— Да, — говорю я. — Но это очень трудно объяснить. Даже взрослые толком не понимают этого. Я думаю, тело мамы будет похоронено в земле, но на небесах у нее будет новое тело.
— Тело ангела! — радостно произносит Луна.
— Да… — говорю я, кусая губы, чтобы не разрыдаться.
— Я думаю, это неправильно, что мама умирает.
— Я тоже так думаю, — шепчет Кармен.
— Разве я больше не смогу тебя увидеть?
— Нет, — отвечает Кармен. — Но через много-много лет, когда ты станешь очень старенькой и тоже умрешь и превратишься в ангела, думаю, мы с тобой встретимся снова…
— О…
— Вот почему мы собрали вон в том чемодане столько вещей, напоминающих о маме, — говорю я. — Когда ты подрастешь, ты сможешь прочитать все это и посмотреть.
— И папа сможет рассказывать тебе обо мне… А потом, возможно, у тебя появится и новая мама, — прибавляет Кармен.
Молчание.
— Ну, что ты думаешь? — обращаюсь я к Кармен, потому что не знаю, как еще спросить, готова ли она проститься с дочерью.
— Думаю, пора.
Кармен вся в слезах.
Она протягивает к дочери руки. Я спускаю Луну на пол. Теперь она стоит у изголовья кровати.
— Я люблю тебя, дорогая, — говорит Кармен.
— Я люблю тебя, — говорит Луна, почему-то смущаясь.
И вдруг начинает целовать Кармен. Так, как никогда прежде этого не делала. Она целует щеки Кармен, ее глаза, лоб, губы, попутно смахивая слезинку с ее щеки. У меня сжимается сердце, я бы все отдал, если бы можно было изменить это, я бы… я бы…
Но я ничего не могу изменить.
Могу только встать на колени рядом с Кармен и Луной и в последний раз обнять их вместе.
Потом я забираю Луну и веду ее к двери.
Кармен кивает.
— Прощай, моя родная, любимая малышка, — снова говорит она, еще более жалкая и несчастная.
Луна ничего не говорит. Она машет рукой на прощание. И посылает Кармен воздушный поцелуй. Кармен зажимает рот рукой, обливаясь слезами.
Я и Луна выходим из спальни. Кармен больше никогда не увидит Луну.
Господи, пусть будут те небеса, где они смогли бы встретиться вновь.
Пожалуйста.
Пожалуйста.
Прошу Тебя, Господи.
17
Ты уходишь, я здесь остаюсь,
Прощания миг наступает так скоро…
Мне остается сказать лишь одно:
Спасибо тебе за все…
Мы уже сказали друг другу все, что должны были сказать. Но у нас впереди еще полтора часа до прихода доктора. Это как на отдыхе, когда ты уже собрался в дорогу и последний час проводишь в ожидании автобуса, который отвезет тебя в аэропорт. Я хочу обставить прощание в стиле Кармен. Спускаюсь вниз и снимаю на видеокамеру стену гостиной, которую сегодня утром расписали Мод с Фрэнком. Потом скидываю джинсы и футболку, надеваю голубую рубашку, приготовленную с утра. Она в тон платью Кармен. Наступает черед кремового костюма — я достаю его из чехла и тоже надеваю.
В спальне я встаю у кровати и развожу руки в стороны.
— Смотри, — говорю я. — Шопинг — здоровая привычка.
У Кармен загораются глаза.
— Ты все-таки купил его!
— Для тебя. Ну как?
— Роскошно… — Кармен тронута. Она улыбается и жестом просит меня повернуться кругом. — Просто фантастика, и сидит на тебе как влитой. Ты будешь думать обо мне всегда, когда будешь его надевать?
— Всегда. На каждой вечеринке, куда отправлюсь в нем.
— Тогда я уверена, что ты будешь часто думать обо мне, — смеется она.
Я ложусь рядом с ней и обнимаю ее настолько нежно, насколько могу. Несколько минут мы молчим.
— Мне вот что любопытно, — произносит вдруг Кармен так, как если бы говорила о том, что собирается пойти в кино на нашумевший фильм. — Я рада, что все это случится. И как бы мне ни было грустно расставаться с тобой и Луной, я не хотела бы оказаться на твоем месте. Остаться одной, с Луной на руках, без тебя — я бы не выдержала. Нет, я ни за что не поменялась бы с тобой местами…
— А я с тобой…
— Значит, будем считать, что нам обоим повезло? — Она смеется.
Мы говорим о нас, как уже привыкли за эти последние недели. Вспоминаем, за что полюбили друг друга, что ценим друг в друге, чему научились друг у друга, обо всем, что делали вместе. Мы счастливы, что были семьей. К черту все ссоры, проблемы, к черту этот рак, к черту мою аварию, к черту Пима, Шэрон и всех баб, которых я трахал, за исключением Розы. И Мод.
— Будем снимать наши обручальные кольца? — осторожно спрашиваю я.
— Да. — Мы беремся за руки и повторяем ритуал, который проделывали в день нашей свадьбы. Только наоборот. Я убираю кольца в серебряную шкатулку и кладу ее в чемодан с сувенирами для Луны.
Кармен смотрит на кольцо, которое я ношу на безымянном пальце другой руки.
— Можно, я снова надену его тебе? — смущенно спрашивает она.
Я снимаю кольцо, подаренное ею полгода назад, и передаю его Кармен. Она пытается прочесть слова, выгравированные на внутренней стороне. Но безуспешно.
— «Моей самой большой любви, ххх Кармен», — читаю я вслух.
— О да, — говорит она, удовлетворенно глядя на кольцо.
Она пытается надеть мне его на палец, но у нее нет сил. Мы делаем это вместе.
— Ты будешь его носить?
— Всегда.
— Хорошо, — нежно произносит она.
Молчание.
— У меня есть кое-что, чем тебя развеселить, — говорю я.
Я беру видеокамеру. За это время я снял весь дом на видео. Этот дом мы купили вместе, но вышло так, что за последние одиннадцать дней Кармен видела лишь одну его часть — спальню, если не считать пятнадцати минут в ванной. Мой голос комментирует за кадром:
— Привет, Кармен. Прошло время, и ты, возможно, не узнаешь этот уголок: это наш сад. Здесь ты можешь увидеть новый тент, под которым, как обычно, Фрэнк, Мод и твоя мать зависают с одиннадцати утра и до бесконечности, в то время как их лучшая подруга и дочь лежит наверху, смертельно больная… (Смех…) Может, в вас проснется совесть и вы поднимете тост за Кармен? (Они поднимают бокалы, выкрикивают тосты.) Заметь, Мод с трудом удерживает бокал, а твоя мать так напилась, что у нее язык заплетается. (Слышны угрозы…)
Кармен смеется.
…Теперь переходим в холл, и ты только взгляни: светильник, который ты купила несколько недель назад, в спешке прилеплен мастером Риком, который так и не удосужился закрепить его как следует. А здесь мы можем видеть — я поднимаюсь по лестнице — потрясающие фотографии, которые мы купили в Ирландии, наконец развешенные по стенам, где, как тебе казалось, им не место, а я думал иначе — и в конце концов решил воспользоваться тем обстоятельством, что ты прикована к постели…
Кармен хохочет во весь голос.
…И вот мы попадаем в гостиную. Здесь сидят Анна с Томасом, уплетают фрикадельки. О, небольшое уточнение: у Томаса аж две порции, насколько я могу судить. Это он наверстывает упущенное после вегетарианского месива, которым его пичкает наша «о-пэр». («Привет, Кармен!» — кричат Анна и Томас в камеру с полным ртом.) Должен сказать, что в округе стало неспокойно, с тех пор как наши друзья зачастили к нам в дом. Кстати, в Маарсене по-прежнему считается нормой жевать с закрытым ртом, но Томас, видимо, об этом не знает. А вот и твоя фотография ню, которую я получил в подарок на свой день рождения. Кажется, от нее возбуждается даже Фрэнк…
Кармен смеется, качает головой.
…И наконец (камера показывает другую, пустую, половину комнаты и выставленные вдоль стены вазы для цветов, часть из которых еще пустые), наше почетное место (мой голос замолкает на мгновение, а потом звучит чуть тише), где будешь лежать ты…
Кармен всхлипывает и хватает меня за руку. Я спрашиваю, не хочет ли она, чтобы я остановил запись, но она качает головой.
…Здесь мы видим фотографию, на которой ты, я и Луна. Мы сделали ее как раз перед тем, как ты облысела во второй раз. Я повесил ее здесь, в гостиной, только вчера…
Кармен удовлетворенно кивает и тихо произносит:
— Отличное место.
…И последнее, но не менее важное. (Камера перемещается к другой стене.) Это послание, которое Фрэнк и Мод, по моей просьбе, оставили сегодня на этой стене и которое будет всегда напоминать мне о тебе, пока мы с Луной живем в этом доме. (Камера дает крупный план, и на экране появляются два слова, написанные во всю стену огромными заглавными буквами серебристого цвета; мой голос умолкает, пока камера держит в фокусе эти слова…)
— Carpe diem[61], — шепчет Кармен, неподвижно глядя на экран. Потом кивает и переводит на меня взгляд, исполненный нежности. — Потрясающе. Даже дом готов.
Звонок в дверь.
18
Никаких тревог, никаких сюрпризов,
Тишина…
С чемоданчиком в руке доктор Баккер поднимается по лестнице. Он в хорошем настроении и бодро пожимает нам обоим руки.
— Итак, — говорит он, присаживаясь на стул у постели.
— Как ваша спина, лучше? — спрашивает Кармен.
Баккер начинает нудно рассказывать, в каком месте у него болит и как он мучился, пока боль не утихла. Кармен вежливо слушает. На этот раз я не прерываю его. Пусть себе болтает, это несколько разряжает обстановку.
— Но речь сейчас не обо мне, — спохватывается он и меняет тему: — Милая леди… Такая форма рака в столь молодом возрасте — большая редкость. Вам ужасно не повезло…
— Да. Наверное… — говорит Кармен, переводя взгляд на меня.