Она опять почти незаметно улыбнулась. Сказала:
— До свидания, — и быстро пошла по коридору.
Антон запер кабинет.
У поворота к лифтам Берестова обернулась.
— Я не собиралась затевать с вами… роман!
Он не успел подтвердить, что, конечно, не собиралась. Просто он идиот и придумывает чёрт знает что.
Она не собиралась затевать с ним роман и не вешалась ему на шею. Это он распустил руки.
Когда Антон дошёл до площадки перед лифтами, Насти там уже не было.
И внизу, на огороженной офисной территории, не было.
У здания не было вообще никого, рабочий день давно закончился.
Выезжая со стоянки, Антон помахал рукой охраннику и, к собственному удивлению, до дома доехал быстро, быстрее чем обычно, почти без пробок.
Камилла показалась ему ещё более испуганной, чем утром.
— Ну перестань, Мила, — обнимая её, поморщился Антон. Она прижалась к нему пылко, он давно такого не помнил.
Глупый, беспочвенный, а если называть вещи своими именами, истеричный страх Анастасии Берестовой казался забавным, а такой же страх Камиллы вызывал брезгливое раздражение.
— Пойдём ужинать, — Камилла вымученно улыбнулась и потянула его за руку.
Антон поймал её за талию и снова притянул к себе.
— Не сочиняй себе страшных сказок, — попросил он. — Пожалуйста, Мила. И без того тошно.
— Не буду, — она прижалась к нему лбом. — Просто я тебя очень люблю и очень за тебя боюсь.
— Я тоже очень тебя люблю, — пришлось сказать Антону.
10 июля, пятница
На первый взгляд на похоронах не было никого, кто мог быть хоть как-то связан с мэрией. Были родственники Стаса и Юли, были коллеги. Коллеги ушли первыми. Камилла тогда потянула и Антона. Муж хотел задержаться, считая, что связан со Стасом и его семьёй ближе, чем остальные, но Камилла шепнула ему, что это неудобно. Не полагается так делать, до конца на поминках остаются только свои.
Они поехали домой, а утром обнаружили, что пропали ключи.
Камилла, сидя на диване, уткнулась лицом в ладони.
Вообще-то, больше всего оснований прикончить Стаса было у Юльки. Ревность и всё такое…
Юлька была из Подмосковья, из очень небогатой семьи. Стас как-то протрепался, что у его будущей жены до замужества даже комнаты своей не было, ютилась с сестрой в клетушке. И денег на то, чтобы снимать квартиру, у Юльки не было, она тогда в какой-то детской поликлинике работала, там же, в Подмосковье, и теперешней клиентуры ещё не имела.
Камилла вскочила, прошлась по комнате, снова села на диван.
Юля могла отравить Стаса. Могла вытащить у Антона ключи, Антон много раз подходил к ней на похоронах.
Но она не могла пугать мужа. Её саму кто-то фотографировал с собакой.
Камилла снова прошлась по комнате. Бесцельная ходьба успокаивала, приводила мысли в порядок.
Фотографировать саму себя Юля не могла, а развлекаться, пугая Камиллу, могла. Вернее, не развлекаться, мстить. Понимала, как Камилле сейчас жутко.
Камилла поискала глазами телефон, нашла лежащим около ноутбука Антона.
— Да, Мила, — сразу ответила Юля. Камилла прислушалась, в трубке слышался характерный шум. Едет в машине? — Здравствуй. Спасибо за звонок.
— Не говори глупостей, — отмахнулась Камилла. — Какое ещё спасибо? Как ты?
— Никак. Занималась сейчас с одним малышом, домой еду. Я сейчас недалеко от твоего дома.
— Ой, как хорошо! — порадостнее воскликнула Камилла. — Зайди! Зайди, Юлечка.
— Мила… Я никому не могу улучшить настроение, только испортить.
— Послушай, ну как ты можешь! Приезжай немедленно, я тебя жду!
Бросив телефон на диван, Камилла подошла к окну. Подруга, с которой они давно и прочно терпеть друг друга не могли, действительно была где-то недалеко, вывернула из-за угла минут через пять.
Дверь Камилла отперла, не дожидаясь звонка, а выходящей из лифта Юле улыбнулась грустно и понимающе.
— Ты завтракала? — пропуская подругу в квартиру, забеспокоилась Камилла.
— Нет, но я ничего не хочу, спасибо, — Юля посмотрела на неё непривычно, грустно и с благодарностью. — Чайку давай попьём.
Камилла отправилась на кухню, подруга за ней.
— Дети ещё в Москве остались? — доставая вазочку с конфетами, поинтересовалась Камилла. — Есть работа?
Она бы с гораздо большим интересом поинтересовалась, о чём подруга разговаривала недавно с Антоном.
— Дети есть, но мало. Теперь до сентября работы не будет.
— Съезди куда-нибудь. Путешествия отвлекают.
— Меня ничто не отвлечёт.
Юля потрогала фалангу безымянного пальца, где раньше было обручальное кольцо, и пожаловалась:
— Не могу надеть кольцо на другой палец. Не могу, и всё!
— Носи как привыкла, — посоветовала Камилла.
Подруга обречённо вздохнула и пошутила:
— Нужно у Николки заказать что-нибудь с чёрным камнем. Как раз под настроение.
Николкой она звала ювелира, у которого они заказывали украшения. Ювелир был немолодой и толстый. Камилла в пику ей обычно называла его вежливо, Николаем Сергеевичем.
— Кстати, ты его серьги совсем не носишь. Не нравятся? — спросила Юля рассеянно и грустно.
— Нравятся! — удивилась Камилла. — Я их часто надеваю, просто мы с тобой редко видимся.
Она подумала, сходила в спальню и принесла шкатулку.
— Как такая прелесть может не нравиться? — достав серьги, она полюбовалась ими.
Юля и на серьги посмотрела рассеянно, но Камилле показалось, что подруга спросила про них неспроста.
Впрочем, она так нервничает, что ей может показаться что угодно.
Антон выбрался из машины и сразу увидел Берестову. Она, как и вчера, шла к зданию, глядя перед собой. Как и вчера, в ушах были наушники.
Она его не видела. Или делала вид, что не видит.
Антон остановился, закурил. Хотел на неё не смотреть, но смотрел.
Скоро это мучение кончится. Она уволится, и он снова будет спокойно жить.
Настя скрылась за дверью. Антон украдкой бросил окурок в траву газона и двинулся следом.
У лифтов её уже не было. Весело и негромко шумела стайка молодёжи из какой-то располагающейся выше фирмы. Молодые люди вошли в подошедший лифт, Антон дождался следующего и поехал один.
Отперев дверь, он включил компьютер, достал из кармана телефон и подошёл к окну.
Внизу ветерок поднял небольшое облачко пыли, облачко пронеслось вдоль тротуара.
— Привет, Тань, — когда трубка ему ответила, быстро сказал Антон. — Извини, если отрываю. Ты покупала Стасу коньяк?
— Что? — недовольно переспросила Огаркина и тут же рявкнула: — Ты что, спятил?! Какой коньяк?!
— Никакой, — улыбнулся Антон. — Извини.
Извинений она слушать не стала, в трубке тихо щёлкнуло.
Антон озадаченно сжал телефон.
Постоял, решительно подошёл к столу и снял трубку внутреннего телефона.
— Настя, зайди, пожалуйста, — попросил он, услышав её голос.
Зря он ей позвонил. Какое ему дело до всего этого?
— Можно? — приоткрыв дверь, спросила Берестова.
— Заходи! — Антон сел в кресло, тронул мышку, чтобы загорелся экран компьютера. Погасший экран он воспринимал как что-то ненормальное.
Анастасия уселась на краешек стула и смотрела на него со спокойным ожиданием указаний.
Раньше, до всей этой чертовщины, она всегда так смотрела, когда он её вызывал.
— Почему ты решила, что убить хотели твоего дядю?
Она вздохнула и отвела глаза.
— Почему ты забеспокоилась о дяде? — Антон откинулся в кресле и заявил как можно твёрже: — Я же вижу, что какая-то причина есть! Ты никогда не напоминала взбалмошную дурочку.
— А сейчас напоминаю? — только она умела так еле заметно улыбаться.
— Напоминаешь, — буркнул Антон. — Шаришь по чужим кабинетам… Нормальные так не поступают.
Скорее бы она уволилась… Ему хотелось прижать её к себе и то же самое шептать в ухо.
Ему хотелось невозможного. Чтобы завитки волос щекотали щёку.
— Ну говори, Настя! — поморщился он.
— У него недавно умер пациент, — Антон не ожидал, что она заговорит, но она заговорила. — Дядя знал, что у больного онкология…
Её дядя-врач предполагал у больного онкологию и заставлял больного проконсультироваться у онколога. Дядя переживал, ругал больного, но больной в столь серьёзную болезнь не верил, а когда не верить стало уже невозможно, невозможным оказалось и его спасти.
А потом жена несчастного подала на дядю в суд…
Суда дядя не боялся, а Настя боялась. Про суд она толком ничего не знала, дядя ругался, когда она об этом спрашивала.
— Понял, — сказал Антон, когда она замолчала. — Знаешь что, дай-ка мне телефон твоего дяди.
Она покачала головой — нет.
— Почему?
— Ему это не понравится.
— Диктуй телефон! — усмехнулся Антон. — Диктуй, диктуй.
Она колебалась, глядя на него тревожными глазами. Он терпеливо ждал.
Телефон она продиктовала. Ещё продиктовала адрес клиники, в которой дядя работал.
Антону показалось, что, продиктовав адрес, она стала смотреть менее тревожно. Как будто Антон уже взял на себя её проблемы и ей больше не о чем беспокоиться.
— Всё, что узнаю, расскажу, — пообещал он.
Разговор был окончен.
Она поднялась и вышла, неслышно прикрыв дверь. А он набрал номер её дяди, доктора Александра Васильевича.
Номер не отвечал.
При Юле Камилла держалась отлично, а когда проводила подругу, опять начал подступать страх.
Камилла остановилась у зеркала, сняла очки. Смотреть на себя было противно. Она наклонилась поближе. Глаза красные, губы бледные.
Камилла надела очки и отвернулась от зеркала.
Вообще-то она могла обходиться без очков, близорукость была слабая и почти не мешала. Могла надеть линзы и вообще не испытывать никаких неудобств. Но очки ей очень шли, она к ним привыкла и без них чувствовала себя неуютно. К тому же очки добавляли индивидуальности, сейчас мало кто их носит. А Камилла всегда старалась отличаться от толпы.