– Вы там аккуратнее, мир совсем с ума сошел, – продолжала Буля, встать она не могла – к ее руке была прикреплена капельница. – Вот моя соседка рассказывает, в поезде человека убили, к ней уже два раза приходил следователь.
На соседней койке лежала женщина и утвердительно кивала.
– А вы, случайно, не Галина? – спросила Клава.
– Да, а вы откуда знаете? – выпучила от удивления глаза соседка по палате.
– Она экстрасенс, – с серьезным лицом пошутила Сенька, а Клаве сказала: – Звони начальству.
Когда они всей дружной компанией вернулись в гостиницу после радушного приема у Ярика, возле ворот уже ждала Сенька с пакетом, из него выглядывала банка с супом, хлеб, и зеленый лук торчал своими длинными перьями в разные стороны. Она, переминаясь с ноги на ногу, ждала, пока пассажиры покинут Клавин автомобиль, а в частности, Карл, потому как Сенька планировала занять переднее сидение. Но тот не спешил, а о чем-то сосредоточенно думал.
– Карл Юрьевич, рабочий день закончился, я могу ехать по своим делам? – не выдержала гамлетовской паузы Клава.
– А куда вы собрались? У нас завтра поездка, вам надо подготовиться, – переводя взгляд с Клавы на Сеньку в окне, спросил он.
– Мы в больницу, у нас там Буля с гипертонией и сердцем лежит, а мы ее навестить, – кричала через окно Сенька, показывая на пакет с луком и супом.
– Я с вами, – сказал Карл, показывая Сеньке на заднее сиденье. – Где-то там лежит проводница Галина, попробую ее найти и кое о чем спросить.
И вот сейчас, когда Клава и Сенька спокойно пошли в нужную им палату, начальник благодаря своему обаянию пытался найти, где лежит некая проводница Галина, фамилию которой он не знал.
– Карл Юрьевич, третий этаж, палата номер одиннадцать, приходите, не пожалеете, – сказала Клава и повесила трубку.
Буквально через минуту дверь открылась, и на пороге стоял Карл с цветами и коробкой конфет.
– Галина, это вам, – вручив букет, Карл повернулся к соседской кровати, откуда Сенька, Клава и Буля с интересом наблюдали за ним, и произнес: – Я и сам почти нашел, просто бегал в магазин, так что ваш звонок был абсолютно бесполезный.
– Вот что за человек, ему помогли, а он вместо спасибо, – пробубнила себе под нос Клава и отвернулась к Буле, одним ухом прислушиваясь к диалогу рядом.
– Как вы? – голос Карла сразу стал лилейным, даже, можно сказать, проникновенным, с Клавой он ни разу так не разговаривал.
– Потихоньку, Карлуша.
– Галина, у меня к вам просьба, постарайтесь вспомнить что-нибудь необычное, что вас не удивило, но, возможно, заставило обратить на это внимание.
– Да, знаешь, я только и делаю, что думаю об этом, – вздохнула Галина. – Следователь говорит, убили, а как такое могло-то случиться, как я проспать-то могла? Кстати, Карлуша, а ведь это действительно странно, я женщина пожилая, бессонница у меня. Я вот так, как в тот вечер, не засыпала уже лет сто. Бывало, с девчонками и больше выпьем, а тем вечером я три рюмки всего употребила, это очень странно.
– Вы знаете, а ведь и я не помню даже, как уснул, – рассуждал Карл. – Помню, сидели, выпивали, а потом – бац – и утро.
– Во-во, и так все, Боря еле дошел до купе, чуть на ходу не уснул, благо Филиппа дотащил до номера.
– Таскать Филиппа у Бори уже традиция, – усмехнулся Карл, вспомнив вчерашний вечер.
– Вы давайте побыстрее выздоравливайте, – сказал Карл, вставая, Клава с Сенькой, уже расцеловавшись с Булей, ждали его у двери.
– Знаешь, Карлуша, – сказала Галина, когда они уже собрались выходить, – а ведь было еще кое-что странное. Ключ.
– Какой ключ?
– Ну, обычный ключ от дверей купе, у меня пропал ключ. У нас со сменщицей у каждой свой, это что-то типа машины для водителя, никто свой не отдаст. Вот когда ты меня позвал открыть дверь у Федора, я свой и не нашла, взяла с полки чужой. Вчера звонила Зойка, сменщица, так вот, она все обыскала, а мой ключ так и не нашла. Как думаешь, это важно?
– Я думаю, да, скажите обязательно об этом следователю, – что-то шевельнулось у Карла, словно воспоминание, странное и размытое, и тут же исчезло. – Ладно, вы спокойно выздоравливайте, а я подумаю над этим завтра, что-то устал я сегодня.
В Краснодаре, как и в любом южном городе, солнце вставало и сразу же начинало припекать за ночь совсем немного остывшую землю, не давая ей никакой передышки. У Карла было ужасное настроение, сначала он изучал листки Федора Осиповича, одновременно помечая вопросы, которые нужно будет как-то выяснить, оставшуюся часть ночи он крутился, не мог заснуть, мысли о Федоре Осиповиче, о его желании выполнить волю отца мучили и заставляли совесть грызть Карла изнутри за то, что не помог, не уберег. Чтоб хоть немного успокоить разбушевавшуюся душу, необходимо найти убийцу, отомстить за хорошего человека, решил Карл. Убийца должен сидеть в тюрьме, без вариантов. Но тут возникает вопрос: а кто убийца, те люди, с которыми он вот уже три дня не расстается, те, с кем пил, ел и завтра поедет в путешествие за сокровищами. Даже если так, он должен его вычислить. Немного договорившись с совестью, как всегда бывает по ночам, к ней следом подключился страх: а вдруг они никого не найдут и Карла обвинят в этом убийстве? От этой мысли Карл вскочил и начал ходить по комнате, в уме перебирая знакомых адвокатов, к слову, у него их оказалось не мало, тех, которым он может позвонить. Ну а после к двум полночным друзьям – угрызению совести и страху – присоединился их неразлучный друг стыд. Карл вспомнил, зачем он все-таки приехал в Краснодар, и ему стало понятно, что так усиленно занимается он этим делом, поехал к Ярику лично, а не отдал через следователя бумаги, завтра же вообще собирается в сомнительное путешествие на поиск сокровищ, и все только потому, что не хочет заниматься своими проблемами, разбираться в своей жизни, боится, откладывает на потом как неважное, а может, это и есть самое важное сейчас в его жизни.
В общем, к автомобилю Клавы, уже стоявшему на парковке возле гостиницы, он спустился первым и злым как собака. В машине сидели трое: Клава в неизменном своем льняном платье, только другого, белого цвета, из чего Карл сделал вывод, что оно у нее не одно, видимо, подчинённая, выбрав платье, не смогла выбрать цвет и набрала разных, да, более странного человека он еще не встречал, ну, если не вспоминать убитого Федора Осиповича. Все у них в Краснодаре чокнутые, что ли? Но платье – это ерунда, сюрприз был в машине, с деловым видом, собравшись явно на отдых, там сидели еще двое, это была девчонка, что нашла его у забора, и какой-то мужик лет тридцати пяти, обросший, в шортах с пальмами и бутылкой пива в руках.
– Это что? – спросил Карл, показывая на делегацию на последнем ряду сидений.
– Это Сенька, – ответила Клава, – и она кто, а не что, а еще она вас спасла, когда вы лежали под забором пьяный с пробитой головой, короткая у вас память, Карл Юрьевич. А вы сегодня встали пораньше, чтоб подольше походить с недовольным лицом? – в свою очередь спросила Клава.
Она тоже была не в настроении с утра: нога, которая вчера побывала в петле, ныла всю ночь, с утра же она еще и отекла, стала выглядеть, прямо скажем, не очень. Ее слова немного сбили злость Карла.
– Вы теперь будете каждый раз упрекать меня этим забором, сколько я могу говорить: это была случайность, я же не вспоминаю вам, как вы вчера вместо барсука попались в детский капкан, причем у вас не было смягчающего обстоятельства, как у меня.
– Это какое же? – возмутилась Клава.
– Я был пьян.
– Ну, так себе, конечно, оправдание, – завредничала Клава. – Да и капкан не был детский, но вы можете не продолжать, я все равно Сеньку дома оставить не могу, вы сами видели – Буля в больнице, мы едем не понять насколько, как я ребенка одного оставлю?
– Хорошо, – не мог никак остановиться Карл, – а рядом с Сенькой это кто?
– Да что вы заладили: кто, кто, это Саня, мой знакомый, у него законный запой по случаю развода.
– Я его, конечно, с этим поздравляю, но зачем он здесь?
– Пригодится, – буркнула строптивая подчиненная, на самом деле не зная, что ответить, ведь Саня действительно был не зачем.
– Жаба-Клава права, я вам пригожусь, – улыбаясь во все тридцать два и отхлебывая из бутылки пиво, попытался защитить сам себя Санёк и нечаянно пьяно рыгнул на всю машину.
– Ладно, уж помолчи, помощник, – психанула Клава на него. – Не видишь, я пытаюсь начальство убедить, что ты человек-подарок, а ты все портишь.
– Вы что несете? – возмутился Карл.
– У меня не было выбора, он меня шантажировал, – спокойно добавила Клава.
– Как? Удивите меня, он грозился поставить на вас капкан побольше или грозился отравить своим перегаром?
– Нет, дело в вас, Саня узнал, что уезжаем, а вы все под подпиской, сказал, сдаст всех, если не возьмем с собой.
– А ему с нами зачем? – удивился Карл.
– Я же вам говорю: человек развелся, в законном запое, скучно ему, а у нас экспедиция. Хлеба и зрелищ, как говорится.
– Я против, кто ему поверит, он что, завалится в управление и будет кричать, что такие-то нехорошие люди покинули город, чушь, ему никто не поверит, – и немного тише, чтоб не услышал Санек, сказал: – Посмотрите, он какой-то бандит, лицо у него подозрительное, вы его хорошо знаете?
– К сожалению, – тихо ответила Клава и так же шепотом добавила: – Он мент, – в то же время потирая свою больную ногу.
Карл выпучил глаза и, показывая пальцем в сторону улыбающегося Санька, тихо спросил:
– Вы уверены?
– На сто процентов, я проверяла, – успокоила его Клава.
Клава нисколько не обманывала шефа: Санек позвонил вчера вечером и, пьяно хихикая, поинтересовался, словно хороший друг, помог ли он Жабе-Клаве не свалиться с кресла директора. И, не ожидая подвоха от веселящегося Санька, а также желая на кого-то вылить все, что на нее свалилось за последние два дня, Клава рассказала про самодура-начальника, попавшего в происшествие, про его странных друзей, про Ярополка, охотившегося за барсуком, и закончила она свое повествование тем, что ей предстоит поездка в станицу Зареченскую с группой странных людей за мифическими сокровищами. Она ждала услышать звонкое гоготание и матерное успокоение, но в ответ прозвучало неожиданное: «Возьми меня с собой». После получасового отпирания и уговоров уставшая Клава сломалась, буркнув: «Завтра в семь у моего дома, не опаздывай».