ла: – Только не говори, что ты тоже увидел…
– … как переодевается Иван Анатольевич.
Женек улыбнулся, и я тоже улыбнулась. То, что нашего физрука звали Иван Анатольевич, я давно забыла. Но из памяти никогда не сотрется, что именно из-за него я утратила невинную детскую веру в новогоднее волшебство.
Дело в том, что на новогодний утренник в первом классе к нам в школу пришел Дед Мороз. Я была в восторге! Как это Дед Мороз смог выкроить время в своем плотном графике на то, чтобы посетить нашу родную, сто сорок восьмую школу? Подвоха я не замечала, ведь в шесть лет еще не была скептиком.
В общем, после нелепого представления и выдачи подарков, закупленных родительским комитетом (я это чуть позже узнала), Дед Мороз пошел на выход. Я не желала расставаться с ним, о чем и заявила. Дед Мороз только поохал по-дедоморозовски и сказал, что мы еще встретимся тридцать первого декабря не только в этом, но и в следующем году. Ждать аж тридцать первое декабря, целую неделю после утренника, я не желала. К тому же мне не понравился подарок – плюшевый котенок. Дед Мороз на то и Дед Мороз, чтобы знать, что я больше люблю собак.
Тогда я снарядила экспедицию из своих друзей и Женька. Не знаю, как нам удалось пробраться мимо учителей и родителей, но наша банда покралась за Дедом Морозом. Едва сдерживаясь, чтобы не захихикать, мы следовали за ним до спортзала. Я забеспокоилась, что не взяла курточку, ведь если мой план не сорвется, то мы дойдем до дома Деда Мороза, то есть до северного полюса.
Первым тревожным звоночком было то, что Дед Мороз пошел в спортзал. Что он там забыл? Сперва я подумала, что они с физруком товарищи. Но оказалось, что Дед Мороз и есть физрук. Мы с друзьями и Женьком через щелку приоткрытой двери увидели, как Дед Мороз снимает шапку, кафтан… и бороду! Борода оказалась ненастоящей!
Короче, мы отсмотрели представление, в котором Дед Мороз превращался в физрука. Никто из нас и слова не выдавил. Мы были так поражены, что не могли пошевелиться.
Отмерли мы, когда кто-то зарыдал. Хорошо, что это произошло, иначе мы бы стояли там по сей день. Мы обернулись и увидели рыдающего Женька. Сейчас мне от этой картины смешно. А тогда было не до веселья. Мы услышали шаги из спортзала в нашу сторону и бросились врассыпную. Женька кто-то подхватил, и он тоже побежал, плача уже на ходу. Мне тоже хотелось заплакать, но я сдерживалась, пока не пришла домой. Правда, и дома я не плакала. Там я все обдумала и очень обиделась на взрослых, которые врут детям о Деде Морозе и прочей ерунде. Они так и не заслужили моего прощения, хотя я сама почти что взрослая.
Да, именно с того случая я ненавижу Новый год.
– Так это ты был тем кудрявым плаксой? – сказала я, хотя знала, что не ошибаюсь.
Женек почему-то улыбнулся, хотя я стремилась его поддеть.
– Да. Это был последний раз, когда я так сильно плакал.
– А как же семерка в четверти за систему координат?
– Это был предпоследний раз, когда я так сильно плакал.
Вопреки намерениям быть суровой, я засмеялась. Может, если бы не Женек, то я была бы той, кто разревелся в пустынном школьном коридоре за спинами одноклассников. Кто-то же должен был это сделать – вывести всех из транса.
– Худший день в моей жизни, – зачем-то сказала я.
У меня было чувство, что я поделилась сокровенным. И с кем? С Женьком.
– Тогда у тебя замечательная жизнь.
Я фыркнула. Затем я открыла рот, чтобы по полочкам разложить Женьку, почему его фраза – абсурд. Но он первым заговорил:
– И не думай отрицать.
Я захлопнулась и сделала вид, будто и не собиралась ничего такого делать.
– Я с того дня ненавижу Новый год… и прочие праздники. Я тогда поняла, что любое чудо – обман и очаровываться им не стоит. Чтобы потом не разочаровываться.
– Да?
Он задумался, глядя куда-то вверх. Я тоже туда глянула, но не было вверху ничего интересного. А потом Женек спросил:
– А знаешь, что решил с того дня я?
Женек ждал моего ответа. Мне было плевать, что он там решил, но что-то заставило меня качнуть головой.
– Я тогда понял, что все взрослые мира сговорились, чтобы сделать мне праздник.
– И они же разрушили твою детскую наивную веру…
– Да, – сказал Женек. – Но они же мне ее и подарили.
Я молчала. Сдерживалась, чтобы не вмазать Женьку. Что за чушь он несет?
Подождав немного, Женек продолжил:
– Сама подумай, это же так здорово, что все взрослые, даже те, кто тебя не знает, сговорились, чтобы устроить тебе праздник… Представляешь? Просто кто-то когда-то придумал такую традицию для детей. Зачем? Просто они знали, что детям будет интереснее получить подарок не просто так, а найти его под елкой. Думать, что его принес волшебник, и ждать его, не спать до полуночи…
Я показушно зевнула. От речей Женька меня тошнило. Как можно быть таким наивным простачком? Тебя обманули, воспользовались твоей детской непосредственностью, а ты радуешься.
Женек уловил намек и замолчал. Только видно было, что ему еще есть, что сказать.
– Ладно, продолжай, – разрешила я, глянув на часы.
До начала плана «месть» оставалась еще куча времени, так что не жалко потратить несколько минут на одержимые речи Женька.
– Да?.. Так вот… Тогда я понял, что взрослые больше не могут создавать мне праздник, ведь я раскусил их заговор. И знаешь что?
– Женек, если ты еще раз задашь вопрос, на который не ждешь ответ, то я тебя стукну.
– Ясно, – сказал Женек и поспешно, пока я его не стукнула, продолжил: – В общем, в тот день я понял, что если мне больше не создают праздник взрослые, то я должен создавать его себе сам.
Женек замолчал. Я чувствовала, что упустила что-то в его речи, ведь сейчас должна ответить, но в голове было пусто.
– Должен создавать его сам… – пробормотала я, а потом воскликнула. – А! Ты поэтому всю эту хрень с новогодним настроением затеял? Типа корицы в кофе?
Женек поджал губы, но при этом улыбался, так что выражение лица у него было странным.
– И как корица может помочь с новогодним настроением? – сказала я, скрестив руки на груди. – Вот смотри…
Я забрала стаканчик прямо из рук Женька и глотнула. Корица ощущалась, но больше чувствовался вкус мочи. Я скривилась и проговорила:
– М-м-м, вкуснятина! Корица!.. Только от этого не появилось у меня новогоднее настроение! Хрень твоя теория.
Женек невозмутимо отобрал у меня стаканчик и сказал:
– Одна корица, конечно, не справится. Нужно много разных маленьких ритуалов проделать, чтобы появилось новогоднее настроение.
– Типа балет «Ночь перед Рождеством» и шоколадные Деды Морозы?
Женек удивился, но не прокомментировал мои познания в его чудо-способах по поднятию новогоднего настроения.
– Ты еще скажи, что подарки нужно ровно в полночь открывать? А заранее, сразу как купил, нельзя дарить, да?
И тут Женек кивнул, но без удивления, а с твердой уверенностью.
Я покачала головой и обреченно улыбнулась.
– Маленький ты еще. Не понимаешь простых истин…
Под простыми истинами я имела в виду то, что Женек так и не понял, что чуда, а вместе с ним и новогоднего настроения, не существует. Однако он все понял не так:
– Это ты маленькая. И глупенькая. Так и будешь дуться на весь мир, пока не поймешь, что сделать себя счастливой можешь лишь ты сама. И вопрос не только в новогоднем настроении.
Я закатила глаза, чтобы показать, как сыта этими банальностями. Но Женек лишь махнул рукой, словно я безнадежная. Хотя кто это тут безнадежный? Рационально мыслящая девочка или мальчик, витающий в детских мечтах о новогоднем настроении?
– Все, Женек, достал ты меня, – заявила я, откинувшись на спинку стульчика.
Я взяла стакан с кока-колой и стала недовольно ею булькать. Женек не оскорбился, как любой человек, уверенный в своей правоте. Мы оба убедились, что имеем дело с безнадежными случаями, и вернулись к еде. Женек к пирожку, а я – к роллам.
– Кстати. От суши можно глистов подцепить.
– Это роллы.
– Не важно, – Женек будто не услышал иронию. – Важно, что там сырая рыба…
– Женек, если ты не замолчишь, то что-то похуже глистов будет у тебя в заднем про…
Я запнулась, потому что кое-что заметила. Кое-что, точнее кое-кого, кто заметил меня. От противоположного конца фудкорта к нам приближался охранник в белой рубашке и черном костюме. Тот самый охранник в белой рубашке и черном костюме.
Ролл выпал из моих палочек и булькнул в коробочку с соевым соусом. Осознав, что мне не мерещится и охранник узнал меня, хотя нас разделяла пара десятков метров, я проблеяла:
– Бежим.
И, подорвавшись со стула, бросилась в противоположную от охранника сторону.
Я не представляла, куда бежать. Фокус с туалетом больше не прокатит. А на этом моя фантазия иссякла. Я пробежала весь фудкорт, нечаянно толкнув школьника так, что его заказ из Макдональдса полетел на пол. Жалко не было. Все-таки есть с пола приятнее, чем быть арестованным по административной ответственности.
А потом я уперлась в двери туалетов. Забежать – не вариант. Только если я вдруг смогу сделаться маленькой и смыться в унитаз, а потом выбраться из торгового центра через канализацию.
Теперь сердце грохотало от страха. Стоя перед дверью женского туалета, я даже успела ощутить, как ладошки вспотели. А потом услышала:
– Алиса! Сюда!
И метнулась на звук быстрее, чем осознала, что делаю.
Оказывается, Женек увязался за мной. Дурак. Зачем он это сделал? Теперь охранник подумает, что и Женек какую-то пакость сделал, раз бежит от него. И если нас поймают, точнее, когда нас поймают, Женьку тоже достанется, хотя он не пакостничал.
Хотя, может, охранник посмотрит на эти кудряшки, на эти честные глазенки, а потом потреплет Женька по щеке, скажет передать «привет» бабуле и отпустит его?
В любом случае теперь этот человек в вязаном свитере в ромбик командовал преступной операцией. Несмотря на то что внешние данные Женька не способствовали его авторитету у преступных лиц (меня), во время его командования побег стал успешнее.