Откуда появилась третья женщина, он не заметил. На третьей была надета ветровка защитного цвета, а короткие волосы были выкрашены в оранжевый цвет, словно тётка специально хотела сделать себя поуродливее.
Женщины тихо разговаривали. Голоса заглушал птичий щебет. Иван огляделся, но птиц не увидел.
Юля с подружкой оторвались друг от друга, пошли к выходу. Тётка с оранжевыми волосами тоже куда-то исчезла.
Иван выждал пару минут и подошёл к могиле, у которой плакали женщины. Стаса на таком убогом кладбище похоронить не могли, а о ком ещё Юля может плакать, он не представлял.
У могилы перехватило дыхание. С овальной фотографии на него смотрело детское лицо.
Пётр Буталов прожил на свете всего восемь лет. Этой весной ему исполнилось бы девять.
Он опять не заметил, откуда появилась оранжевая тётка.
— Как же это, а? — спросил Иван у тётки, кивнув на чёрный памятник с овальной фотографией.
У корней волосы оранжевыми не были, они были седыми. Но сама женщина оказалась моложе, чем показалось ему вначале. Ей было лет пятьдесят или чуть больше.
На защитной куртке была вышита эмблема кладбища. Сторожиха?
— Рак крови, — женщина мелко покивала. — Такой хороший мальчик был! Нормальный, здоровый. Я с его матерью соседки, Петеньку с первого дня знала.
Она оперлась рукой об ограду.
— А потом заболел… За границей бы спасли, наверное.
— Не факт, — сказал Иван.
— Матери как тяжело с ним с больным было! Она одна его растила, без мужа. Лекарства дорогие, а зарплаты у нас в городе… — Женщина махнула рукой. — Никакие у нас зарплаты. Вот матери и приходилось в Москву мотаться. Хорошо хоть, подруга матери помогала…
Что-то подсказывало Ивану, что помогающей подругой была Юля.
Он ещё раз посмотрел на худенькое детское лицо и отвёл глаза.
— А вы кого навещали?
— Друга, — Иван кивнул в сторону, боясь, что бдительная дама заинтересуется несуществующим другом.
— Умирают молодые, — подтвердила женщина. — Войны нет, а умирают…
С тем, что войны нет, Иван мог бы поспорить.
Кивнув тётке, он быстро пошёл к выходу. Юлиного такси на стоянке уже не было. Кроме его машины у кладбища не стояло вообще ни одной машины, и от этого почему-то становилось ещё обиднее за маленького Петю.
Включать навигатор Иван не стал, развернулся и поехал домой, интуитивно правильно выбирая дорогу.
После встречи с Катей Антон наконец заставил себя работать. Когда оторвался от компьютера, рабочий день давно закончился.
Камилла просила приехать пораньше, и он почувствовал себя виноватым. В последние дни он жену жалел. Во-первых, потому что она казалась испуганной и несчастной, а во-вторых, потому что был перед ней виноват.
Выключив компьютер, Антон запер кабинет, двинулся к лифтам, но остановился и повернул в другую сторону.
Он не ошибся. Настя в одиночестве сидела за компьютером.
Она не уходила, потому что надеялась, что он заглянет.
Чёрт!.. Скорее бы она уволилась!
Антон привалился боком к косяку двери.
— Я хочу подчистить все концы, — тихо объяснила она.
Она говорила неправду. Она хотела его видеть.
Антон оторвался от двери, сделал несколько шагов и сел с ней рядом, сцепив пальцы. Это чтобы руки не потянулись её обнять.
Сейчас она не излучала никакого света. Она была грустной и подавленной.
— Хватит работать! — сказал Антон, чтобы что-нибудь сказать. — Выключай!
Она послушно потянулась к мышке. Операционная система, покрутившись, погасила экран.
Антон вместе со стулом подвинулся, чтобы Настя могла выйти. Она наклонилась, подняла с пола сумку.
— Хочешь, отвезу тебя домой? — спросил Антон, поднимаясь.
— Не хочу.
Странно, он был уверен, что она согласится.
— Почему?
— Потому что вы женаты, — она улыбнулась своей быстрой улыбкой, протиснулась мимо него и пошла к двери.
— Да, — подтвердил он, глядя ей вслед. — Женат.
Настя жестом фокусника достала откуда-то ключи, подбросила их на ладони. Наверное, ключи были в кармане джинсов.
Антон следом за ней вышел в коридор, подождал, пока она запрёт дверь.
— Я всё-таки тебя отвезу. Поздно уже.
— Нет!
— Настя… — Ему снова пришлось говорить ей вслед, потому что она быстро шла к лифтам.
— Что?
Антон её догнал и тронул за плечо.
Она повернулась. Жёлтые глаза в тусклом свете вечернего коридора казались тёмными.
— Ты мне очень нравишься, и я не знаю, что с этим делать.
«Нравишься» прозвучало глупо, по-детски.
Скорее бы она уволилась!
— Ничего не делать!
Она снова пошла по коридору, свернула на лифтовую площадку, нажала кнопку вызова и неожиданно спросила:
— Жена Станислава очень страдает?
— Наверное, — пожал плечами Антон. — Почему ты спросила?
— Так… Человека не стало, а все живут, как будто ничего не произошло. О нём больше никто даже не вспоминает. Как-то это… неправильно.
— Это правильно, — не согласился Антон. — Близкие его всегда будут помнить, а у чужих своя жизнь. Она не зависит от того, живёт Стас или его больше нет.
Подошёл лифт, они вошли внутрь.
— Стаса любили в фирме? — зачем-то поинтересовался Антон.
— Нет, — быстро ответила Настя. Она смотрела в стену, мимо Антона. — Его не любили.
— Почему?
Она вздохнула и подумала:
— Он вёл себя как хозяин. Как барин. А это не нравится.
— Я тоже веду себя как хозяин?
— Нет. — Потрясающая у неё улыбка. Или только ему быстрая улыбка кажется потрясающей? — Вы себя нормально ведёте. Как старший товарищ.
Антон засмеялся:
— Почему ты всё-таки не перешла к Стасу вместе со всеми?
— Потому что он мне не нравился. И потому что всё это делалось за вашей спиной, а это противно. Я же уже объясняла.
Настя быстро вышла из остановившегося лифта, он пошёл следом. Он сегодня всё время её догоняет.
— Объясняла, да.
Ему хотелось, чтобы она призналась, что он, Антон, ей небезразличен.
Ему необходимо было услышать это прямо сейчас.
Попрощавшись с охранником, они вышли на улицу.
— Я всё-таки тебя отвезу, — опять сказал Антон.
— Всё-таки нет.
Она быстро ему кивнула и быстро пошла к калитке.
Подул несильный ветер, донёс запах шиповника.
Он знал, её ещё можно догнать и посадить в машину. Можно даже ничего при этом не говорить, она и без слов всё понимает.
Она села бы к нему в машину, а потом он поднялся бы к ней домой…
Антон достал из кармана ключи от машины и пошёл к стоянке.
17 июля, пятница
— Приходи пораньше, — как обычно, попросила Камилла.
— Постараюсь, — как обычно, пообещал Антон. Провёл руками по карманам, проверяя, не забыл ли чего, и неожиданно спросил: — Ты Стаса вспоминаешь?
— Вспоминаю, — растерялась Камилла. Мгновенно пересохли губы, и она их облизнула. — Почему ты спросил?
— Так… — муж пожал плечами. — Человека не стало, а никого это, в общем-то, не огорчает.
— Любая смерть огорчает только близких, — заметила Камилла.
Ей всё утро хотелось, чтобы Антон с ней поговорил. Просто так поговорил, ни о чём.
Продолжать этот разговор ей решительно не хотелось.
— Я пошёл, — Антон притянул её одной рукой, поцеловал.
— Пока.
Камилла подошла к окну, оглядела двор.
Ей давно нужно было начать работать. Нельзя целыми днями ничего не делать. Она превращается в классическую пустую и неумную домохозяйку.
Ещё она превращается в истеричку, но нервы она себе подлечит, когда найдёт мерзавца, портящего ей жизнь.
Или она не найдёт его никогда, окончательно свихнётся и попадёт в психушку.
Камилла подумала и сварила кофе. Не потому что хотелось, а просто так, чтобы чем-то себя занять.
Позвонила Соня, спросила, как дела. Камилла заверила, что всё нормально.
Подержала телефон в руке и набрала Юлю, впервые почувствовав себя перед Юлей виноватой.
Она жену Стаса не любила и, если честно, относилась к ней свысока. Хотя, конечно, старалась это скрыть. На самом деле Юля ни в чём не была перед ней виновата. Виновата была Камилла.
Теперь Камилле казалось, что всё это было давно, в другой жизни. Будто и не она вовсе ездила к Стасу на свидания, а потом обманывала Антона.
Теперь она бы так не поступила. Теперь Камилла была другая, только отвечать новой Камилле приходилось за поступки Камиллы прежней.
Несправедливо устроена жизнь.
Или справедливо?..
— Как дела, Юлечка? — спросила Камилла.
На улице поднимался ветер. Деревья за окном колыхались, из-за дома напротив ползла синяя туча.
— Никак.
— Как ты себя чувствуешь?
— Никак. То есть нормально. Спасибо, Камилла.
Не только Камилла не любила Юлю, подруга тоже её терпеть не могла.
И имела для этого все основания.
— Тебе нужна уборщица?
— Что? — переспросила Камилла.
— Ты говорила, что вызываешь уборщиц из фирмы.
— Да.
— Одна моя знакомая осталась без работы. Если у тебя нужно будет убраться, позови её, — попросила Юля.
— Да, конечно, — озадаченно сказала Камилла. — Пусть она мне позвонит.
Прежняя Камилла ехидно подумала бы, что настоящий Юлин уровень — это уборщицы по найму. Юле просто повезло, что в мед поступила, а то бы тоже была уборщицей. Или кассиршей.
Новая Камилла Юле позавидовала. Юля переживает за свою подругу, готовую взяться за любую работу, а подруга наверняка переживает за неё.
А за Камиллу не переживает никто, только Соня. Но Соню Камилле послал бог, это не её заслуга.
Сунув телефон в сумку, Камилла снова подошла к окну, снова оглядела двор. Двор был пуст, и детская площадка пуста, словно карантин ещё не кончился. Впрочем, летом в городе всегда мало детей.
Наползающей синей тучи уже не было, теперь по небу ползли серые облака.
Камилла сунула в сумку зонт, заперла квартиру и медленно пошла к парку.