– И сапоги у тебя что надо! – продолжил я временно прерванный комплимент сестричке. – Или это уже ботфорты?
Она поймала запущенный комплимент и не ответила, просто зарделась. Мне стало от этого теплее.
– Не думай, Боцман, что ваша семейка получило это чудо навсегда, просто я не могу смотреть, как угарная барышня колет свои нежные ножки по острым выступам нашей реальности, мы же не в сказке находимся, чтобы босяком по косогорам девушек таскать.
– Да, иначе бы не табак рос в каждом дворе, – заметил Вова.
– А я думал кадровые военные не курят – дисциплина, – сказал юродивый.
– Подежурь с моё на Рубеже… – у Вовы были глаза человека, долго пробывшего там, где он сказал.
– Ладно, ладно, я всё понял, – прервал ратника Кот временно без сапог. – Не будем боевыми шрамами меряться, тем более на мне их незаметно.
– А как вы оказались здесь раньше меня? – наконец спросил я.
– Меньше со Смертью надо спать! – уколола меня сестричка.
– Он спал не вместе, а рядом, иначе бы не выбрался оттуда, – заявил юродивый, и я ему почему-то поверил.
– Кстати, мы тут с твоей сестрой задумали пожениться, – снова кинул в массы реплику Вова. – Ты как, не против?
– Совет вам да любовь, а у тебя денег много? – спросил я деловито.
– Два пустых кармана, – улыбнулся пятнистый.
– Наш человек! – вынес я окончательный вердикт и обнял нового родственника вместе со старой, но вновь обретённой родственницей.
Мне бы ещё ребятёнка своего увидеть, вместе с мамой, тогда наша семья достигла бы невероятных размеров. Но… Нам ничего не мешало теперь вернуться в королевство Зелёных холмов и начать-таки революцию, которая непозволительно долго откладывалась. Юродивому было в принципе наплевать на наши дела, но ему были нужны свои сапоги и он тоже поплёлся с нами, пугая встречный люд своими язвами и отмирающей плотью. А уж запах, запах!
На одном из пологих поворотов дороги начался очередной виток нашей беседы.
– А помнишь, Шаварша? – спросил Вова.
– Вот это человечище!
– Давайте, рассказывайте ужо, – недовольно буркнул я, чтобы узнать историю…
– Это было до Снежной королевы, ну заморозки, короче ходячей, такая вся важная из себя и в лёд всех обращает, сучка крашенная!
– Почему крашенная, она же натуральная блондинка?!
Я поднял очи к небесам, и кто этих лапотников учил рассказывать всамделишные истории и тем более небылицы, а?
– Там ещё нить надо было своей кровью напитать, а эта лярва за нами гналась, мы у неё амулет позаимствовали, чтобы через портал Мути без проблем проникнуть… но когда это у нас без проблем получалось?
– И вот Шаварш взялся за нить, она алым окрасилась, и он такой заявил: «Блондинки – это мой профиль!», а мы сильно не думали – зацепили крюками за нитку и поехали…
– Мы уменьшились, к слову, когда скользили по нитке, которую Шаварш своей кровью напитал. Понятно, да?
– Конечно! – киваю.
– А уж потом нам Курносая рассказала, что там было со Снежной королевой…
– Мы же уехали и этого не видели…
– То есть, это история из вторых рук? – совсем запутался я.
– Зато из каких рук – смертушка врать не будет!
– Значит Шаварш нитку держит, мы по ней скользим… и заходит эта…
– Сразу стены комнаты инеем подернулись…
– И тишина!
– А она такая сбоку на Шаварша хладом задышала и спрашивает: «Тепло ли тебе, юноша?» и смотрит…
– Шаварш дрожит, но нить не отпускает…
– Иначе бы мы ухайдакались в пропасть бездонную…
– Жарко! – отвечает он…
– Тогда она дыхнула хладом уж сильнее…
– И он льдом стал покрываться…
– Но нитку держит…
– А она такая с другого бока…
– Тепло ли тебе, юноша?
– А он такой…
– Дай я расскажу…
– Вы заметили, что я вас не перебиваю?! – спросил я нарочно громко и обратился в слух.
– Набрал в легкие стылого воздуха так, что на груди лёд потрескался, да как гаркнет: «И это всё, на что ты способна?!»
Наступила пауза…
– И? – без этого вопроса-смазки я бы никогда не узнал, чем дело кончилось.
– Она посохом ударила!
– В комнате всё в лёд обратилось, Шаварш вмиг замёрз!
– И нитка оборвалась…
– И мы грохнулись…
– Но было уже не высоко…
– И он умер? – раскрытые глаза Мур уже изрыгали слёзы… сентиментальной она стала… ой, и мне в глаз что-то попало…
– Умер.
– Но Курносая…
– Дай я расскажу…
Но я так и не узнал, чем дело кончилось. По дороге дозор проехал, и мы переждали в кустах, чтобы не иметь свиданий с контролирующими порядок мордоворотами.
Магистр
Читаю отчёты и волосы на голове начинают хиреть, а ведь на мне парик. Всё в порядке в магистрате. Оптимизм льётся со страниц. Всё под контролем. Везде патрули. Везде плакаты с моим ликом. Все любят меня. Это ложь. Никогда меня не любили. А теперь уже не всё и под контролем. Вся страна бурлит. Достаточно спички, чтобы вспыхнуло.
Я смотрел на проректоров и думал, кто из них сбежит первым, когда запахнет жаренным и неорганизованные толпы начнут штурмовать дворец. Введённые по моему приказу войска в столицу начали разлагаться. Мало кому улыбается стрелять в толпу – там же могут быть твои родители, сёстры, братья, друзья, дети…
Но кровь будет, я не из тех правителей, у которых нет духу дать приказ на отстрел бунтовщиков. Мы ещё посмотрим кто – кого… и для королевы я приготовил один очень неприятный сюрприз…
Боцман
Мы шли в очень симпатичном лесу как-то так кривенько шли – наискось с уклоном на северо-восток, вокруг нас пели разноцветные пичуги (никогда не интересовался птицами, только воздушными змеями, да, я нелогичен), и под эту музыку птах нас захватила одна прелюбопытная тропка. Она показала нам то один свой бок, то другой, то третий, вообще изгилялась как хотела, рискованная это была тропа, бесшабашная, безалаберная даже в своей бесшабашности. Вот. И на одном из поворотов, не дающих перспективы, нас остановил вышедший из высоких зарослей папоротника человек. Он был очень похож на Робина Гуда, все обязательные элементы присутствовали: большой лук, добрая и внушающая доверия внешность… Приятным голосом незнакомец сообщил нам:
– Здравствуйте, заблудшие революционеры! Вы хотите ударить в колокол, – он хитро подмигнул. – Не удивляйтесь тому, что я это знаю – мне приснился вещий сон и я тут же решил, что надо таким антигосударственным деятелям помочь миновать здешние лихие места, где я разбойничаю. Меня зовут Гам, – он пожал руку Вове, потом не погнушался крепко поздороваться со склизкой рукой юродивого (они в свою очередь представились, на что Гам восторженно улыбался и кивал: "Знаю, знаю – сон видел!"), очередь приветствий дошла до меня…
А я пялился почему-то под ноги. Гам жёстко наступил на мою тень, а перед этим он растоптал тени Вовы и Кота. Древняя мудрость гласит: "Не доверяй человеку, топчущему твою тень"… финка сама выскользнула из кармана, сама выпростала лезвие, сама ударила между ребер, сама повернулась в сердце человека, так похожего на Робина Гуда.
Трое упали на землю и двое из них были моими друзьями. Тишина замедлила бег времени.
– Почему?! Почему ты не убил его раньше?! – воем и взглядом упрекала меня Мур, плача на груди у своего мёртвого жениха.
– Я не знал, что у него отравленная рука, я не видел вещего сна, я не пророк… – говорил я в принципе бесполезные слова, но Мур нужен был не смысл, ей нужна была интонация, и я ещё долго говорил ни о чём, и гладил, долго гладил её по голове.
Кое-как успокоив сестренку – хотя какое к чёрту успокоение! – я обыскал Гама. Ннашёл тридцать увесистых серебряных монет с профилем нашего "всеми любимого" магистра.
– Время идет, а цены на заказные убийства остаются прежними, – сказала Мур, утирая последний след на тропке, что вымыли слёзы у неё на лице.
– Ты это о чем?
– Неважно, давай лучше могилу выроем… вон там.
Могила получилась общей, мы долго её копали палками, потом положили в неглубокую яму с неровными стенками два тела… засыпали их мягкой, как пух, землей, потом завалили камнями (в этом лесу было почему-то много булыжников, кто их сюда натаскал – неведомо) от диких зверей… на ближайшем дереве я ножом вырезал надпись: "Здесь приспешником магистра были убиты Владимир, стоявший на рубеже, и Кот в сапогах" и чуть ниже: "Кот, твои сапоги дойдут до магистровой смерти" а ещё ниже Мур добавила от себя: "Вова, встретиться у Курносой".
Краем глаза я увидел слева за деревьями тень, она метнулась и исчезла, но мне удалось опознать ту, что заколдовала меня в камешек. Она махнула мне рукой, я понял её жест так: до скорой встречи, Боцман. Я не сказал об этом Мур, она и так сейчас в печали, не надо её топить в горе окончательно. Сейчас бы… да многое хорошо было бы сейчас. Но в жизни есть только дорога, ведущая в королевство Зелёных холмов, да пыль на ней, которая оседает на нас, миную замшевые ботфорты, неслышно отстукивающие последние дни жизни Маркела.
Ползунки
А ещё однажды случилось интересное. К нашему лопотуну пришла лопотунья явно из его роя (они были похожи как два тупака одного класса), но она была разлучена с одной своей частью и мы поняли, что те забавные побрякушки, которые мы хранили в бабушкиной суме, совсем не являются хоть и красивыми, но абсолютно бесполезными побрякушками. Они не бесполезные! Они – часть лопотуньи! Когда она заснула, мы спустили в ведре её часть (временно находящуюся в форме побрякушек) и лопотунья стала полной. Правда она этого не заметила – также лопотала о чем-то своём во сне, как и всегда. Но зато мы свершили достойное настоящих ос дело, и освободили суму, которая всегда может пригодиться для чего-нибудь важного, например, для запасного набора тупаков. Да, мы с Инной однозначно молодцы, хоть и не открыли ещё врат для нового поколения ос. Ничего, у нас ещё есть время под облаками.
Пока спускали побрякушки, заметили глаза в маленькой пещерке. Решили узнать, что к чему. Спустили в глаза ведерко, ещё не успевшее лишиться запаха побрякушек. Когда ведерко скрылось в глазах, потянули. Вытянули прозрачные слезы облаков. На этом успокоились – сколько можно приключенствовать?