– От этого умирают? – спрашиваешь ты.
– Обычно нет…
А ты, Берто, умер. Ты этого не заслужил! Но не переживай, я вычищу твою могилу.
28 августа. Пятница
За несколько секунд до телефонного звонка Стуки почувствовал запах чая. Он открыл глаза, пытаясь понять, который теперь час. За окном только-только начинало светать.
Дядя Сайрус всю ночь читал досье.
– Самый деликатный момент – на каком топливе мы печем торт из цемента.
Сонному Стуки показалось, что над телефонной трубкой струился пар, как над стаканом с чаем.
– Дядя, ты говоришь о горючих материалах?
– Да, но речь не идет о древесине дуба, и даже не о соломе.
– А о чем?
– В материалах, которые ты мне дал, написано: нефтяной битум, кокс и мазут.
И здесь нефть! Дядя Сайрус не смог сдержать гневного возгласа: от нее все несчастья Ирана.
– Кроме того, в печи бросают покрышки, а еще используют метан. Совсем немного, только чтобы разгорелось.
– Сайрус, о чем ты говоришь?
– Господин Мосаддег не разрешил бы, чтобы на иранском цементном заводе жгли покрышки.
– Господин Мосаддег был свергнут с поста премьер-министра в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году в результате государственного переворота. Думаю, ему было не до цементных заводов.
– В любом случае, если что-то жечь, газообразные продукты сжигания попадают в воздух. Это законы физики.
– Именно так, дядя!
– Мы тоже иногда выделяем газы.
– Да, но я не думаю, что они так же вредны, как выбросы цементного завода. Это ведь почти как мусоросжигатель. Антимама! Это же не цементный, а мусоросжигательный завод!
– В Иране господин Мосаддег никогда бы не позволил построить мусоросжигательный завод.
Стуки отправился в полицейское управление, чтобы еще раз просмотреть свои записи в корзине для вопросов. От Ландрулли он узнал, что осмотр комиссаром виллы графа Анчилотто ни к чему не привел. Никаких следов пистолета. К тому же полицейским пришлось выдержать атаку свирепой, как ягуар, синьоры Салватьерры, которая обвинила их в коррупции и назвала обыск актом жестокого беззакония.
– Она их впустила? – удивился Стуки.
– В конце концов синьоре пришлось это сделать. Но коллеги должны были передвигаться, плотно прижимаясь к стене. Она орала как сумасшедшая над каждым открытым ящиком.
«Антимама!»
Инспектор никогда еще не находился в таком затруднительном положении. Возможно, он задавал себе не те вопросы?
– Послушай, Ландрулли, агент Малвестио увлекается велоспортом, так?
– Не просто увлекается. Он фанатик.
– Давай попросим его одолжить нам пару велосипедов и все необходимое для их транспортировки.
– Другими словами, вам нужна его машина.
– Да.
– А для чего?
– Для велосипедной прогулки, – сказал Стуки, – на цементный завод.
Без велосипедных костюмов, но в шлемах, на которых настоял агент Малвестио, Стуки и Ландрулли были похожи на двух биржевых маклеров Нью-Йорка в день всеобщей транспортной забастовки. Изучив маршрут по карте, они доехали до цементного завода и покатили дальше, пытаясь догадаться, куда мог поехать инженер Спеджорин в тот роковой вечер. Следуя за ходом своей мысли, Стуки исключил некоторые направления. Ландрулли, который не привык ездить на велосипеде, с трудом держался в седле, и время от времени его заносило в сторону. Поэтому инспектор велел агенту ехать рядом с ним с внутренней стороны дороги.
– Нужно ехать гуськом, – сказал Ландрулли.
– Правильно! Но так сразу поймут, что мы полицейские, потому что все велосипедисты ездят рядом друг с другом, а иначе какое в этом удовольствие? Надо же чем-то бесить автомобилистов.
Инспектор Стуки стал быстро крутить педали, оставляя позади повороты, маленькие развилки, небольшие подъемы и тенистые места. Ему не приходилось часто ездить на велосипеде. Когда он был маленьким – да, особенно с отцом, когда тот возвращался из очередной геологической экспедиции с другого конца света.
– Мне платят за то, чтобы я собирал и пробовал на вкус камни по всему миру, – говорил он сынишке, – чтобы узнать, есть ли среди них шоколадные.
– Бывают камни из шоколада?
– Еще бы! – отвечал геолог.
Потом они хватали велосипеды и мчались на пляж. Его отец ездил так быстро, что у маленького Стуки начинало колоть в боку, но он не сдавался и не прекращал гонку. Никогда не надо переставать собирать камни, а иначе как человечество узнает, какие из них шоколадные?
Среди каштановых деревьев по бокам дороги иногда мелькали опрятные домики. Нужно было быть осторожными на спусках. Ландрулли наклонялся над рулем велосипеда, чтобы набрать скорость. По другой стороне дороги промчалась машина. На каждой развилке приходилось разворачивать карту, чтобы выбрать правильное направление.
– Мы ищем ресторан? – спросил Ландрулли на половине довольно нелегкого подъема.
– Нет.
– Приватный клуб?
– Нет, слишком много народа.
– Инспектор, мне не до шуток, – произнес агент, задыхаясь и отчаянно потея.
На вершине подъема – несколько мгновений передышки. И снова череда поворотов. Вскоре велосипедисты выехали на шоссе. Невдалеке от перекрестка стояла церквушка с невысокой колокольней и удобной площадкой у входа. Полицейские остановились передохнуть. Стуки подумал, что это было идеальное место для свиданий.
– Ландрулли, ты не думаешь, что именно здесь, в тени колокольни, могли встречаться влюбленные голубки? А потом, может быть, шли выпить коньяка в один из этих домов.
– Инспектор, если бы я был одним из голубков, то это был бы очень вспотевший голубок…
– Инженер был хорошо натренирован, а женщина, скорее всего, приезжала на машине.
Стуки посмотрел по карте: дорога справа вела к озеру. Если поехать налево – попадешь в Чизонди-Вальмарино. От цементного завода до церквушки только шесть километров. Стуки и Ландрулли доехали до небольшой развилки, повернули налево и через несколько километров оказались перед домом убитого.
– В ночь убийства он ехал по этой дороге. Ландрулли, синьора Спеджорин что-то скрывает. Настал момент найти настоящего владельца зонта, который в ту ночь находился у инженера. Возьми это на себя. Но сначала верни машину Малвестио.
– Почему я?
– Потому что ты не в состоянии доехать до Тревизо на велосипеде.
– Вы что, хотите остаться здесь и… столько километров крутить педали?
– Это полезно для здоровья, Ландрулли.
Стуки хотел кое о чем спросить экономку Анчилотто, синьору Аделе. Как и в прошлый раз, он увидел женщину на балконе. Она наблюдала, как Стуки слез с велосипеда и аккуратно прислонил его к стене дома.
– Осторожно, не поцарапайте стены, их только недавно покрасили.
– Синьора Аделе, вы знали, что у господина Анчилотто был пистолет?
– А какое это имеет отношение к вопросу о наследстве, о котором вы мне говорили в прошлый раз?
– Действительно, никакого.
– Почему тогда вы меня об этом спрашиваете?
– Из-за того, что случилось с инженером Спеджорином.
– И по этой причине вы хотите потревожить покойника?
– Это детали, синьора Тоньют. Я прошу вас о помощи.
– Да чем же я могу вам помочь? Впрочем, если вы спрашиваете, я отвечу. Когда-то граф увлекался стрельбой по мишеням. Но это было до того, как я начала у него работать.
– То есть когда?
– Семь лет назад.
– Значит за эти семь лет вы ни разу не заметили в доме никакого оружия?
– Оно у графа точно имелось, раз он стрелял.
– Но лично вы пистолет никогда не видели?
– На виду нет. Но я не исключаю, что господин Анчилотто хранил его в сейфе, ключ от которого был только у него.
– Странно. Мы знаем, что пистолет был, но не можем его найти, – продолжал настаивать Стуки
Синьора Аделе на минуту задумалась.
– Вы уже разговаривали с доном Амброзио?
– Естественно. В подобных случаях священник может дать очень ценную информацию. Но какое он имеет отношение к оружию?
– Несколько лет назад у графа был период, когда тот не выносил любого вида насилия: войны, оружие и все в этом роде. Один из периодов. Может быть, именно тогда, если пистолет находился в сейфе, господин Анчилотто отнес его дону Амброзио.
– Патеру? – удивленно воскликнул Стуки.
– Прихожане приносят ему оружие, от которого хотят избавиться. Дон Амброзио делает это для мира и согласия…
– Для чего?
– Мира и согласия между людьми, – запальчиво ответила синьора Аделе.
«Ну сейчас я задам этому дону», – восклицал про себя Стуки, переходя мостик и направляясь к дому священника. Патер, засучив рукава, собирал в саду засохшие цветы. Он улыбнулся полицейскому, продолжая свою работу и пребывая в убеждении, что мрачное выражение лица Стуки его не касается.
– Вот вы где!
– Что-то случилось?
– Как так получилось, что пистолет господина Анчилотто у вас?
Священник застыл на месте с открытым ртом.
– Граф мне сам его принес, чтобы избавить себя от орудия смерти.
Раздраженный Стуки захотел осмотреть пистолет. Его одолевало смутное беспокойство. Патеру просьба не понравилась. Дон Амброзио постарался перевести разговор на другую тему, но почувствовал, что инспектор настроен воинственно. Он неохотно открыл калитку и пригласил Стуки войти.
Вместе они поднялись на второй этаж. В подсобном помещении дона Амброзио стоял приоткрытый сосновый гроб, внутри находились старые охотничьи и боевые ружья, пара гранат без запала и несколько пистолетов.
– Это исповедальня для орудий смерти!
– Отлично! Прочитайте «Аве Мария» и покажите мне пистолет.
Дон Амброзио несколько минут покопался в гробу и в недоумении развел руками: пистолет графа исчез. С каким удовольствием Стуки влепил бы ему хорошую затрещину! Антимама! Если ты церковник, это не значит, что не можешь быть дураком. Патер, собирающий оружие без разрешения на хранение. Ржавые железки, которые никто не удосужился зарегистрировать.