Тут наконец-то я услышала шаги по лестнице. Я постаралась скрыть ликование и снова склонилась к Артему. Прогнулась в пояснице, надеясь, что с дверей вид на меня таким образом будет лучшим. Правда, платье задралось до пояса, превратившись к неуютную кофточку, которую хотелось поскорее снять. Так что можно было особо не стараться – вид на меня и так был хорошим.
На энтузиазме я с такой силой приникла к губам Артема, что мы стукнулись зубами. Было больно, но по-приятному. Я ощутила привкус крови. Но, скорее всего, он был фантомным, потому что ни у меня, ни у Артема от такого прикосновения губы лопнуть просто не могли.
Я увлеклась. Оттягивала губы Артема и покусывала. Когда он пытался поцеловать меня, я отстранялась, проходилась языком по его шее и только затем возвращаясь ко рту.
Я и вправду увлеклась так сильно, что не заметила, как дверь открылась. Хотя я этого ждала, но все равно вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя.
Будто бы нехотя я оторвалась от губ Артема и, медленно выпрямившись, обернулась на дверь. Кирилл стоял у входа, и его рука зависла над выключателем. Свет он так и не зажег.
Но я все равно видела его лицо.
Вот то, чего я так добивалась. Именно ради этих мгновений затевалась вся сегодняшняя катавасия. Кирилл не был зол или расстроен, что сделал бы другой на его месте. Нет. Он был удивлен. Не ожидал, что я, девочка, которая едва ли не молилась на него, сбежала на второй этаж с другим парнем.
– Алиса? – повторился Кирилл, словно пытался убедиться, что видит именно меня.
Теперь я услышала в его голосе грусть. Злости не было, и это меня чуточку расстроило. Конечно, Кирилл не будет зол. Гнев возник бы, только если бы Кирилл дорожил мною, если бы видел во мне кого-то стоящего. А грусть?.. Грустно ему было лишь от того, что убавилось в рядах его поклонниц.
Я неловко улыбнулась и заправила волосы за уши. Я все еще сидела на Артеме и давила рукой ему в грудь. Наверное, ему было неловко представать перед другом в таком виде. Но меня это не волновало. Чем дольше Кирилл будет рассматривать нас в такой позе, тем, я надеялась, больнее ему будет.
Так как все молчали, я добавила к своей улыбочке такое же неловкое:
– Упс…
Словно все это не было запланировано, словно если бы Кирилл не завернул именно в эту комнату, то никогда бы нас не засек.
– Как ты можешь так со мной поступать?
Очень хотелось верить, что ему вправду больно, но, зная Кирилла, и то, с какой мотивацией он пришел в эту спальню, я понимала, что растерянность в его голосе напускная. Хоть и хотелось верить в обратное.
– Извини, – сказала я, совсем не раскаиваясь. – Просто Артем…
Я наконец-то глянула на него, впервые с того момента, как Кирилл к нам пожаловал. Артем неловко усмехнулся, и я скопировала выражение его лица. А потом все-таки позволила ему чуть приподняться.
– А ты? – сказал Кирилл.
Он не дослушал меня, да я и не собиралась оправдываться. Теперь Кирилл смотрел на Артема так, словно он был зачинщиком.
– Ты же обещал, что не будешь к ней клеиться, пока мы не расстанемся!
Какой кошмар. Мало того, что они меня делили, так Кирилл еще заранее решил, что мы расстанемся. Как я могла не видеть в нем этого? Неужели у такой большой тети, как я, мозг все еще затуманивается теми самыми подростковыми гормонами?
– Да она сама на меня набросилась… – произнес Артем с извиняющейся улыбочкой.
Это было правдой, но мне стало не по себе. Хотя нет. Звучит прикольно. Я глянула на Артема делано возмущенно и пихнула его в плечо.
На несколько секунд повисла тишина. А затем Кирилл сказал:
– Между нами все кончено.
Я прыснула со смеху. Как будто без его слов это было неясно!
Ответить я не успела. Кирилл выскочил из комнаты и с силой хлопнул дверью, точно разгневанный ребенок. На миг я испугалась, что дверь сломается. Но с ней все было в порядке, да и я вспомнила, что дом Кирилла, поэтому он может делать с ним все, что вздумается.
Я еще недолго смотрела на дверь. Вот так легко все заканчивается. Кирилл ушел и даже не сильно расстроился. Что же, по крайней мере, я его удивила. Он не ожидал подобного от меня! Обычно он был тем, кто изменяет, тем, кто бросает. И если не петля времени, то и со мной произошло бы так же. Но нет. Я смогла все изменить.
Радостная, я повернулась к Артему. Теперь осталось только от этого избавиться.
– Ну что такое?.. Он ушел уже… – говорил он.
Артем целовал меня под ключицей, спускаясь к груди. На какое-то время я будто бы онемела, не ощущая прикосновения его губ. Я зачем-то вслушивалась в звуки, доносившиеся из коридора. Может, мне показалось, но хлопнула дверь соседней с нашей комнаты. И если это не Кирилл и Вика, то, значит, призраки. Ведь шагов на лестнице я больше не слышала. Никого кроме них не было в коридоре, поэтому да… Не долго Кирилл печалился.
Впрочем, я тоже. Но это если не считать конец первой петли и всю вторую петлю времени, то есть около тридцати часов. Ну нет, не много я печалилась. Во вселенских масштабах тридцать часов – сущая ерунда.
Опомнилась я, только когда Артем прикусил кожу на груди. Я охнула, но не от боли. А затем склонилась к нему, чтобы поцеловать. В последний раз.
Правда, продолжался этот последний раз еще минуты три. С каждой секундой было все труднее уговорить себя остановиться. Честное слово, эта овуляция меня доконает.
Только не остановиться значило бы профукать целый оборот петли времени. И подумав о том, что завтра проснусь в первом января, я с выдохом отстранилась от Артема.
Затем, не разрывая взгляда, сползла с него и встала на пол. Артем озадачился, только когда я подошла к двери.
– Ты куда? – спросил он, все еще не понимая, что я сбегаю.
– Домой, – ответила я как ни в чем не бывало.
Я подняла кроссовки и положила ладонь на ручку двери, словно собираюсь уйти по-английски. Но, конечно, покинуть комнату просто так, не насладившись реакцией Артема на этот великолепный поворот событий, я не могла. Ради этого все и затевалось!
– Что? – удивился он. – Почему?
Я пожала плечами и натянула сползший рукавчик.
– Скучно здесь, – сказала я.
Сложно оставаться спокойной, когда ситуация такая уморительная. Я смотрела в лицо Артема, от которого становилось все смешнее. Но сдерживалась. Если я засмеюсь, Артем поймет, что это розыгрыш, и ему будет не так обидно, как хотелось бы. Пусть лучше думает, что сам довел меня до такой грандиозной скуки, что я решила пойти домой за час до Нового года.
– Стоп, – сказал Артем, поднимаясь с кровати. – Ты серьезно сейчас домой пойдешь?
Когда он подошел, я кивнула.
– Давай я отвезу тебя…
– Нет, ты не понял. Мне скучно с тобой.
Я хотела толкнуть его в грудь. Но боялась, что, прикоснувшись еще хоть раз к его коже, не выдержу и останусь.
Артем нахмурился. В отличие от Кирилла он злился. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Надеюсь, это поможет. А Артему мое лицо покажется раскаивающимся.
– Ты не можешь уйти сейчас, мы же…
– Мы же что? – спросила я, когда Артем так и не закончил фразу.
– Ну… мы…
Он потер подбородок и, не выдержав мой взгляд, отвернулся. Затем кивнул на кровать и снова протянул:
– Мы же…
Я покачала головой и развернулась. Затем положила ладонь на ручку двери – пора была уходить. Но Артем схватил меня за предплечья и, больно дернув, развернул к себе лицом. Я вскрикнула от боли, ведь «вчера» Артем таким же образом на тех же местах оставил мне синяки. Только сейчас он об этом не помнил.
– Ты не можешь сейчас уйти, – сказал он тихо, но казалось, что жутко громко, ведь его рот был у моего уха.
Только теперь это было не соблазнительно, а очень даже наоборот. Меня кольнула иголочка страха, когда я вспомнила, чем закончилась вчерашняя петля. Артем не погнушается оставить меня тут и закончить начатое, даже если я начну кусаться.
Но вместе со страхом во мне проснулась и злость. Я сжала челюсти и посмотрела Артему в глаза. Он тоже больше не тушевался и глядел ровно на меня. Его руки все сильнее стискивали предплечья, и через несколько секунд из моих глаз брызнули слезы. Я крепилась, старалась не показывать, что мне больно. Только больно было настолько, что не получалось это скрыть.
– Чего ты ревешь? – спросил Артем, явно не понимая, что причина моих слез вовсе не душевные переживания.
– Отпусти, – сказала я и громко всхлипнула. – У меня там синяки…
– Да неужели? – Артем стиснул руки еще сильнее, и я вздрогнула.
А затем начала выкручиваться. Кроссовками я попыталась зарядить ему, куда достану, но Артем увернулся. Обувь упала, и я осталась безоружной. Без кроссовок стало совсем страшно, словно они вправду могли мне помочь.
Я пыталась схватить Артема за руки или за карманы джинсов, но у меня ничего не получалось. Я барахталась, как перевернутый жучок.
– Сейчас ты снимешь платье, – сказал Артем возле моего уха, касаясь его губами. – Ляжешь на кровать и не уйдешь отсюда, пока я не кончу.
Говорят, что в напряженной ситуации человек на адреналине может сделать то, чего не смог бы в нормальном состоянии. Так вот это неправда. Адреналина в моей крови сейчас было немерено. А силенок, чтобы вырваться, не хватало.
Я билась и плакала теперь уже не только от физической боли. А затем, словно в замедленной съемке, я заметила, как Артем отпускает мое предплечье и его ладонь приближается к моему лицу.
Он ударит меня. Ударит. За то, что не слушаюсь. Неужели он думает, что я стану покорнее, если меня избить? Хотя звучит логично. Боль я не люблю. Уж лучше немного потерпеть унижение в кровати, чем потом залечивать шрамы, которые будут тянуть, синяки, которые станут болеть и некрасиво желтеть. К тому же раны могут быть на лице, а это вызовет вопросы.
Но я вовремя ощутила, что Артем меня отпустил. Всего на миг, но этого хватило. Я отвернулась, как отворачиваются от ударов актеры в фильмах, вскрикнула, чтобы Артем подумал, что попал. А потом развернулась и с силой распахнула дверь. Артем кинулся за мной, и косяк стукнул его по переносице. Артем зашипел от боли и прижал руки к лицу. Каким бы сладким ни был этот стон, гораздо приятнее было то, что Артем остановился.