Короче говоря, Женек заметил поворот в углу, который не подсвечивался потолочными лампами, потому я его сперва не увидела. Теперь мы неслись по темному коридору.
Сперва я слышала только отдаленный шум переполненного зала, наши с Женьком шаги и его ритмичное дыхание. Потом к этой какофонии прибавились еще шаги. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять – это охранник настигает нас.
Коридор был мрачным и бесконечным. Желание остановиться стало невероятно соблазнительным. Хотелось глубоко вдохнуть. А еще чтобы ноги перестали гореть. Но тогда нас схватили бы.
Тут затормозил Женек. Я хотела напомнить ему, что он дурак, что надо бежать либо пока охранник не оторвется от нас, либо пока не помрем.
Но Женек крикнул:
– Сюда! – и открыл не пойми откуда взявшуюся дверь.
Я своему подельнику доверяла в основном потому, что сама не придумала, как скрыться от погони. В общем, я нырнула за Женьком и очутилась на улице. Точнее в уличном коридоре, который находился на уровне второго этажа здания, а значит, мы были еще в помещении.
Женек захлопнул за мной дверь и провел ладонью под ручкой двери, чтобы убедиться, что нет замка и мы не можем закрыться.
Я не сомневалась, что охранник распахнет ее ровно через три секунды, поэтому бросилась бежать, гремя металлическим настилом.
– В другую сторону! – крикнул Женек.
Он уже побежал, как заметил, что я больше не следую его приказам. Он недоуменно нахмурился и качнул головой влево.
– Туда.
– Ты дурак?! – заорала я, все еще веря, что охранник вот прямо сейчас выскочит. – Тот проход ведет в обход здания. А этот, – я кивнула в другую сторону, – ведет на первый этаж… вон лестница, видишь? Выберемся из ТЦ и будем в безопасности.
– Именно поэтому нужно бежать в противоположную сторону, – сказал Женек с расстановкой, но быстро.
Увидев, что я не понимаю, он добавил:
– Охранник наверняка уже предупредил всех, что ты тут и что тебя надо задержать. Поэтому, когда мы выбежим, нас поймают охранники на входе.
Женек замолчал и поджал губы. Первый раз в жизни мне не хотелось назвать его дураком. Разве что в переносном смысле.
Я все стояла и пялилась на него, осознавая, что он сказал, когда Женек махнул на меня рукой и помчался прочь от лестницы. Еще несколько мгновений я соображала, а потом понеслась за ним.
Угол здания был близко. Завернув, мы наткнулись на пожарную лестницу.
Женек замер перед с ней, а я замерла рядом с ним. Я тяжело дышала, и Женек, наверное, тоже, но из-за собственного дыхания я его не слышала. Я не могла решиться взобраться по лестнице, потому что… Да страшно! Между этажами лестница походила на полупрозрачную гусеницу, то есть упасть с нее спиной было невозможно. Но все равно ладони потели от одной только мысли, что придется цепляться за ступени и лезть выше и выше…
Правда, услышав, как за поворотом хлопнула дверь, мы с Женьком, не сговариваясь, бросились к лестнице. Первая полезла я, потому что свалиться с лестницы показалось более привлекательным занятием, чем попасться охраннику. Правда, поднявшись на пару ступенек, я снова испугалась и остановилась.
– Быстрее! – шепнул Женек.
Я хотела возмутиться, сказать, что от страха сейчас заплачу, а это значит, что ему будет дождливо. Но тут Женек произнес:
– Он мои ноги видит.
Тогда я перебралась на несколько ступеней повыше, и Женек, судя по пыхтению, тоже.
Я стиснула перекладины лестницы и старалась не дышать. Прислушивалась к шагам охранника, которые из-за металлического настила хорошо слышались. Женек тоже примолк, и мне даже показалось, что я тут одна.
Шаги были медленными. Я как-то сразу уловила, что охранник прислушивается, поэтому сжала зубы, пальцы и на всякий случай зажмурилась. Шаги приближались. Казалось, они ступают прямо по моей голове. Потом они завернули за угол. По спине пробежала капелька пота и спряталась где-то в штанах. Хорошо, что на Женька не капнула, а то было бы неловко.
Я удивлялась, почему не скрепят перекладины, ведь я так сильно их сжимаю. Наверное, потому что они металлические. Поэтому так и скользили. Я чувствовала, что еще чуть-чуть, еще пара этих жутких шагов, и мои ладони настолько вспотеют, что я больше не смогу держаться.
Только шагов больше не было. Точнее, я их слышала, но они направлялись в другую сторону. Я хотела облегченно выдохнуть, но побоялась, что этот звук окажется слишком громким и охранник вернется.
Мы с Женьком помолчали еще что-то около вечности, а потом он шепнул:
– Давай вверх.
– Нет, – пискнула я, пытаясь глянуть вниз, на Женька. – Давай на этом этаже подождем.
– Давай лезь, – сказал Женек, насколько мог бодро. Но слышалось, что ему подражание обезьянам не по вкусу. – Через какой, думаешь, этаж охранник будет возвращаться?
Я бы пожала плечами, но они были так напряжены, что не хотелось ими шевелить. Женек, как всегда, был прав (о нет, неужели я это признала). Охранник скоро поймет, что сбился со следа, тогда повернет обратно и, если мы не спрячемся этажом выше, увидит нас, сидящими у стеночки.
Так что я, стараясь смотреть только на перекладины, полезла по лестнице. Это было ужасно. Руки скользили, и приходилось уговаривать себя на каждое движение. Ноги, к счастью, не скользили. Выпишу потом своим кроссовкам премию за то, что не подвели в ответственный момент.
В общем, еще через пару тысячелетий лестница-гусеница закончилась, и я почему-то ощутила холодный ветер. Он был не просто сильным. Его порывы едва не сдували меня. Осознать, что это значит, я смогла только опустившись на пол рядом с лестницей. Я отползла, чтобы Женьку было куда влезть, и осмотрелась.
Оказалось, что у этого торгового центра всего два этажа. Я всегда думала, что три. Но только теперь поняла, что первый этаж – подвальный.
В общем, теперь мы с Женьком очутились на крыше, и не сказать, что обрадовались своему положению.
– Ой.
Видно, он тоже забыл, что этажей всего два.
Я бы ответила как-то в рифму и обидно, но сейчас настроение было не то. Ветер обдувал так, как, наверное, обдувает в нескольких метрах от урагана. А еще я зачем-то глянула вниз, и у меня закружилась голова. Тогда я села на крышу. Бетон был холодным, но я обрадовалась, что хоть так могу уменьшить расстояние от глаз до земли.
Когда Женек подошел, я подвинулась, как муравей на рельсах[1], и он сел рядом. Мне было холодно, и я с грустью подумала о курточке, которую бросила на пол в магазине. Вероятно, злой консультант-ябеда уже унес ее на мусор.
– Тебе не холодно? – спросил Женек учтиво.
– Нет, – сказала я, понимая, что последует, если отвечу «да».
Если точнее: Женек придвинется ко мне так, что наши ноги соприкоснутся, а потом он накинет на меня свою куртку и все это будет жутко неловко… Хотя стоп. У Женька тоже нет куртки. Отмена.
Я не засекла, сколько мы так просидели. А еще я не знала, сколько нужно просидеть, чтобы охранник о нас забыл. Если бы не лютый ветер, здесь было бы неплохо. Вид красивый. Серый и унылый, но чем-то симпатичный. С моего насеста были видны огромная парковка, проезжая часть, тополи, растущие вдоль дороги, за которой можно было разглядеть панельки. С насеста Женька было видно все то же самое, только еще и меня.
– Можно спросить, что ты такого сделала, что охранник гонится за тобой?
– Нет.
Я ответила не сразу, а пораздумав и покусав губы. Но решила промолчать, когда поняла, что среди всех моих знакомых Женек – единственный, у кого эта история вызовет не восхищение, а неодобрение.
– Ладно.
Он так разочаровался, словно в истории охранник был бы плохим, а я – хорошей.
Затем я услышала, как Женек копошится, а потом все-таки его нога прижалась к моей. Хотя, медитируя под этим ужасным ветром, я почти упокоилась, это движение всколыхнуло во мне что-то. Мне вдруг стало ужасно противно.
– Зачем ты это делаешь? – воскликнула я.
Половину громкости унес ветер, но мои слова все равно прозвучали очень резко. Женек тут же отодвинулся, и на мгновение мне показалось, что зря я так завожусь и что, возможно, Женек вообще случайно меня коснулся. А если не случайно, то он очень долго на это решался.
Но в вопросе я спрашивала не про касания. Нет, они волновали меня меньше всего.
– Зачем ты побежал за мной? – продолжала я так же громко, только теперь глядя на Женька. – Зачем помогал? Зачем вообще подсел ко мне на фудкорте?
Женек стушевался под моим взглядом, и я очень старалась не смягчиться. В последний раз так любезен со мной был Артем. И ничем хорошим это не закончилась. Никто никому не помогает за просто так. Не существует таких добряков.
Я вдруг поняла, что щеки мокрые, и оттого, как ветер сушил слезы, стало еще холоднее. Я быстрым движением утерла глаз, словно надеялась, что Женек этого не заметит. Он будто и вправду ничего не увидел.
– Алиса, – сказал он. – Я же не знал…
– Зачем ты побежал! – крикнула я, не дослушав Женька. – Что тебе будет от моего спасения?
Женек молчал. Но не от того, что сказать ему было нечего. Наоборот, мыслей у него наверняка было так много, что он не знал, с какой начать.
– Что ты хочешь получить от меня, а? – спросила я, только теперь уже гораздо тише.
Несмотря на это, я не сомневалась – Женек меня услышал. Он хлопал глазами с длиннющими ресницами и явно не понимал, куда себя деть.
Только я ему не верила. Конечно, я знаю ответ на вопрос. Разве могу я думать иначе после того, что случилось вчера?
Потом я дернулась к Женьку и впилась в его губы. Целовать его было все равно, что целовать куклу. И вообще на поцелуй это действо не тянуло. Женек не шевелился – окаменел от шока. Оно ясно. Вряд ли дамы часто так ведут себя с ним.
Когда я отстранилась, ощущая на губах соленый привкус собственных слез, Женек так и оставался в том состоянии, в котором я его настигла. Но затем наши взгляды встретились. Заметив в моих глазах ярость, Женек решил ее погасить. Только у него ничего не получилось.