.
— Что не так? А? Скажи! Я твоя фанатка. Я — Номер Первый. Как же ты могла отвернуться от меня? Ответь, почему? Эй? Слышишь? Нашла кого-то другого? Кого-то, кому ты дороже, чем мне?
Нет, такое невозможно.
Никак.
— Я живу только ради тебя. Неужели ты этого не знаешь? Неужели тебе наплевать? Кроме тебя, меня никто не любит. Ты — единственная.
В левой руке у нее был нож. Кукри. Кривой нож, привезенный кем-то из ее предков из далекого Непала. Нож, взятый у мертвого солдата-гуркха. Гуркхи были смелым народом и не боялись смерти.
Если человек говорит, что не боится умереть, то этот человек либо лжет, либо он — гуркх.
А что ты об этом думаешь, Гея? Ты лжешь? Или ты — гуркх?
Или, может, ты просто выскочка, взлетевшая из Уайтхоука и слишком много о себе возомнившая? Зазнайка, не желающая даже признавать своих поклонников?
Она медленно спустилась по крутым деревянным ступенькам, прошла в кухню и вылила в бокал то, что еще оставалось в серебристом шейкере. Потом снова поднялась в святилище.
— За тебя, Гея! И скажи, тебе было хорошо позавчера, когда ты так обошлась со мной? А? Скажи мне. Кто вознес тебя так высоко? Кто поставил пьедестал? Ты когда-нибудь думала об этом? Ты так часто на меня смотрела. Я видела в «Топ Гире», как ты смотрела на меня. И в других программах тоже. Так кто же тогда дал тебе право обращаться со мной, как… как с дрянью… как… как с последней швалью? Скажи, мне интересно. Твоя поклонница, твоя фанатка Номер Один хочет знать.
— Скажи.
— Скажи.
— Скажи.
71
В пятницу, на вечернем инструктаже, Гленн Брэнсон выбрал место с таким расчетом, чтобы видеть Беллу. Как обычно, они с Норманом Поттингом сидели порознь, так что зрительный контакт между ними был затруднен. Опытные детективы, они, конечно, тщательно все продумали. Интересно, с каких пор у них это? Сам Поттинг сравнительно недавно женился в четвертый раз на какой-то тайке, которая успела значительно облегчить его кошелек.
Белла бросила в рот конфетку. Она не была красивой, но что-то в ней цепляло его. Душевность, теплота, трогательная уязвимость… Иногда ему хотелось взять ее на руки, прижать к себе. Еще несколько дней назад он думал, что может предложить ей нечто лучшее, чем унылая жизнь с больной матерью, но внезапно ситуация изменилась. Поттинг не тот человек, который ей нужен. Гленн посмотрел на удачливого соперника. И самодовольно усмехнулся.
Ох, Белла, как ты могла запасть на него?
— Гленн? Эй, Гленн?
Он вздрогнул, с опозданием поняв, что Рой Грейс обращается к нему, а он понятия не имеет, о чем речь.
— Прошу прощения, шеф, отвлекся.
— С возвращением с планеты Зог!
Среди присутствующих послышались смешки.
— Долгий день, а? — осведомился Поттинг. Его слова резанули Гленна Брэнсона словно ножом.
— Я спрашивал насчет анализов ДНК по четырем конечностям. — Грейс заглянул в свои записки. — Ты говорил, что лаборатория должна прислать заключение сегодня?
Сержант кивнул:
— Да. Заключение я получил. — Он открыл папку. — Зачитать все, шеф?
Грейс покачал головой. Для большинства полицейских, включая и его самого, заключение по анализу ДНК было чем-то загадочным и малопонятным, откровением из доступного лишь посвященным мира тайных знаний. Вообще-то в школе он преуспевал разве что в регби и беге.
— Достаточно самого основного.
— О’кей. Итак, все четыре конечности принадлежат одному телу и с вероятностью миллион к одному — туловищу нашего неизвестного.
— Хорошо. Итак, в нашей мозаике еще один пазл нашел свое место. Теперь не хватает только головы.
— Может, мы ищем парня, потерявшего голову из-за женщины, — предположил Поттинг и, довольный собой, расхохотался.
— Уж тебе ли не знать! — прикрикнула на него Белла.
Поттинг покраснел и опустил глаза. Для всех присутствующих ее реплика была всего лишь реакцией на собственные неудачи Поттинга в браке, и только Гленн знал, что стоит за ней.
— Не к месту, Норман, — пожурил детектива Грейс.
— Извините, босс. — Поттинг робко ухмыльнулся, но на него уже никто не реагировал.
Хороший ведь детектив, подумал, глядя на Поттинга, Грейс, но эти его шуточки порой так раздражают. Да и в данном расследовании мог бы работать получше.
— Один вопрос все-таки остается, — продолжал Гленн Брэнсон, отбросив посторонние мысли. — Мы знаем, что преступник избавился от туловища много месяцев назад, и процесс разложения зашел достаточно далеко. А вот конечности относительно свежие.
— Скорее всего, Даррен Уоллес был прав, предположив, что они хранились в замороженном виде, — заметил Дэвид Грин.
— А разве патолог определить не может? — спросила Белла Мой.
Гленн покачал головой:
— Не так все просто. Замораживание ведет к повреждению клеток, но, чтобы определить это, требуется некоторое время.
— И о чем это нам говорит? — Грейс обращался уже ко всей группе. — Почему от туловища избавились давно, а от конечностей буквально пару дней назад?