Селинда Салватьерра закончила читать письмо, которое оставил в сейфе граф Анчилотто. Женщина вернулась на свое место среди самых важных лиц в мире просекко и посмотрела каждому из них в глаза. В зале царила почти мистическая тишина.
В этой странной атмосфере Селинда Салватьерра перечислила требования, которые ее дядя выдвигал через нее Братству просекко: больше уважения к земле, меньше эксплуатации лоз, отказ от агрессивного земледелия, меньше сульфитов в вине. Наоборот, граф предлагал производить просекко без добавления химических веществ. И главное: экспериментирование с новыми штаммами дрожжей для ферментации вина, которые бы подчеркивали лучшие характеристики местного винограда.
По правде говоря, условия графа были те же, что и всегда. Однако раньше все заканчивалось нескончаемыми спорами. Но на этот раз перед ними стояла иностранка – к тому же очень решительная. Господин Анчилотто такого никогда бы не сделал, но от этой гарпии можно было всего ожидать. Она в состоянии сравнять с землей пятьдесят гектаров ценнейших виноградников, чтобы выращивать здесь кофе или, что еще хуже, виноград для производства красного вина. Ее выступлению не аплодировали, но то здесь, то там раздавались возгласы одобрения. Что-то начинало меняться.
Последние тракторы покидали виноградники уже в темноте. Лишь сбор урожая в состоянии так свидетельствовать о течении времени: только в одном направлении, только вперед.
В свете фар тракторов двигалась полицейская машина.
– Послушай, Спрейфико, – начал инспектор Стуки, – представь себе, что с двух сторон дороги создается наихудшая для автомобилиста ситуация: два велосипедиста, которые ползут как пьяные змеи. Все происходит очень быстро, и они оказываются почти у тебя под колесами. Кем из них ты пожертвуешь?
– Тем, инспектор, который едет мне навстречу. Я хочу смотреть ему в глаза, когда отправлю его к праотцам.
– Почему?
– А пусть знает, что я делаю это с презрением к его особе.
– Ясно, – сказал Стуки. – А если вместо велосипедиста тебе повстречается другая печаль автомобилиста – грузовик, водитель которого разговаривает по телефону со своей бабушкой, и его машина вторгнется на твою полосу, что ты будешь делать?
– Тоже неожиданно? И с велосипедистом, который едет в моем направлении?
– Точно так.
– И в этот раз велосипедиста. Но перед тем я ему посигналю, чтобы увидеть его глаза, прежде чем выписать ему путевку в мир иной.
– Ландрулли, какая во всем этом мораль?
– Что если велосипедист встретит на дороге Спрейфико, то это его проблемы. Естественный отбор.
– Отличный ответ!
– Я повторил теорию Дарвина, инспектор.
– Ландрулли, смотри на дорогу.
Половину утра полицейские тренировались играть в настольный футбол на веранде одного из баров. Агент Спрейфико в качестве защитника. Парень действительно был в этом силен и с легкостью отражал даже самые виртуозные удары. Неудивительно: уже с ранней молодости он был завсегдатаем бара под домом на одной из улочек Неаполя. Можно сказать, что Спрейфико провел свое отрочество между электрическим бильярдом и настольным футболом.
– Да ты чемпион! – похвалил его Стуки.
– Я знаю, – гордо ответил полицейский агент.
Инспектор Стуки расслабился на заднем сиденье полицейского автомобиля. Магия нежного заката позднего лета растворила на несколько минут все его тревоги.
– Как идут дела с Леонарди?
– Он сейчас на седьмом небе от счастья. Дело, которое так его мучило, практически закрыто.
– Комиссару удастся с ним покончить, как ты думаешь?
– Леонарди в этом не сомневается. Говорит, что Питуссо достаточно ненормальный для того, чтобы ни с того ни с сего выстрелить в честного инженера.
– А ты что думаешь?
– А я что… я обрабатываю для него тонны информации о цементном заводе, начиная от финансовых дел и заканчивая клиентами. В том числе и что касается предыдущего руководства.
– И какие ты сделал выводы?
– Что на некоторые предприятия не стоит даже соваться.
– Ты проверил и то, какие материалы сжигают в заводских печах?
– Конечно.
– Все как положено? Никаких санитарных отходов или чего-то подобного?
– Знаете, какая проблема, инспектор?
– Какая? Скажи.
– Что многие современные открытия мы используем до того, как поймем, какое именно действие они оказывают на наш организм. В самом начале мы просто не можем этого знать. Во-первых, потому что, если слишком долго думать, использовать их или нет, те станут старыми, и финансовые вложения себя не окупят. Во-вторых, потому что мы не знаем, что именно и где искать и какой эффект мы должны ожидать.
– Другими словами, мы все – подопытные кролики.
– По-другому и быть не может. Весь прогресс – это лотерея, и кому-то может не повезти.
– Такова жизнь, – вмешался в разговор Ландрулли.
Ужинали они уже в полюбившейся Стуки таверне. От радости, что произвел хорошее впечатление на таких клиентов, хозяин открыл бутылку замечательного вина.
– Мы с вами не настолько близко знакомы, – обратился к мужчине Стуки после того, как они выпили по первому бокалу, – и по этой причине вчера я постеснялся спросить вас об одном обстоятельстве, которое меня очень волнует. Но после такого приема с вашей стороны я рискну. Вы помните, я ночевал здесь в ночь Феррагосто. С двумя женщинами в одной комнате, потому что остальные номера были заняты.
– Конечно, я очень хорошо вас запомнил.
– Серьезно? Я хотел вас спросить, заметили ли вы на следующее утро в нас троих что-то странное?
– В каком смысле?
– Незаметные штрихи… как бы это назвать… интимности.
– Я бы не сказал.
– Правда? Очень хорошо.
– Впрочем, совершенно случайно проходя ночью мимо двери вашего номера…
– Что? Говорите же!
– Вздохи.
– Как, например, те, когда очень жарко?
– Вообще-то, в этом номере достаточно свежо. Я бы назвал это вздохами влюбленного существа.
Стуки изменился в лице. Как такое возможно?
– А, еще кое-что.
– Все, что вам будет угодно.
– Вы помните то недоразумение во время конференции энологов?
Хозяин заведения закашлялся.
– Вам позвонили, чтобы подтвердить приезд группы русских туристов двадцать третьего августа?
– Естественно. Накануне, в субботу.
– Вы помните, кто с вами разговаривал?
– Агентство, которое забронировало номера. Женщина. По голосу я бы сказал, что молодая. Очень приятный тембр голоса, я таких еще не встречал.
– Приятный голос с русским акцентом?
– Нет, акцент был местным.
Инспектор оплатил счет.
Косовары ожидали их молча. Двое массировали себе пальцы и разминали кисти рук. Длинноволосый осмотрел с ног до головы нового игрока, пытаясь понять, чего от него ожидать. Низкого роста, крепкого телосложения, нервный подбородок, широкие ладони и упрямый взгляд. Главный понял, что такой будет держать оборону. Он поставил напротив него своего длинного товарища. Тому приходилось играть, согнувшись пополам, зато рефлексы у него были стремительными, как язык хамелеона. Сам главарь решил стать напротив этого высокомерного начальника полицейских, чтобы преподать ему хороший урок.
– Добрый вечер, – сказал Спрейфико по-албански.
– И вам не хворать, – ответил главный косовар по-итальянски.
– Как дела? – агент продолжил демонстрировать свое знание иностранных языков.
– Все хорошо, – ответил длинноволосый и сделал знак длинному приготовиться. Он нажал на рычаг, и выкатились белые пластмассовые шарики.
– Начинаем, – сказал Стуки.
– Проигравшие платят, – напомнил главный. – И еще: здесь нельзя кричать, – предупредил он, аккуратно собирая резинкой свои длинные волосы и не сводя глаз с команды противников.
Два не участвующих в игре косовара пошли в дом за пивом.
– Понял, – ответил Стуки.
Спрейфико оказался действительно ценным приобретением. Длинный был быстрым и непредсказуемым, он не раз пытался обойти защиту соперников, но Спрейфико было не так-то легко сбить с толку. Как нападающий, Стуки сразу оказался в затруднении: высокий косовар с легкостью отражал все его атаки, а главный, казалось, предвидел каждое движение инспектора. Именно Спрейфико, быстрый как молния, забил первый гол. Вскоре у полицейских оказалось на два гола меньше, но потом они опять сровняли счет. Стуки удалось забить два довольно удачных мяча подряд. Главный чертыхнулся и забил великолепный гол от ворот до ворот.
Когда счет был 3: 4, игроки сделали перерыв и выпили пива. В воздухе носилось невероятное возбуждение. Лампочка, горевшая над ними, была довольно слабой, и косовары принесли фонарь, светивший от батареи. Это намного улучшило освещение футбольного поля. При счете 5: 5 Ландрулли, наблюдавший за игрой, вдруг заметил, что обгрыз себе все ногти. Наконец был объявлен последний, решающий гол. В этот момент Стуки послал Спрейфико условный сигнал: наступил ему на ногу. Это означало, что тот должен был пропустить этот мяч, как они договаривались. Закрученный удар нападающего принес команде косоваров решающий гол. Они стали радостно обниматься друг с другом и с двумя товарищами, не принимавшими участия в матче. Проявив благородство, главный спросил полицейских, хотели ли они отыграться.
– Нет, – ответил Стуки с неутешным видом.
Косовары что-то сказали хором.
– Мы все друзья, – перевел Спрейфико, мокрый как дельфин.
– Мы угощаем! – сказал Стуки и повел всех в бар на площади.
Инспектор заказал бутылку просекко. Немного свежести после такого напряжения – как раз то, что нужно. Стуки сел рядом с главным косоваром, который рассказал инспектору, что был профессиональным танцором. Ему посчастливилось учиться в балетной школе в России, и однажды он даже танцевал в Большом театре. А в Италии мужчина контролировал работу ткацких станков на местной текстильной фабрике. По крайней мере, пока там была работа.
Инспектор Стуки медленно достал из кармана несколько фотографий и выложил их на барном столике.