Я как сумасшедший мчусь на велосипеде в магазин компакт-дисков на Ван Баерлестраат. Минут за пятнадцать успеваю обменять подарочный ваучер на диск группы «Коулдплей», тем самым обеспечивая себе алиби.
После этого я еду к Розе. Она вся в красных бантах, как рождественский подарок.
39
Что это было?
Твоя жизнь, приятель.
О, такая короткая, не могу ли я получить еще одну?
Я умираю от скуки в приемной кабинета доктора Роденбаха. Футбольный журнал, который я выудил из стопки на журнальном столике, уже прочитан. От нечего делать я листаю медицинскую карту Кармен. Медсестра, которая только что откачала жидкость из брюшной полости Кармен, отдала нам карту и попросила передать ее Роденбаху. С ноября Кармен уже шестнадцать раз делали абдоминальную пункцию, читаю я. И тут же провожу мысленную калькуляцию.
— Ты знаешь, сколько литров уже откачали из твоего живота?
— Понятия не имею.
— Более семидесяти одного литра.
— Ха-ха. Это больше, чем я весила до того, как они стали делать пункции!
Сейчас Кармен весит сорок семь килограммов. Она худеет на глазах. Полгода назад она весила около семидесяти. Из-за отсутствия жира она постоянно мерзнет. В нашей гостиной термостат весь день включен на двадцать четыре градуса. Водяной матрас подогрет на четыре градуса выше рекомендуемой температуры. Слава богу, у нас есть водяной матрас. Обычный был бы слишком жестким. Теперь, когда нет жировой прослойки, между матрасом и ее костями только кожа.
Мы не ждем ничего хорошего от предстоящего разговора с Роденбахом. Пункции, которые в начале LV-терапии делали раз в две недели, теперь требуются каждые несколько дней. И процедуры становятся все более неприятными. Такое впечатление, будто внутренние органы Кармен перетираются в кашу, и их усадка после каждой пункции сопровождается мучительными болями. Последний раз вообще была пытка. Не помогали даже инъекции морфия, и Кармен рвало от боли. Думаю, в моей памяти навечно останется образ жены, склонившейся над ведром, в то время как по трубке из ее живота медленно вытекают литры мутной желтоватой жидкости.
■
— Присаживайтесь, — приветливо произносит Роденбах.
Это уже наша шестая встреча с ним, с тех пор как мы стали клиентами госпиталя Энтони ван Лейвенхок. Наши отношения основаны на взаимоуважении. Он знает, что мы не скулим и не жалуемся, как другие пациенты, а мы знаем, что он не водит нас за нос, как это часто делали наши прежние доктора.
Роденбах не скрывает от нас страшной правды:
— Онкомаркеры снова ползут вверх. LV-терапия уже не эффективна.
— И… что… и что это значит? — лепечу я, хотя уже знаю, что он сейчас скажет.
— Боюсь, мы бессильны.
Ну вот это и прозвучало. Все кончено.
От Кармен отказываются. Через три недели после такого же приговора не стало Тони.
Кармен смотрит на меня, зажав ладонью рот. Я крепко сжимаю ее руку и смотрю на нее.
— Пойдем? — осторожно спрашиваю я.
Она кивает.
Мы договариваемся снова встретиться в кабинете Роденбаха через три недели. Звучит не слишком обнадеживающе, ведь к тому времени Кармен уже может и не быть, тогда и Роденбах не понадобится. Единственное, что он еще может сделать для Кармен, это подписать рецепты на морфий, китрил, кодеин, преднизон и темазепам. Болеутоляющие.
Я завожу мотор и вставляю в проигрыватель диск. «Де Дийк» ошибаются, уверяя, что все образуется.
Часть 3КАРМЕН
1
Я рассказал бы друзьям, но они не поверят,
Подумают, это всего лишь бредни…
Я все-таки позвонил Норе. На следующий день после визита к Роденбаху.
Об этом знает только Роза. Дома я ничего не сказал. Кармен решила бы, что я идиот, раз отказываюсь обсудить свои проблемы с психологом, как она не раз предлагала, а вместо этого охотно соглашаюсь на беседу с какой-то шарлатанкой.
Да я и сам не знаю, почему вдруг решил позвонить Норе. Должно быть, это как-то связано с моей аварией. То, что я выполз из машины без единой царапины, в то время как весь бок «шеви» был покорежен до неузнаваемости, можно считать таким же чудом, как и гол Марко в ворота русских в восемьдесят восьмом[54].
Фрэнк и Мод тоже не знают, что сегодня я собираюсь посетить Нору. Я попросил Ташу поставить мне в офисном журнале полдня отгула. Она вопросительно посмотрела на меня, подмигнула и сделала выразительный жест руками, намекая на секс. Я не стал комментировать.
Офис духовного наставника находится в многоквартирном доме постройки шестидесятых на Буйтенвелдерт. Страшно волнуясь, я нажимаю кнопку звонка.
Нора — ничем не примечательная изящная брюнетка. Она провожает меня в свой кабинет и предлагает чаю. Я соглашаюсь. Она выходит. Я успеваю осмотреться. Разноцветные камни, уложенные по фэн-шую. Дымящиеся ароматические палочки, источающие запах, который знаком мне по отпуску в Индии. Музыка, явно входящая в гималайский топ-десять. Листовки, рекламирующие мастер-класс «Чтение сновидений», который Нора проводит на следующей неделе.
Вид из окна на квартал однообразной застройки контрастирует с неземной атмосферой, царящей в кабинете. Может, кому-то и по душе многоквартирные дома, но уж к волшебству и магии они точно не располагают. Впрочем, меня пейзаж почему-то успокаивает. Он напоминает Бреду-Ноорд.
Нора возвращается с подносом и дружески мне улыбается. Чай с виду вполне обычный.
— Вам необходимо было прийти сюда, — говорит она.
И у меня тотчас возникает ощущение дежавю. Да это же мои беседы с психотерапевтом, два года назад! Как случилось, что я снова прохожу все это? «Монти Пайтон», дубль два.
— Давайте двигаться с самого начала, хорошо? — предлагает она, замечая мою подозрительность. И тут же добавляет, что по моему имени и дате рождения, которые я сообщил ей по телефону, уже получила послание для меня свыше. Оно изложено в письме, которое она собирается мне прочесть. Я предпочитаю умолчать, что не верю ни единому слову из этой абракадабры. Нора берет в руки письмо и начинает читать:
Мужчина, которому предназначено это письмо, обладает мощным запасом энергии, но сейчас он должен сдерживать свою энергию. Ему надлежит сделать выбор. Все необузданные желания ведут к хаосу, в этом он уже убедился.
Это хорошо. Пусть он проникнется этой мыслью. Ему станет легче.
В ближайшее время от него потребуется многое. Сейчас он уже не вправе распоряжаться собой по собственному усмотрению. Он должен исполнять свои обязанности. Больше нельзя этого избегать.
Все будет, как будет. Он справится, пусть даже он сам сомневается в этом.
Скажите ему, чтобы он доверял своей интуиции. Прислушивался к голосу сердца. Это поможет ему, придаст сил.
Он справится. Скажите ему, чтобы он не терял уверенности. Вокруг него много людей, готовых помочь.
С любовью…
И я это слушаю? Какой идиотизм!
Нора спокойно откладывает письмо и выжидает.
— Что-нибудь кажется вам знакомым? — наконец спрашивает она.
— Хм… как вам сказать? Это можно привязать к чему угодно…
— Вы так думаете? — Она улыбается. — А хаос, упомянутый в письме?
Ну, допустим, в этом что-то есть.
— Хм… Знаю я эти гороскопические трюки. Каждый из нас попадает в ситуации, которые можно назвать хаосом, разве не так? Вы когда-нибудь бывали на распродажах в «ИКЕА»?
Нора смеется:
— Думаю, в письме речь идет о чем-то более серьезном, вы не находите?
Пожалуй, стоит подыграть ей.
— Недавно я перевернулся на автомобиле, так что этот эпизод вполне можно считать хаосом.
— Авария?
Я киваю.
Она кивает в ответ.
— А вам известно, что мы, люди, защищены силами, о существовании которых даже не подозреваем? (О, боже, только не это.) Эта авария была знаком свыше, предупреждением о том, что ваша защита практически исчерпана[55]. (Хм… Я не уверен, что мне приятно это слышать. То есть я хочу сказать, что, даже если не веришь в Бога, в судьбу или какие там еще потусторонние силы, узнать, что твоя защита на исходе, — это уж чересчур.)
— Но здесь вы потому, что кто-то серьезно болен, не так ли? (Я потрясен.)
— Э-э… да. Моя жена…
— Как зовут вашу жену?
— Кармен.
— Кармен скоро умрет.
Холодок бежит по моей спине. Одно дело — слышать это от Роденбаха, и совсем другое — когда тебе говорит об этом совершенно незнакомый человек из многоквартирного дома на Буйтенвелдерт…
— Вам не нужно этого бояться. Она не боится. И это хорошо.
Я судорожно сглатываю. Хотя я по-прежнему не верю ни единому слову Норы, она растрогала меня.
— Я чувствую, что мне с Кармен нужно еще о многом поговорить… — слышу я собственный голос.
— У вас будет возможность это сделать. (Не общается же эта Нора с потусторонними силами, в самом деле?) Постарайтесь проводить с ней как можно больше времени из того, что ей осталось. (Ну вот, опять двадцать пять. Думаю, я и сам мог бы сообразить, не такой уж я тупица. А ну-ка устроим ей шокотерапию. Эти эзотерические типы обычно пасуют в таких ситуациях…)
— Вот уже больше года у меня роман на стороне. (1:0 в пользу Дэнни! По-моему, прозвучало вполне вызывающе. Что ж, парируйте…)
Нора профессионально спокойна. Она жестом приглашает меня продолжить. Я вдруг теряюсь, не знаю, что сказать. И стоит ли вообще что-то говорить. В душе я понимаю, почему пришел. Так и говори, чего уж там.