Антон позвонил секретарше, попросил обеспечить Огаркиной пропуск и замер от счастья — дверь приоткрылась, и в кабинет вошла Настя.
Он целовал её и не мог оторваться, и снова сел в кресло, только когда она его отодвинула.
— Почему опоздал? — прошептала она, устраиваясь за гостевым столом, как устраивалась всегда, входя в его кабинет.
— Пробки, — прошептал Антон. Перегнулся через стол и погладил её пальцы.
— Ты помнишь, что я скоро увольняюсь?
— Ты не увольняешься. Ты всегда будешь со мной. Я не дал ходу твоему заявлению.
Почему-то они продолжали шептать, как будто их могли подслушать.
Дверь в кабинет была солидная, крепкая, что-то услышать через неё можно было, только если бы в кабинете перешли на крик.
— Я увольняюсь! — неожиданно твёрдо заявила Настя. — Я не хочу служебного романа!
— У нас не служебный роман.
Ему совершенно необходимо знать, что она сидит за стенкой. Он умрёт от тоски, если за стенкой её не будет.
— А что?
— Ты мне очень нужна, Настя. — Антон сжал пальцы. Надо было сказать, что он её любит, но этого он почему-то выговорить не смог. — Всё случилось слишком быстро. Пожалуйста, дай мне разобраться.
— В чём разобраться?
— Во всём.
Это начинало походить на ссору, и он не представлял, как её прекратить.
То есть знал, конечно. Нужно было сказать, что он сейчас же подаст заявление на развод. Сегодня же.
К счастью, дверь открылась, и Огаркина, весело посмотрев на Антона и Настю, решительно вошла в кабинет.
— Здравствуйте! — Настю она разглядывала с любопытством.
— Привет, — сказал Антон.
Обычно она садилась на тот же стул, который сейчас был занят, и около стола Татьяна замялась.
— Здравствуйте. — Настя, не глядя на гостью, поднялась и тихо вышла из кабинета.
Огаркина посмотрела ей вслед, взялась за спинку освободившегося стула, но села почему-то на соседний.
Сегодня она была одета в зелёный шёлковый костюм и совсем не походила на тихую дачницу. Сегодня она опять походила на бизнес-леди.
— Вот! — Она поставила на стол целлофановый пакет и подтолкнула его ближе к Антону.
— Что это?
— Твоя жена забыла это в Колиной машине. Он вчера её довёз.
— Да, знаю, — кивнул Антон. — Камилла мне говорила.
— А теперь, будь добр, расскажи, какого чёрта ты ошиваешься около нашего участка! — Ей было весело и любопытно.
— Ты нас заметила?
— Ну конечно, мы вас заметили! — поморщилась она и засмеялась. — Кстати, твоя жена специально забыла сумку?
— Нет. Не думаю.
— Ну говори, говори! — поторопила Огаркина.
— Наши парни видели, как ты вручила Стасу бутылку коньяка, — вздохнул Антон. — А потом Стас сказал, что бутылка предназначается врачу.
— Я тебе уже говорила, что не дарила ему никакой бутылки! — Она перестала улыбаться, но на Антона продолжала смотреть с весёлым изумлением.
— Тань, наши парни это видели.
— Послушай… Ну что за бред! Когда это было?
— Это было у ресторана в соседнем доме. Ты сама мне рассказывала, что обедала там со Стасом как раз перед тем, как…
Татьяна на минуту задумалась, закусила губу. А потом совершенно серьёзно объяснила:
— Мы обедали с ним, да. Стас пришёл с бутылкой, положил её на соседний стул. Когда мы стали уходить, он её забыл. А я вспомнила, вернулась и отдала ему на крыльце. Ты всерьёз предполагал, что я его отравила?
— Ничего я не предполагал! — вздохнул Антон. — Я просто хотел разобраться.
— А моя семья здесь при чём? — Это она спросила серьёзно и строго.
— Бутылка предназначалась врачу… — Так глупо Антон, пожалуй, никогда ещё не выглядел.
— Ну и что?
— Ну… Я вот узнал, что у тебя недавно умер свёкор.
— Умер, да. И кого я поэтому должна отравить?
— Прости, Тань. Это глупая история.
— Послушай, меня не каждый день подозревают в убийстве! Рассказывай, я от тебя не отстану.
— Да не подозревал я тебя!
Неожиданно Антону стало смешно и почему-то не стыдно выглядеть перед ней дураком. И рассказывать, как он выслеживал тёток у дверей клиники, было смешно и не стыдно.
Как ни странно, Татьяна слушала серьёзно. И фотографии приходивших в клинику женщин рассматривала внимательно и серьёзно.
— Мой свёкор долго болел, — сказала она, помолчав после того, как сочла, что выяснила все подробности. — Он долго болел, и мы знали, что прогноз неблагоприятный.
Татьяна отвернулась от Антона, посмотрела в сторону, неожиданно перестав быть бизнес-леди и превратившись в растерянную невесёлую дачницу.
— Но нам как-то не пришло в голову мстить врачам. Ладно, Антон, я пошла.
Она поднялась, но у двери замялась, оглянулась.
— Мне очень понравилась твоя жена.
Отчего-то Антон растерялся и поэтому промолчал.
Дверь тихо закрылась. Он взялся за телефон, чтобы позвонить Насте, подержал его, отложил в сторону и повернулся к экрану компьютера.
Юля еле дождалась, когда подруга наконец позвонит.
— Ну как? — выдохнула она, посмотрев на портрет Стаса.
Портрет был хороший. Стас, как живой, весело смотрел на неё из рамки.
Ей всегда было весело со Стасом. Она умела, как Царевна-лебедь, отводить все его мелкие неприятности, которые ему казались непреодолимыми. Она была его палочкой-выручалочкой, советчицей и подругой, и он зависел от неё больше, чем мог в этом себе признаться. Она могла убедить его в чём угодно, знала это и от этого чувствовала себя счастливой.
Они были идеальной парой. Ни о чём другом и мечтать не хотелось.
Обида подступила к горлу так, что Юля машинально взялась за него рукой.
— Нормально, — отчиталась Варя.
— Приезжай, — попросила Юля, отвернувшись от портрета. — Приедешь?
— Приеду.
Варя, единственная на свете, была на всё готова ради Юли. Ни про отца, ни про мать этого не скажешь. Про сестру тем более. У сестры сейчас все мысли только о том, как до зарплаты дожить.
Родители только с радостью вздохнули, когда Юля объявила, что выходит замуж за москвича. Сбагрили её и рады.
То есть счастья родители Юле желали, конечно. Первое время с тревогой на неё смотрели, когда она приезжала в гости. Но для тревог оснований не было, и родные успокоились.
Для них был бы удар, если бы она развелась со Стасом и вернулась в их крошечную квартиру.
Собственно, возвращаться было некуда. В комнате, которую она делила с сестрой, сестра теперь жила с мужем.
Муж у сестры был полная никчёмность. Работал в каком-то супермаркете охранником, денег почти не зарабатывал, и сестрёнка висела у родителей на шее.
Юля её жалела, конечно. Иногда денег подбрасывала. Но и осуждала. Сама виновата, надо было искать нормального мужа, а не вешаться на шею первому встречному.
Сестра Марина пыталась вслед за Юлей поступить в медицинский, но недобрала баллов, окончила медучилище. Теперь работала медсестрой за смешные деньги.
Надо было не замуж выскакивать, а учиться дальше! Или мужа искать такого, чтобы не считать с ним каждую копейку!
В последние годы Юля чувствовала себя чужой с родственниками. Навещала родителей нечасто, а приехав, стремилась поскорее вернуться в Москву. И каждый раз благодарила бога за то, что он послал ей Стаса. Иначе и сама могла бы не выбраться из безденежья и убогости.
Зазвенел дверной звонок. Юля обняла Варю.
— Устала?
— Да нет, убрать одну квартиру не великий труд. — Варя с тревогой на неё посмотрела. — Бледная ты.
— Дома сижу, откуда же румянцу взяться.
— Поезжай на дачу.
— Ой, нет! — усмехнулась Юля. — Дача свекровина, мне чужого не надо.
— Ты им не чужая.
— Я им чужая! — Хорошо, что есть Варя, с которой не надо притворяться. — Я им чужая, и они мне чужие. Ты думаешь, они в восторге были, когда Стас нас познакомил?
— Но хоть жить вам спокойно не мешали.
— Не мешали, — согласилась Юля. — Потому что я всё время свекрови поддакивала. Я для неё была бедной невесткой-бесприданницей, знающей своё место. Больше не буду, хватит!
Юля, пройдя в комнату, села в кресло. Варя опустилась в соседнее, с удовольствием вытянула ноги.
— Ну рассказывай!
— Нечего рассказывать. Камилла всё время торчала дома. Вообще-то квартира чистая. Посуда вся вымыта. Я только окна вымыла и пыль протёрла.
— Чайку хочешь?
— Нет. Мы с Камиллой попили.
— Вы скоро с ней станете подругами! — зло усмехнулась Юля.
— У меня одна подруга — ты! — Варя посмотрела на Юлю с жалостью.
Раньше с жалостью смотрела Юля.
— Варя, чем больше я думаю, тем больше прихожу к выводу, что убила она. Она! — Юля закрыла глаза руками. — Это сделала она!
Варя промолчала. Отдёрнув от лица руки, Юля отвернулась от подруги.
— Камилла про тебя спрашивала.
— Да? И что её интересует?
— Да так просто спросила. Пожаловалась, что ты неохотно с ней разговариваешь.
— Ты не представляешь, как я её ненавижу!
— Представляю.
— Нет, не представляешь! — не согласилась Юля. — Ей всегда всё подносилось на блюдечке. Она ни одной копейки нормально не заработала, а имела всё! Я точно знаю, Стас ей был не нужен, но она его взяла. Просто так взяла, потому что привыкла ни в чём себе не отказывать. Сначала отняла его у меня, а потом убила.
— Юль, это могла быть не она…
— Это она! Сначала толкнула Стаса на то, чтобы он Ивана Кургина подставил… Ну, я тебе рассказывала. А потом, когда за компромат у Стаса потребовали ответа…
— Кто потребовал?
— Этого я не знаю. Кто-то потребовал. Кто-то же стрелял в Стаса, фотографировал. Его пугали. Если бы хотели убить, пристрелили бы с первого выстрела. Когда она поняла, что Стас может на неё вывести, она его отравила.
Варя молчала, но Юля видела, подруга ей не верит.
— Не представляю, почему менты до сих пор на неё не вышли. Работать не хотят!
— Может быть, им намекнуть? — предложила Варя.
— С ума сошла! — опешила Юля. — Если узнают, что мне было известно, с кем Стас спит, мне это дело и пришьют. Нет уж!