детстве дали фамилию отчима, и она постаралась забыть, кто ее настоящий отец. Внучка нашего Матвея Григорьевича, мама Дины, тоже очень тихий, спокойный и мягкий человек. Видимо, на них природа отдохнула, а вот Дине перепал весь набор качеств прадеда, она была жесткой, целеустремленной, жадной и равнодушной, но, в отличие от своего предка, еще и актрисой. Это вы все можете оценить в полной мере, вспомните, как она играла из себя человека, боящегося могил, и наотрез отказывалась идти на кладбище, помните? Так вот, наша Дина служила в экспериментальном спецподразделении «универсальный солдат» и ничего не боится в принципе. Почему я сказал «служила»? Два года назад она не прошла переаттестацию, психолог ее забраковал с формулировкой, – тут Карл достал листок из кармана и прочитал: – Психически неуравновешенная, так-так, много медицинских формулировок, мы их пропустим, вот мое любимое. Скажу вам своими словами, чтоб не мучить терминами: таким людям, как она, нельзя давать в руки оружие, потому как им все равно, в кого стрелять, в своих или во врагов. И в критической ситуации этот человек выберет ту сторону, какая ему покажется выгодней.
Все сидели в столовой, боясь шелохнуться, но уже с опаской смотрели в сторону еще недавней подруги. Она же по-прежнему казалось милой девушкой, молодой и нежной, а наручники у нее на руках смотрелись как кандалы на Жанне д’Арк – несправедливым наказанием.
– Федор Осипович пришел к ним домой и стал спрашивать, не осталось ли каких-нибудь документов об их предке, но они ничего не знали. Мама Дины произвела очень положительное впечатление на нашего кладоискателя, поэтому он все им рассказал об истории своего отца, о своих поисках и к чему он сейчас пришел. Дина тут же попросила держать их в курсе, вроде как надо знать о предках, неважно, какими они были. Поэтому, когда Федор Осипович отравлялся в Москву, уверенный, что там в архиве он найдет все ответы, он им позвонил и предупредил о своей поездке. Это, кстати, подтвердила мама нашей Дины. Узнав о возможно скором окончании поисков сокровищ, она решает проследить за Федором Осиповичем, я думаю, у нее не было плана, решила действовать как на войне, по обстоятельствам.
– Как Федор Осипович ее не узнал? – поразилась Марина.
– Очень просто – она отстригает свои длинные волосы, красит их в белый цвет – и вуаля, перед вами уже другой человек. Родные-то, конечно, все равно узнают, а вот человек, видевший её всего один раз, скорее всего, нет.
– Так зачем она его убила? – еле выговаривая слова, сказал Ярик. Нюрка положила свою большую руку ему на колено и тихонечко постукивала, будто азбукой Морзе передавала слова «держись, я здесь, мы вместе, все будет хорошо».
– А это, Ярик, стечение обстоятельств, – виновато сказал Карл, будто он был к этому как-то причастен. – В купе все выпивают, и Федор Осипович рассказывает, что у него в портфеле карта сокровищ, ну, в конце концов так и получилось, но тогда ему никто не поверил, никто, кроме Динки. Она решает все закончить здесь и сейчас и, украв карту, первой найти сокровища. В виски она подсыпает снотворное и идет в купе к Федору Осиповичу, не зная, что документы он отдал на хранение мне. Почему ты его убила? – первый раз Карл обратился к ней лично. – Он проснулся и узнал тебя?
Но та лишь ухмылялась и молчала, а Карл продолжил:
– Но, убив его, она ничего не находит и ретируется, решив, чтоб никто не заходил, закрыть купе на ключ, его она предусмотрительно украла у Галины.
– Но как, ведь в купе еще заходили и Марина, и Филипп? – спросила Клава.
– А откуда мы это знаем? Вспомните: что туда заходил француз, нам сказала сама Динка, Филипп же утверждает, что не помнит этого.
– А Марина?
– К слову, Марина тоже отказывается от этого действия, но виски со снотворным – адское зелье, и с того вечера мало кто что помнит.
– Но Марину видел Филипп? – опять возразила Клава.
– Совершенно верно, но наш французский друг имеет зрение минус шесть, и он видел не Марину, а Дину, заходящую в купе к Федору, Филипп в тот момент как раз вышел с нашей вечеринки и собрался пройти в туалет, мельком увидев силуэт. Но когда он возвращался, возле туалета уже стояла Динка и, хохоча, спросила его как бы между прочим: «Ты видел, а наша Марина к Федору зашла в купе, видно, понравился ей старичок», – так это было? – спросил Карл у Филиппа, тот лишь виновато махнул головой, понимая, как его развели, – Естественно, после этого Филипп с полной уверенностью думает, что это была Марина. В тот злополучный вечер, кроме Дины, в купе номер девять больше никого не было. Позже я связал воедино штаны, упавшие на пол, они так загремели именно, потому, что там был ключ, то, что Дине вагон СВ единственной был не по карману, то, как Дина трогает свою голову, так обычно трогают люди, совершенно недавно и кардинально изменившие свой имидж, но тогда мы все были в шоке и не замечали мелочей. Дальше мы с вами направляемся в гостиницу к Марине, где я рассказываю вам о бумагах и предлагаю съездить на следующий день к наследнику убитого. Казалось бы, при чем здесь наша Дина, но и здесь она оказалась даже очень при чем. Марина звонит ей и рассказывает о находке и планах завтра передать их Ярику, – Карл указал рукой в его сторону. – Наша наследница, каковой она считает себя, мчится на всех парах в гостиницу, и здесь ей сказочно везет. Марина отправляет меня погулять, кстати, этим ты очень сильно навела мои подозрения на себя, – обратился он к Марине, с ног до головы уделанной сажей, пока Карл и Саня ловили преступника, остальные героически тушили костер.
– Вот и делай людям после этого добро, – съязвила та.
– Ну, если честно, я сам виноват, – покаялся Карл, потирая свою голову, так как этой части тела за последние три дня очень сильно досталось. – Если бы я стоял на крыльце, Динка не решилась бы напасть, а тут такая возможность. Конечно, она шла ва-банк, так как не была уверена, что бумаги у меня, но ей опять везет. Чем ты меня огрела? – снова обратился он к ней.
– Однозначно чем-то очень тяжелым, – вместо Дины ответила Сенька, – и не острым, я думаю, железной трубой. У нас у дороги в канаве можно что-то наподобие найти.
– Кстати, прошу любить и жаловать, – указал Карл на Сеньку, – моя спасительница, это она нашла меня под забором, обработала рану и остановила кровь, так что я тебе обязан. Сень, как твое полное имя?
– Есения.
– Как? – впал в ступор Карл.
– Есения, – смущенно произнесла она, – но мне Сенька больше нравится.
– Глупости, – все еще не придя в себя, сказал Карл, – очень красивое имя, – и, стряхнув наваждение, произнес: – Друзья, приветствуем мою спасительницу Есению.
Собравшиеся, словно на концерте, захлопали в ладошки, лишь Динка зло ухмыльнулась.
– И вот ровно с той секунды уже я начал охоту за убийцей, скопировав документы, я говорю всем вам, что потерял оригиналы, но есть копии и ничего не отменяется. Я понимал, что убийца среди нас и он охотится именно за этим кладом, и когда мы его найдем, он проявит себя. Так оно и получилось, мы совершенно случайно с Клавой находим машину, но сокровищ там нет. Да, ребят, вы, если честно, все вели себя подозрительно, тем самым усложняя мне работу. Вы ведь все тоже были неспроста в том вагоне, Филипп, ты сам расскажешь или мне?
– Сам, – очень достойно сказал француз. – Я не винодел, – сказал, будто покаялся, Филипп.
– Ну, это мы уже давно поняли, – засмеялся Карл. – Первой догадалась Марина и поэтому подозревала в убийстве именно тебя. Особенно когда ей отец позвонил и сказал, что винодела с таким именем не существует, она свела всё общение с тобой на нет.
– Это правда? – удивился Филипп. – Ты думала, что я убийца?
– А что мне оставалось думать? – возмутилась Марина. – Классические детективы с детства меня учили: кто врет, тот и убийца.
– А вот я не понял, что Филипп не винодел, но как, ведь он ехал на конференцию? – спросил расстроенно Боря, возможно, он первый раз за вечер по-настоящему расстроился, ему было плевать на Динку, на пожар и всю остальную чепуху, а новость о Филиппе его выбила из состояния равновесия. – Едрёный комбайнер, – в сердцах вымолвил он.
– Я коллекционер, – Филипп говорил больше для Марины, – таким не хвастаются перед всеми. Мы переписывались с Федором Зубовым, он рассказывал про свои поиски и консультировался со мной об историческом значении и стоимости такой находки. В отличие от меня он писал со своей почты, украшенной аватаркой с реальной фотографией, поэтому узнал я его без труда. В нашей среде такое поведение глупо, но он был новичок. Когда он мне написал о последнем своем открытии и о том, что, скорее всего, все выяснится в эту его поездку, я, найдя первое попавшееся приглашение, полетел. Я знал, когда он приезжает в Москву и когда уезжает обратно, я даже знал, что он будет путешествовать на поезде и с какого вокзала. Когда разговор заходил о его расследовании, Федор Зубов переставал быть осторожным. Я подождал его на вокзале и купил билет в тот же вагон, – от этих откровений в комнате повисла тишина.
– Не смотрите так на меня, я просто хотел быть первым из коллекционеров, кто окажется рядом, когда он найдет свои пластины, – оправдывался Филипп. – Я всего лишь хотел купить их для своей коллекции.
– Вообще-то у нас в стране это запрещено и карается законом, – сказал Саня.
– За намерение точно не сажают, – примирительно сказал Карл. – В общем, благодаря своему папе Марина вас вычислила.
– А кто у нас папа? – спросил Боря.
– Папа у Марины – известный винодел Краснодарского края, кстати, Боря, может быть, Марина вам может помочь? – весело спросил Карл.
– В чем? – опустив глаза в пол, спросил Боря.
– В вашем новом проекте, дело в том, что наш Борис тоже не случайно оказался в этом вагоне.
– Прям «Восточный экспресс» какой-то, – усмехнулась Клава.
– Да, представь себе, я узнал, Боря, что контракт на помидоры и огурцы с большой сетью Москвы вы подписали еще месяц назад. Причем мне это очень гордо по телефону рассказал ваш зам, стоило мне только представиться журналистом.