— Ага, — это юмор у нас такой, вы не подумайте.
— Но?..
— Но наша вёльва Индолен чётко сказала, что в нашем будущем нет зла. А ещё…
Я не успела договорить. Из-за угла дома показался угрюмый Хродвальд, за которым шёл молодой Хродвальдссон, тащивший какой-то объёмистый свёрток. Муж встал, возвращая мне ребёнка.
Конунг остановился напротив барона и хмуро сказал:
— Здравствуй, Белый Ворон!
Вова молча ждал.
— Дважды я был обязан тебе жизнями — своей и жизнью моей Сигрун, хоть ты об этом и не знал. А благодаря твоей жене теперь ещё и жизнью моего сына. Назови свою виру, Ворон — за спасение моего сына, за свою женщину и… за жизнь моего дурного брата…
На последних словах Вова склонил голову чуть вбок и вопросительно посмотрел на меня.
— Угги Медная башка, — пояснила я, — Подозреваю, что имя дано не потому что он рыжий.
— Да тормоз он, бл*дь, — совершенно по-человечески с досадой сказал Хродвальд.
Барон неопределённо усмехнулся, огляделся по сторонам и резюмировал:
— Богато живёте…
Конунг покраснел, но сдержался. Кивнул сыну.
Парень поставил перед нами свёрток, откинул пестротканое покрывало.
— Хугин и Мунин*, — скорее констатировал, чем спросил Вова.
*вороны Одина
— А с той стороны, наверное, Гери и Фреки*? — поинтересовалась я; лень было вставать.
*северные волки Одина
— М-гм… — Это утверждение.
В покрывало была завёрнута резная колыбель. Новенькая. Полная золота колыбель. В основном украшения, всё больше в древнескандинавском стиле, но мелькали и монеты, и массивные цепи. Некоторые вещицы были довольно занимательными.
— Это всё, что у нас есть, — Хродвальд говорил, не поднимая глаз. Не соврал, кстати.
Пауза начала затягиваться. Наконец барон, словно пересиливая себя, сказал:
— Ради доброго сердца моей супруги и её сло́ва, я согласен принять этот дар за её беспокойство. Но за угрозу жизни — ей, моему сыну и моим людям — я возьму только жизнями, — конунг побледнел, и это было видно даже сквозь густой бронзовый загар, — Я забираю людей. Пригони на пристань рабов со всех работ и всех, кто сейчас в рабских сараях, без различия пола и возраста. Эти люди теперь мои.
— Это, кстати, я тебе и не договорила, — сказала я мужу, пока мы шли к морю, — Индолен настаивала, что мы должны были сюда попасть — чтобы вернуться с людьми. Люди, милый! Самый главный и наиценнейший ресурс!
Толпа на берегу была большая и разношёрстная, человек двести точно, не считая мелких детей. Здесь были и давнишние рабы, и те, которых под самое утро доставили-таки четыре отставших драккара. Большая, неорганизованная, напуганная толпа. Хм.
— А ну, сели все и заткнулись! — рявкнул Вова.
Хорошее тут эхо, кстати, второй раз за сутки убеждаюсь. На пляже стало тихо. Люди опустились на колени, и сели на пятки, тревожно следя за мрачной, словно увеличившейся баронской фигурой. Меня же мучил вопрос: как мы их будем транспортировать? Ну как? Драккары экспроприируем?
Мы ещё не успели обменяться новостями последнего дня, поэтому открывшийся словно светящиеся двустворчатые двери Ванин портал был для нас потрясающей новостью.
— Дамы — вперёд! — скомандовал Вова, и наши эльфийки пошли красиво, как королевы. Поклясться могу, изо всяких укрытий за нами сейчас следили многие десятки глаз.
— Лика, возьми ребёнка, я Ваню подстрахую.
— Хорошо, госпожа!
Я встала рядом с сыном, положила руку ему на плечо. Да, произошёл не просто прорыв — огромный скачок в даре, я бы сказала! Не буду вдаваться в непонятные подробности, но если потоки энергии направить вот так… Я углубилась в сознание сына, пытаясь помочь, дать почувствовать… магический ветер, что ли?.. вот как назвать это совершенно нематериальное ощущение… и пропустила начало движения серо-пёстрой толпы. Пара наших бойцов поднимала десяток за десятком и бодро загоняла в портал. На той стороне их принимали и рассаживали рядами по десять, прямо на песке.
Произошла какая-то заминка. Девушка плакала и заламывала руки.
— Живее, сучьи потроха! Хотите чтобы портал схлопнулся и порвал вас пополам? — подбодрил застрявших барон.
Испуганные такой перспективой мужики в потасканных серых рубахах побежали, волоча плачущую девку за собой.
Ну, ещё пара десятков… Последний… Всё! Остались только наши.
— Серегер, справишься?
— Обижаете, господин барон!
Серегер вступил в одну из местных лодочек и даже не садясь (ах, как рисуется, засранец!) добрался до нашего корабля. Рыбка, управляемая эльфом, описала красивую дугу и набирая скорость ушла на запад.
На берег вышел мрачный Хродвальд.
Вова снизошёл до краткой прощальной речи:
— Предупреждаю тебя, конунг. Серебряное озеро отныне входит в сферу наших интересов. Завязывай с разбоем, если не хочешь, чтобы всё кончилось как в Бирке. Заходим. Кельда — вперёд.
На этот раз я не стала спорить. Домой, скорей домой!
С ПРИБЫТКОМ
Портал закрылся, отрезая Хедебю с его правителем, угрюмо стоящим посреди пустого пляжа.
Мы у себя! Слава всем богам!
Но оставалась ещё одна тема — сидящие большим прямоугольником в несколько рядов люди. Наши воины, не расслабляясь, продолжали держать их в кольце.
Новенькие были сильно похожи на тех, с кем мы ехали в трюме — побитые, покоцанные, местами поломанные и поголовно в шоке. Старенькие, одинаково обряженные в серое тряпьё, были наполнены страхом вперемешку с робкой надеждой на лучшее. Эти были сплошь недокормленные, особенно дети. Нет — не так, чтобы бухенвальд, но… видать каша на воде и рыба по праздникам, мда… Одна только выделялась среди остальных. Та, которая ревела перед порталом. Розовощёкая, ладная девка. Она и сейчас ревела — молча, только по щекам беспрерывно катились огромные слёзы. И села чуть в сторонке, насколько это позволял баронский приказ. Ну-ка…
Ох, как интересно!!! Рагнейд Уггидоттер! Что, Угги, думал: рабов пожалеют и спрятал в рабском сарае любимую дочурку? Сам себя перехитрил, Медная башка. Слово сказано. Дочь твоя — теперь наша. А что ревёт… Поревёт — да перестанет.
10. НОВОСТИ
ХЛОПОТЫ С ТРЭЛЛАМИ
Я поделилась с Вовой новостью об ярловой дочери.
— Да я сразу понял, что что-то нечисто.
— А вдруг у неё там любовь была? — предложила версию я.
— Ага. Большая и светлая, — скептически кивнул муж.
Ладно, разберёмся.
Барон окинул нарочито суровым взглядом наше приобретение, заправил большие пальцы за ремень и включил режим командирского голоса:
— Кто меня не знает — я барон земель Белого Ворона, хозяин замка Серый Камень, Владимир Воронов. Ваши жизни были отданы мне в откуп. Отныне и навсегда, — он помолчал, давая людям осознать эту мысль, а потом широко повёл рукой, — Посмотрите вокруг! В этом месте будет стоять город, с беломраморными дворцами и высокими башнями, в окружении золотых мэллорнов. Вокруг достаточно земли, чтобы распахать поля и насадить сады. В море полно рыбы. Чуть выше в горы — отличные пастбища. Здесь можно не просто жить — жить отлично! Сыто. Богато даже. И жить в безопасности, потому что город будет защищать специальный отряд.
Люди смотрели на него непонимающе. Мелкие волны накатывали на берег, шурша песком. Кричали редкие чайки. Барон усмехнулся и продолжил:
— Сегодня я предлагаю вам свободу. Но — только если вы становитесь моими подданными! И есть ещё условие. Поселиться вы сможете только в определённых местах — например, здесь, в Серебряной Гавани — и прожить в месте поселения не менее пятидесяти лет. Так же вы должны знать, что принимая наше подданство, вы принесёте клятву верности роду Белого Ворона, в частности мне и моей супруге.
Люди начали несмело перешёптываться, затем поднялась осторожная рука:
— Да?
— Господин барон, а после пятидесяти лет нас сгонят с этих земель?
— Почему⁈ — искренне удивился Вова, — Захотите жить дальше — пожалуйста!
— А если не захотим? — спросили из другого угла, — Мы сможем идти куда сами решим? Вообще хоть куда?
— Да хоть в Китай! — щедро разрешил Вова. Ну, конечно! За пятьдесят-то лет они обрастут хозяйством, детьми (которые пойдут в наши школы), друзьями и связями. Хрен они куда побегут! Ну, разве что самые неугомонные.
— Господин барон! — о, уже осмелели, — А какие ещё места предлагаются для поселения?
— Есть пара горных районов, промышленных, так скажем, но сразу предупреждаю: соседями будут гномы — это не для страдающих ксенофобией. По восточному берегу Евфрата ме́ста полно, хоть хуторами, хоть посёлками селитесь. Север, опять же. От озера Карасик и на запад до самой Бурной.
Ещё рука:
— Господин барон! Но ведь у нас ничего нет?..
— Полу́чите баронскую ссуду. Сможете отдать за пять лет — молодцы, без процентов. Дальше — два процента в год.
Толпа забурлила, обсуждая.
— А если я не хочу? — раздался тоненький дрожащий голос. О, Рагнейд решилась! Встала даже. Осанка гордая, подбородок вверх. Эффект немного портил распухший покрасневший нос, — Если я не хочу быть подданной Белого Ворона?
— Останешься рабыней, — развёл руками Вова, — И пойдёшь на общественные работы, куда пошлют, — о, как щёки-то загорелись! Думай, девочка, выбирай, — Всем даю полчаса на раздумья! Пределов пляжа не покидать! Можете пересесть в тень.
Мы уселись за походный стол, который со вчерашнего дня так и стоял у берега, и сочинили письмо, что через полчаса в центральные замковые ворота будет переправлено около трёхсот человек (возможно, будущих наших поселенцев, но никаких клятв они ещё не давали, и что за люди — неизвестно, поэтому обеспечить конвой и глаз с них не спускать!). Отмыть, накормить, переодеть прилично. Всех переписать, оформить документы. До прибытия барона разместить на стадионе. Параллельно подготовить минимальные «наборы переселенцев»: шанцевый инструмент, спальники-одеяла, котлы, миски и прочее такое. На всё про всё четыре часа. Для Пети с его кастеляном и помощниками задача плёвая.