— Езжай. Обсуди с ним свадьбу. Может, сумеешь его убедить, чтобы он уступил своей маме.
Я ничего ей не сказала, но мы с Эллиотом почти не обсуждали свадьбу, не считая пары скомканных разговоров. У нас слишком много более важных дел.
— Эллиоту пришлось улететь в Милан на встречу с клиентом, но я подумываю съездить в наш старый дом в Эдисто. Кто из наших был там в последний раз?
— Мы со Скоттом брали туда детей на несколько дней... Ой... слушай, это ведь было еще прошлой весной. Однако обслуживающая организация держит дом в прекрасном состоянии. Он должен быть вполне готов к твоему приезду. Съезди туда, отдохни немного.
Я начала паковать чемодан еще до того, как она попросила передать привет пляжу. По дороге я завернула в дом престарелых, чтобы нанести давно откладываемый визит Мэй Крэндалл, но местный сотрудник рассказал мне, что старушку положили в больницу с респираторной инфекцией. Он не знал, насколько сильно она больна и когда вернется.
Это значит, что загадочные документы в Эдисто — мой единственный ключ к разгадке, по крайней мере пока, Трент Тернер больше не отвечает на мои звонки — и точка. Все, что мне остается, — встретиться с ним лично. Мысли о конверте, который хранится у него, преследуют меня целыми днями. В воображении постоянно прокручиваются возможные варианты событий, в которых он играет разную роль. Порой мне представляется, что он — шантажист, который разузнал ужасную правду о моей семье и продал информацию о ней политическим противникам отца и потому не отвечает на мои звонки. В другой раз я думаю, что Трент-старший — мужчина с фотографии Мэй Крэндалл. А беременная женщина, которую он прижимает к себе, — это моя бабушка, у которой была тайная жизнь до встречи с моим дедушкой. Подростковая влюбленность. Скандал, который пришлось скрывать на протяжении нескольких поколений.
Она отдала ребенка на усыновление, и он с тех пор живет где-то в другом месте. А сейчас наш непризнанный наследник хочет заполучить свою долю семейных денег или еще что-нибудь.
Все эти сценарии казались мне дикими, но не сказать, чтобы совсем необоснованными. Я многое узнала, читая бабушкины ежедневники между строк. Браслет со стрекозами тоже оказался как-то связан с Эдисто. «Прекрасный подарок для прекрасного дня в Эдисто,— так там сообщалось про него.— Только мы».
«Только мы» — эти слова не давали мне покоя. На предыдущей странице бабушка писала, что получила письмо от дедушки, который на неделю забирал детей в горы, чтобы с ними порыбачить.
«Только мы...»
Но кто? Кто покупал ей подарки в Эдисто в 1966 году?
Моя бабушка в течение многих лет часто приезжала сюда одна, но на острове обычно не оставалась в одиночестве — из дневников это было вполне понятно.
Неужели у нее был роман на стороне?
Передо мной уже вырастает мост через реку Дохо, а от дурных мыслей сводит живот. Не может такого быть. Не считая постоянного давления из-за публичности, моя семья всегда была известна прочными браками. Бабушка очень любила дедушку. Кроме того, бабушка Джуди — честнейший человек. Она опора общества и верная прихожанка методистской церкви. Она никогда-никогда не стала бы что-то скрывать от своей семьи.
Если только этот секрет не мог нам навредить.
Именно это меня и пугает.
Вот почему я не могу позволить, чтобы непонятно где находился конверт с какими-то страшными тайнами, на котором написано имя моей бабушки.
— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать,— шепчу я соленому воздуху.— Что тебе было нужно от моей бабушки, Трент Тернер?
Последние несколько недель, проводя долгие часы ожидания в машинах и в приемных у врачей, я по крохам собирала информацию о Тренте Тернере-старшем и Тренте Тернере-младшем, дедушке и отце того Трента, с которым говорила по телефону. Он, получается, Трент Тернер-третий. Меня интересовали их связи в политических кругах, возможное криминальное прошлое и, конечно, зацепки, которые позволили бы объяснить связь этих мужчин с бабушкой. Я использовала все любимые прокурорские приемы. Но, к сожалению, ничего очевидного я так и не нашла. Некролог в Чарльстонской газете семимесячной давности сообщал, что Трент Тернер-старший всю жизнь прожил в Чарльстоне и на Эдисто-Айленде и был владельцем
«Агентства недвижимости Тернера». Простой обыватель. Ничего особенного. Его сын, Трент Тернер-младший, женат, живет в Техасе и владеет там агентством недвижимости.
Трент Тернер-третий тоже ничем особо не выделялся. Отлично играл в баскетбол в университете Клемсон. До недавнего времени занимался коммерческой недвижимостью, в основном в Нью-Йорке. В местном пресс-релизе несколько месяцев назад была заметка, что он оставил городскую жизнь, чтобы возглавить дедушкину фирму в Эдисто.
Мне остается только недоумевать, почему человек, который продавал высотки в большом городе, неожиданно переезжает в захолустье вроде Эдисто и начинает заниматься пляжными коттеджами и арендой загородных домов.
Скоро я это выясню. Я узнала его рабочий адрес. Так или иначе, но я планирую покинуть офис «Агентства недвижимости Тернера» с конвертом для бабушки и со всем его содержимым, что бы в нем ни лежало.
Но, несмотря на поселившуюся внутри тревогу, когда я съезжаю с островной части моста и продолжаю свой путь мимо маленьких, потрепанных морем домиков — дач, магазинов и фирмочек,— разбросанных среди сосен и дубов, на меня начинает действовать магия Эдисто. Над головой простирается безупречно голубое небо.
Остров ничуть не изменился с тех пор, как я его помню. Он пробуждает мирные, добрые чувства, вызывает ощущение нехоженых дорог. Не просто так местные жители называют его «ленивым островом». Древние дубы низко склоняются над дорогой, будто стремятся закрыть ее от внешнего мира. Увитые мхом деревья отбрасывают глубокие тени на небольшой внедорожник, который я взяла для поездки из конюшни Дрейден Хилла. Проселочные дороги в Эдисто немного ухабистые, и, кроме того, не слишком-то разумно разъезжать тут на BMW, если учесть, что содержимое конверта может быть использовано для шантажа.
Здание «Агентства недвижимости Тернера» легко найти. Оно необычное, но без излишней претенциозности — кажется, ему нравится просто быть собой, старомодным коттеджем цвета морской синевы всего в нескольких кварталах от моря, на Джангл-роуд. «Агентство» кажется мне смутно знакомым, но ребенком, разумеется, я никогда не заходила туда.
Когда я глушу двигатель и пересекаю припорошенную песком парковку, то понимаю, что завидую человеку, к которому приехала сюда. Я тоже хотела бы работать в таком месте. И даже могла бы здесь жить. Просыпаться каждое утро, чтобы провести еще один день в раю. Сюда доносится смех с пляжа и плеск волн, а над верхушками деревьев реют разноцветные воздушные змеи, которых поддерживает в воздухе постоянный морской бриз.
Две маленькие девочки бегут по улице и держат в руках палочки с длинными красными лентами. Мимо проезжают три смеющиеся женщины на велосипедах. Им я тоже завидую и думаю: «Почему я не приезжала сюда почаще? Почему мне никогда не приходило в голову позвонить сестрам или матери и сказать: “Давайте просто рванем из города и немного погреемся на солнышке. Надо же нам иногда устраивать девичники, правда?”»
Почему мы с Эллиотом никогда сюда не приезжали?
Ответы отдают горечью, поэтому я не пережевываю их слишком долго. Наши ежедневники забиты множеством других дел. Вот в чем причина.
Но кто выбирает, что для нас важно? Пожалуй, мы сами.
Но часто кажется, что у нас просто нет выбора. Если мы не будем постоянно укреплять наши бастионы, ветер и непогода подточат их и разрушат все, что достигнуто десятками предыдущих поколений. Достойная жизнь требует больших усилий на ее поддержание.
Поднимаясь по ступеням крыльца «Агентства недвижимости Тернера», я делаю глубокий вдох, чтобы настроиться на разговор. На табличке на двери написано: «Входите, мы открыты», и я вхожу. Колокольчик своим звоном объявляет о моем прибытии, но за стойкой в приемной никого нет.
Комната обставлена стульями с красочной виниловой обивкой. Кулер для воды с бумажными стаканчиками ждет клиентов. На газетных стойках — бесконечные рекламные проспекты. Машина для приготовления попкорна напоминает мне, что я пропустила обед. Стены вестибюля увешаны прекрасными фотографиями острова, а верхнюю часть стойки в дальней от входа части помещения украшают детские рисунки и снимки счастливых семей на фоне их новых домов рядом с пляжем. Прошлое и настоящее перемешано случайным образом. Некоторые из черно-белых фотографий, похоже, сохранились еще с пятидесятых годов прошлого пока. Я рассматриваю их, пытаясь отыскать свою бабушку. Но ее там нет.
— Здравствуйте! — зову я, потому что из дверей и коридоре, который отлично видно из-за стойки, никто не выходит.— Есть тут кто-нибудь?
Может, все сотрудники решили устроить себе ланч на свежем воздухе? В доме дарит мертвая тишина.
Мой желудок урчит при мысли о воздушной кукурузе.
Я уже готова совершить набег на автомат для ее изготовления, но тут открывается задняя дверь. Я быстро кладу пакет для попкорна на место и поворачиваюсь к стойке.
— Привет! Я не знал, что тут кто-то есть,— я узнаю Трента Тернера-третьего, потому что видела в сети его фотографию — но она была сделана издалека, в полный рост на фоне здания фирмы, на ней он бородатый, с бейсболкой на голове. Тот снимок был явно неудачным. Сейчас Тернер гладко выбрит, одет в брюки защитного цвета, поношенные мокасины на босу ногу и футболку-поло, которая отлично на нем сидит. Он выглядит так, словно собрался посидеть где-нибудь за столиком в летнем кафе или сняться для рекламного проспекта, изображающего повседневную жизнь. У него голубые глаза и чуть взъерошенные светлые волосы песочного оттенка, они будто намекают, что их обладатель живет рядом с пляжем.
Он идет ко мне по коридору, пытаясь удержать несколько пакетов с едой на вынос и стакан с напитком. Я понимаю, что с жадностью смотрю на них и даже улавливаю запахи креветок и картофеля-фри. Желудок снова издает протестующие звуки.