Артем начал следовать моему плану еще раньше. Он приобнял меня за плечи, когда я остановилась в центре гостиной. Я не сняла туфли на входе, как и многие в этом доме. Так что мы с Артемом были практически одного роста и обниматься было удобно.
Не обязательно начинать представление прямо сейчас, ведь Кирилла я не видела. Но и отпихивать Артема было бы тупо. Задену его мужское эго, он обидится, и я не смогу использовать его в своем гениальном плане по вызову ревности у Кирилла. А это поставит под угрозу существование завтрашнего дня.
Рука Артема будто бы незаметно спускалась. Пока она еще была там, где я не возражала, я перехватила ее. Чтобы это не выглядело так, будто я против рукоприкладства, я потащила Артема за руку на кухню.
– Хочу пить. И есть. И вообще уйти отсюда.
– Есть более укромные места, чем кухня, – сказал Артем, когда мы зашли.
– Тонко подмечено, – я сделала вид, что не уловила этот намек, который был настолько же жирным, как та самая жареная свинина из нашего кафе.
Артем не спорил – не успел. Когда мы зашли, я отпустила его руку и хотела подойти к холодильнику. Но не успела сделать и шаг в сторону, как Артем снова обнял меня за плечо, так сильно прижав к себе, что кроме еды и воды мне очень захотелось кислорода.
– Привет, Вик, – сказал он.
Только сейчас я заметила, что на кухне стоит Вика. Девушка Артема. Или бывшая девушка. Мне плевать, что их связывает. Вопрос в другом. Мне сейчас придется уворачиваться от шпильки, летящей в глаз? Или Вика нас благословит?
Судя по выражению ее лица, на второй вариант мне надеяться не стоило. Лицо у Вики было мерзким, волосы мерзкими и вообще вся она была такой мерзкой, что хотелось завернуть ее в салфеточку и поскорее выкинуть, пока руки не стали слизкими. У Вики красивая внешность, и, если бы не короткие черные волосы, ее можно было бы назвать куколкой. Хотя с таким взглядом ей место скорее в древнегреческом мифе о Медузе Горгоне, чем в игрушечном домике.
Впрочем, в глаза я ей посмотрела и в камень не превратилась. Так что можно выдыхать. Я бы это и сделала, если бы Артем дал мне вдохнуть. Но он так крепко прижимал меня к себе, что я могла детально описать боковой шов его толстовки, хотя не видела его.
– Привет, – сказала Вика Артему, а потом перевела взгляд на меня.
Я ей не кивнула, и она тоже меня не приветствовала. Своим колючим взглядом она прошлась по мне, задержавшись на подоле платья, то есть практически на бедрах. Затем она еще раз глянула в глаза и сказала, обращаясь исключительно к Артему:
– А она что тут делает?
Я хотела возмутиться. Что значит, что я здесь делаю? Вообще-то это дом моего пока еще парня! Интереснее было бы узнать, что здесь делает эта малолетняя…
– Попросила ее привести, – сказал Артем, перебив поток моих гневных мыслей.
Вика улыбнулась краешком губ и невысоко вздернула брови.
– Интересно. И давно вы так… дружите?
«Три часа» прозвучало бы не солидно. Артем, дурачок, не придумал бы соврать что-нибудь на этот счет. Поэтому мне пришлось вмешаться.
– Да, – произнесла я сначала растерянно, а потом уверенно. – Да.
– Интересно.
«Интересно» Вики прозвучало так мерзко, что я поклялась себе, что больше никогда не использую это слово. Будто бы Вика его осквернила, и, сказав его, я стану такой, как она.
Затем Вика провела пальцами за ухом. Таким жестом нормальные девочки заправляют волосы. Но так как они у Вики были совсем короткие, она просто провела по ним пальцами.
– А Кирилл?
– Что Кирилл? – сказала я, дергаясь, чтобы вырваться.
Но Артем притянул меня еще сильнее. И я почувствовала: еще чуть-чуть, и у меня глаза вылезут из орбит, как у резиновой игрушки.
– Это ты нам объясни, – сказал Артем. – Ты наверняка лучше знаешь.
Мне эта фраза не понравилась, и я прекратила вырываться. Что это значит?
Я вгляделась сначала в Артема, потом в Вику. Они не обращали на меня внимания и переглядывались так, что я поняла – они знают что-то, чего не знаю я. Причем выглядели они как закадычные враги.
Тут до меня дошло. Они расстались, и теперь Артем использует меня, чтобы показать Вике, что все у него хорошо. Ну и нахал!
Я, конечно, собиралась сделать с ним все то же самое, но… Мне можно, у меня чрезвычайная ситуация. А вот Артем, могу поспорить, не застрял в петле времени, чтобы вернуть Вику.
– Без понятия, – сказала Вика так, будто бы она все-таки с понятием.
Мне хотелось ей поверить, поэтому я так и поступила. Артем, кажется, не поверил, судя по тому, как продолжила вздыматься его грудь при каждом вдохе (отчего я чувствовала себя, как на американских горках). Но и спорить с Викой не стал.
Вика в последний раз глянула на Артема, потом очень выразительно на меня. Я взгляд выдержала, но после чувствовала себя, как зеленый призрак из старой версии «Охотников за привидениями». Я даже на всякий случай провела ладонью по лицу, чтобы убедиться, что там нет слизи.
После Вика вышла из кухни, оставив нас вдвоем. На пороге вид у нее сделался злобным. Ну точно мерзкое привидение! Жаль только, что в отличие от призраков Вика материальна.
Что-то мне подсказывало, что она не хотела, чтобы мы заметили этот ее финальный аккорд. Ее злое лицо явно не предназначалось для того, чтобы его видели другие. Это же предположение навело меня на другую догадку.
Кажется, только что я все испортила.
Я отпрянула от Артема и так глянула на него, что удивительно, как он не превратился в пепел. Артем уже не прижимал меня к себе, как мама младенца. Так что, вырвавшись на удивление легко, я по инерции сделала пару шагов и врезалась в холодильник. Тот весело звякнул, видимо, обрадовавшись, что про него не забыли.
– Ты что сделал?! – крикнула я, восстановив равновесие.
Артем обернулся на меня с таким лицом, будто только что впервые увидел. Он уже взял со стола какую-то бутылку и отпил из нее. Из горла пить было не удобно, но кого это когда останавливает? Теперь капелька конденсата, а, может, содержимого этой бутылки (или слюней?) покатилась по его подбородку, перебралась на шею, а потом скользнула за ворот. Я наблюдала за этой капелькой, как удав за мышонком, и, честно признаться, несколько остыла (хотя в другом смысле, скорее, наоборот).
– А что я сделал?
Пару секунд, волнуясь о судьбе капельки, я тоже не понимала, а что, собственно, произошло. Но затем вспомнила весь свой парад мыслей, вызванных гримасой Вики.
Я сама испортила свой супер-дупер-мега план. Сама только что подначила Вику клеиться к Кириллу. Если бы не эта сцена ревности только что, то Вика, скорее всего, не решила бы приставать к Кириллу! А теперь, когда Артем показал ей, что зря время без нее не теряет, то и Вика займется тем же!
«Вчера» Вика просто воспользовалась моим отсутствием. А сегодня я пришла вовремя, но сама же все испортила.
– Черт, черт, черт…
Я схватилась за голову и, опершись спиной на холодильник, стала сползать по нему, пока не коснулась пола попой. О существовании Артема я забыла до того момента, пока он не опустился на корточки рядом со мной.
– Что случилось?
Хотела бы я рассказать ему все, как есть! Но он же посчитает меня сумасшедшей. И не далеко уйдет от правды.
Но, может, еще есть возможность все изменить? Что, если я поговорю прямо с Кириллом? Для начала, конечно, устрою с Артемом сцену для ревности, а потом поговорю. Кирилл увидит, что теряет, и не захочет этого допустить. И тогда не пойдет с Викой, и наши отношения сохранятся. Ура!
– Абсолютно ничего! – сказала я уже весело.
Затем вскочила и распахнула холодильник. Мне стало жарко от радостного возбуждения – нужно было охладиться.
Артем, кажется, догадался, что я кукушкой поехала. Не сомневаюсь: он то и дело открывал и закрывал рот, пока я огромными глотками поглощала кока-колу, которую купили явно не для того, чтобы пить ее чистой. Но когда я обернулась, все вопросы Артема исчезли. Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. А потом я схватила его под руку и поволокла на выход. Я кричала ему что-то, спрашивала и сама отвечала. А потом поняла, что платье у меня немножко задралось, так что вряд ли Артем меня слушал. Поправив подол, я толкнула дверь в гостиную, и теперь музыка, которую в кухне было слышно будто под толщей воды, стала громче и четче.
Нас не было всего минут десять, а людей в гостиной поднабралось. И сами они поднабрались. Вливаться в эту толпу пока не хотелось, поэтому я пошла к диванам.
На каблуках я ходила не более получаса, а мне уже хотелось разуться. Плюхнувшись на диван, я сняла туфли. Затем хотела закинуть ноги на подлокотник, но тут подоспел Артем, и я положила ноги ему на колени. Что же, так даже лучше. Да и сам Артем не возражал.
Он вопросительно глянул на меня, мол, что дальше. Тогда я кивнула на свои ступни и сказала:
– Массаж, пожалуйста.
Вообще-то я шутила. То есть, конечно, массаж ступней после пытки, которую называют каблуки, мне бы не помешал. Но я полагала, что это такая вещь, которую могут делать друг другу только очень близкие люди.
Тем не менее Артем принялся мять мне ступни. Мне стало неловко. В груди что-то неприятно екнуло, и я едва не подтянула ноги к себе, чтобы Артем больше не мог их касаться.
Но его руки были такими теплыми и сильными, что хватило буквально двух движений, чтобы я растаяла.
Уж не знаю, чем Артем вдохновился, вероятно, той бутылкой, которая осталась замерзать в машине. Но теперь его взгляды на меня стали обожающими. Тогда я перестала верить в то, что есть типажи тех, кто нам нравится. Ведь если так, то мы с Викой похожи, раз обе понравились Артему. А мне в это верить не хотелось. Любое сходство с Викой станет моим комплексом.
Потом я перестала понимать, чем сама вдохновилась. Вероятно, все той же проклятой бутылкой. Мне захотелось провести пальцами Артему по шее, что я, собственно, и сделала. Начала у виска, а закончила на плече, так что жест затянулся. Артем глянул на меня, на миг прекратив массировать ступни, от чего я недовольно дернула ногой. И что-то мне в этом взгляде не понравилось, как и в жесте, который сделала моя рука. Она двигалась сама по себе, совершенно мне не подвластная.