Далее шёл перечень предложенных бароном мест поселения, чтобы канцелярия сразу разобрала по спискам — кто куда направляется.
Барон обернулся, поманил Ивана:
— Ваня, небольшое окошко мне в Серый Камень открой.
— Куда конкретно?
— Давай к главным воротам.
Ванька кивнул, и в воздухе закрутилась светящаяся спираль, раскрывающаяся идеально круглым окном.
В арке главных ворот Прохор распекал какого-то молодого парнишку за небрежный внешний вид.
— Ты ж — лицо всего ентого замка! Можно сказать, вишь, — лицо самого господина барона! А ну как увидает тебя кто, этаким расхристанным?
Проша неизменно радовал меня своим цветистым диалектом, временами приобретающим совершенно причудливые формы. Молодой оправдывался:
— Да кто меня тут увидит? Кому надо все уж проехали, теперь народ разве что к обеду пойдёт…
Вова сурово откашлялся, произведя удивительный воспитательный эффект. Мальчишка качнулся назад и шарахнулся об стену головой, а Прохор, наоборот, от неожиданности ткнул пикой на голос, едва не высадив барону глаз.
Сумбур, крики и полминуты сумятицы не буду описывать.
— Господин барон, ить предупреждать же надо! — в конце концов с укоризной сказал Прохор, — А ну как пырнул бы я вас? Понятно дело, что матушка кельда всё заштопает, а всё одно — неприятно…
Душевный парень, чего уж говорить!
— Ладно, бойцы! — прервал переживания Прохора барон, — Пётр в замке?
— Так точно!
— Бегом к нему. Передай письмо, срочно!
— Понял, господин барон! Так я побёг?
— Давай!
Полчаса у меня ушло на то, чтобы осмотреть людей. В первую очередь — только что захваченных, конечно — на предмет травм. С недокормом и нервными потрясениями немного позже разберёмся. Эльфы поднимали по одной-две семьи и конвоировали ко мне.
— Матушка кельда, — Марк подошёл и наклонился пониже, — Там десятка три, говорят: «Благодарствуйте, нас госпожа баронесса уже посмотрела».
— Это, должно быть, те, с которыми мы плыли! Их не надо. Пока время есть — детей давай, которые в сером.
Тут всё было, как я и предполагала. Недокорм.
Как можно живя в таком мире плохо питаться — я просто ума не приложу! Здесь же всё прёт и колосится! Рыба только что из воды не лезет! Или это дело принципа — рабов в чёрном теле держать? Хрен знает… ладно, это дело поправимое.
Была ещё пара случаев не очень приятных.
Отбитые почки. Не стала спрашивать, кто так нещадно приласкал пацана. Не хочу про это даже слышать.
И плохо сросшийся перелом ноги. У девчонки даже имя было — Ламтбен (Хромоножка). Это потребовало чуть больше времени, чем я предполагала, и когда мы закончили, вся эта толпа, приготовленная к отправке, глазела на меня и на вылеченную девчуху с благоговейным ужасом. Не знаю, почему в глазах людей исцелить старую плохо заросшую рану было труднее, чем свежую, но к вечеру у меня появилось новое имя, длинное и совершенно для меня непроизносимое. Переводилось как «отмеченная богами».
После отправки «рабского каравана» мы сразу же связались с Лотлориеном и поморской деревней. Насколько упростилась процедура переселения в связи с усилившимся Ваниным даром! Резко снялись вопросы о том, как перевозить скотину, чтоб она вусмерть не загадила кораблики, и как убедить противных коз не выбрасываться через борт!
Элин ушла в Лотлориен — целить раны она умела вполне сносно, хоть и не так быстро, как я. Ну да это вопрос практики — вот пусть и практикуется.
В поморскую деревню отправились все поморы и часть эльфов — помочь собрать к назначенному сроку весь «мужской струмент»: после небольшого совещания мы здраво рассудили, что мужикам будет проще артелью отстроиться, а уж потом перевозить баб с ребятишками и перегонять скотину (чтобы никаких вре́менных городков не городить).
С нами (Вова, я (с малышом), Игорь, Ваня и дед) осталось пятеро девушек и четвёрка эльфийских бойцов. И Индолен, конечно.
Лика строгим голосом позвала нас обедать (эти проблемы всё равно никогда не кончатся — что же, и не кушать теперь???), а Индолен велела ей поставить ещё одну тарелку:
— Серегер сейчас придёт, ты забыла что ли?
И он пришёл ровно к обеду. Удивительный дар своевременности!
Мы кушали Ликину вкуснющую стряпню и в красках делились прошедшими событиями. Меня прям восторг распирал от того, как нас доставил Оссэ. И картинка с кричащим на Угги Хродвальдом на берегу тоже грела душу. Мы с девчонками раскритиковали скандинавский быт, еду и скрипучие драккары.
Вова, покосившись на Индолен, в двух словах рассказал нам, что с утра они сперва навели шороху в Бирке, пожгли корабли в Линдхольме, а уж потом нашли нас.
ЧТО ТАМ С ЛОТЛОРИЕНОМ?
Что касается Лотлориена… Если вы помните, после событий примерно месячной давности Ингвэ вернулся туда как наместник и представитель барона Белого Ворона, чтобы вступить во владение имуществом, оставшимся после смерти бывшей самопровозглашённой владычицы Лотлориена, лже-эльфийки, Галадриэли, устроившей покушение на нашего барона и погибшей при попытке к бегству.
Из отряда Галадриэли, что прибыл к нам в замок — двадцати восьми человек — после её смерти семеро ушли сразу. Несмотря на пламенные речи Марка. Несмотря на то, что они уже видели живую эльфийскую магию. Барон отпустил их на все четыре стороны — ну серьёзно, нянчиться с ними, что ли? Но двадцать один — остались. Они прожили рядом с замком ещё три дня, общаясь с эльфами и даже вроде бы чему-то учась. К исходу третьих суток Индолен сказала, что в них есть «зерно эльфскости», надо только позволить ему вырасти. И что стараться они должны сами. Наутро Эдрадор загрузил пришельцев в рыбку, с ними поехал десяток наших — посмотреть что там как в этом самом Лотлориене.
Местные (те, которые сидели в своей оградке и играли в эльфов) испугались пришедших наших. Их уверенности. Чувства силы за своей спиной. Будем честными — некоторые испугались настоящей магии — и тоже ушли. Теперь Лотлориен едва ли насчитывал сотню человек.
Долго задерживаться не было возможности — и так столько магов, уезжающих на три дня (да плюс два дороги) в самый разгар подготовки, образовывал в наших планах большую аккуратную дыру — так что Эд обещал лотлориенцам вернуться осенью, после новоселья в Серебряной Гавани, и погостить месяцок.
После их отъезда Ингвэ со своей группой резко оказались в меньшинстве. Кто-то, конечно, к ним присоединился — и всё равно, «идейных», так скажем, было не больше трети. Многие не смогли принять идею «стать настоящими эльфами». Их вполне устраивали предыдущие игры, ря́жение и наклеивание ушей. Галадриэль их кормила и обеспечивала. И они требовали «продолжения банкета». Таких тоже было примерно треть. И ещё треть составляли инертные, колеблющиеся (а может быть, просто неуверенные в себе) создания. Они не ушли прежде всего в силу того, что им просто некуда было идти.
Три недели в Лотлориене происходили разброд и шатания — прямо как в России 1917 года, только в миниатюре: множество митингов, собраний, стачек. Появились даже листовки и угрожающие письма.
Итог: группа недовольных товарищей (из тех, что не ходили в дальний поход «освобождать угнетённых эльфийских братьев», а сидели дома) вооружившись поддержкой группы неких правозащитников (и здесь они воду мутят!) и вроде как тёмных эльфов, попыталась совершить февральскую революцию и присвоить себе наследство тётушки Галадриэль (в девичестве Аллы Масловой). То ли правозащитники были не алё, то ли тёмные эльфы оказались недоделанными, но всё на что они сподобились выглядело как-то не по-эльфийски. Изящества не хватало, что ли?
«Дроу» явились целым отрядом, штук тридцать пять, прямо на заре. Были представлены дальними родственниками и посажены за стол. Видимо, по плану предполагалась зачистка во время еды. Уж не знаю, почувствовал Ингвэ что или нет, но перере́зать себя они не дали. Завязалась потасовка (или, скорее, тупо поножовщина). Понастроено там у них тесновато… Короче, Ингвэ со своими сторонниками смог, отбиваясь, уйти коридорами и запереться в той самой «кукольной» крепости. В этом месте я, конечно, начала громко возмущаться и даже бегать вокруг стола: ну что это за боевая подготовка⁈ Что это, вообще⁈ И это наш (в смысле, Ликин) будущий зять? Стыдоба! Срочно инструктора им послать! Двух!!!
Ладно, дальше.
Периодически дроу с революционерами начинали долбиться в воротца мини-крепости или пытаться перелезть через стены. Изнутри огрызались.
Вторым эшелоном подошли «правозащитники». Много (для правозащитников, конечно), человек аж пятнадцать. Всех «нейтральных» эльфов (по большей части девчонок), революционеры заперли в одном из домов с большим залом и начали без передыху, сменяя друг друга, «агитировать» за либеральные идеи против «тирании», очевидно внедряемой в свободное общество Белым Вороном. К вечеру в агитационный «клуб» вломились дроу и объявили, что если колеблющиеся не поддержат бунтовщиков, то их сожгут так же, как и Ингвэ — как только станет темно, чтобы было красивше и назидательнее. Испуганные девочки плакали и боялись.
Дичь какая-то, в общем.
В итоге: темнота наступить не успела; как раз в момент поливания стен бензином пришёл барон с нашим отрядом и задавил революцию в колыбели. Всех зачистил, короче. Ингвэ сделал разнос за мягкотелость. Сомневающимся объявил, что все, кто не готов поддержать нового правителя Лотлориена, немедленно встают и валят в пешее эротическое путешествие. Все остающиеся обязаны работать. Часть ушли. Часть вытерли сопли и остались.
Теперь население посёлка Лотлориен — что-то около пятидесяти человек (ну, не так уж и плохо; когда мы начинали, нас ещё меньше было).
И закон новый: за силиконовые налепушки на ушах — обрезание ушей, а то достали уже…
И ОНИ ПОБЕЖАЛИ
Такой вот обмен новостями.
— Слушай-ка, Вова! — сказал вдруг думающий о чём-то своём Дед, — А ведь эта Бирка побольше, чем Хедебю будет?
— Раза в два, — согласился Вова.